Светлана Алешина - Акула пера (сборник)
Доехав до района вокзала, я через туннель пересекла линию железной дороги и свернула к заводу аккумуляторов. Огибая территорию завода, я невольно улыбнулась, вспомнив, как накануне ночью мучился здесь Никита. Наверное, ему не понравилась бы моя улыбка, но что делать – мне тоже не очень нравилось поручение, которое он на меня повесил.
Ворота медсанчасти были открыты, и я без помех доехала до главного входа. Возле широкого крыльца несколько человек в синих рабочих халатах грузили в санитарный фургон туго набитые клеенчатые мешки – похоже, это было грязное белье.
Я заперла машину и, прихватив с собой пакет, вошла в прохладный пустой вестибюль. За деревянным барьером торчали рядами ничем не заполненные вешалки для одежды. Пожилая нянечка со шваброй в руках неторопливо мыла мраморный пол. Никакой охраны поблизости не наблюдалось.
Пройдя через вестибюль, я прямо за дверью обнаружила окошечко регистратуры и поинтересовалась, как мне найти пациентку Самойлову, пострадавшую ночью в автокатастрофе. Меня отправили в травматологическое отделение, объяснив, как найти туда дорогу.
В отделении тоже никаких сложностей не возникло. Первым мне попался высокий молодой человек в белом халате. У него были уверенные движения и приятная улыбка. На мой вопрос, можно ли увидеть Самойлову, он весело ответил:
– Невозможного для нас ничего нет! Конечно, мы увидим с вами Самойлову! Тем более что именно я – ее лечащий врач. Позвольте представиться: Александр Михайлович! Но вы можете звать меня запросто Сашей. Как вас больше устраивает?
– Ну, с врачами я предпочитаю держаться официально, – смеясь, ответила я. – Поэтому выбираю Александра Михайловича. А что, Самойлова чувствует себя нормально?
– Вполне! – заверил меня жизнерадостный врач. – Настолько нормально, насколько это определение вообще применимо к человеку, попавшему под машину. А вы – родственница Самойловой?
– Откровенно говоря, нет, – сказала я. – Даже не знакомая. Просто меня попросили кое-что ей передать. Это возможно?
– Я же сказал – ничего невозможного для нас нет! – воскликнул Александр Михайлович. – Пойдемте, я вас провожу, а то персонал может вас развернуть без халата…
– А это ничего, что без халата? – забеспокоилась я.
– Беру грех на душу! – весело сказал врач.
Он повел меня в конец длинного белого коридора, оживленно болтая на ходу.
– Вы сегодня не первая, кто интересуется Самойловой, – сообщил он. – Уже побывали из милиции, и с работы коллеги заглядывали… Между прочим, милиция на этот раз не ударила в грязь лицом! Того бедолагу, что сбил нашу пациентку, уже нашли. Хотя, строго говоря, сделать это было совсем не трудно. Им оказался шофер с третьей автобазы… забыл фамилию! Ну, это не важно! Бедняга принял вчера на грудь, показалось мало – недолго думая, сел за руль и поехал за добавкой. Он тут рядом живет… Однако переоценил свои силы: после Самойловой он проехал всего ничего и где-то у железной дороги въехал в столб. После чего спокойно заснул прямо в кабине. Утром он, естественно, ничего не мог вспомнить, но милиционер говорил, что его вина будет доказана несомненно: на капоте обнаружены следы крови… Прошу вас, вот в эту дверь!
Мы вошли в просторную светлую палату. Возле стены стояла железная кровать с какими-то диковинными приспособлениями и противовесами. На кровати лежала фигура, отдаленно напоминающая женскую, вся в бинтах и гипсе. Левая нога ее и правая рука находились на вытяжении и щетинились стальными иглами. Лицо тоже было наполовину забинтовано, но один глаз – живой и испуганный – внимательно наблюдал за происходящим, давая понять, что женщина находится если не в полном здравии, то уж по крайней мере в ясном сознании.
– Вот, Татьяна Михайловна, опять привел к вам гостя! – провозгласил врач, подходя к изголовью и кладя руку на спинку кровати. – Вы, наверное, сегодня уже устали от гостей?
– Устала! – чистосердечно призналась больная. В голосе ее отчетливо слышалось раздражение. – А это кто ж такая? Что-то не могу припомнить. Из милиции, что ли? – Черный глаз с тревогой уставился на меня.
– Думаю, что не из милиции, – успокоил ее Александр Михайлович. – Кстати, а вы ведь так и не сказали, как вас зовут, – с мягким упреком обратился он ко мне. – А мне, между прочим, это тоже интересно!
– Ольга Юрьевна Бойкова, – представилась я. – Но это неважно. Я, собственно, тут случайно. Меня просили передать вам сумочку, Татьяна Михайловна! Человек, который нашел, и вот… – Я развернула пакет и, достав сумку, вопросительно взглянула на врача. – Куда ее можно положить?
Он не успел ответить. Здоровая рука Татьяны Михайловны взметнулась над одеялом и буквально вырвала у меня сумочку. Мне показалось, что лицо женщины в этот момент резко побледнело. Я слегка испугалась.
– Вам нехорошо? – спросила я участливо.
– Чего уж хорошего, – дрожащими губами пробормотала Самойлова, – когда твои вещи таскает кто ни попадя!
Александр Михайлович выразительно посмотрел на меня и еле заметно покачал головой, давая понять, что бурная реакция пациентки его удивляет.
– Да вы не беспокойтесь, – рассудительно заметила я. – Ничего не пропало. Можете хоть сейчас проверить!
– И вообще, давайте проверим содержимое сумочки и определим ее в камеру хранения, – предложил Александр Михайлович. – Или передадим ее кому-нибудь из родственников…
– Нет у меня никаких родственников! – враждебно заявила Самойлова. – А какие есть – я им рубля не доверю! А сумочка пускай при мне полежит! У меня здесь своя тумбочка положена? Вот пускай там и находится!
Александр Михайлович развел руками.
– Вообще-то тумбочка для другого предназначена, – заметил он. – Ну да бог с ним! Только, чур, к нам никаких претензий, Татьяна Михайловна! Мы вас лечим, но вещи ваши охранять некому, понимаете?
– Сама сохраню, – упрямо заявила больная. – А мне еще долго лежать, доктор?
– Я уже говорил: травма серьезная, – скучным голосом сказал Александр Михайлович. – Загадывать не берусь, но на два месяца настраивайтесь железно!
Самойлова разочарованно пожевала губами, и ее единственный глаз подозрительно сверкнул в мою сторону. Она все-таки не утерпела и спросила:
– Ты, девушка, этого человека хорошо знаешь, который в сумочке-то шарил?
Подтекст вопроса был ясен. Татьяне Михайловне очень хотелось знать, заглядывала ли я в эту проклятую сумку, – просто она стеснялась спросить об этом напрямую. Меня все это начинало уже раздражать, но злиться на больного человека было глупо и некрасиво. Поэтому я как можно спокойнее сказала:
– Никто в вашей сумочке не шарил, ни я, ни тот человек. Между прочим, если бы не он, кто знает, что с вами бы сталось… И зачем ему ваша сумочка – он человек положительный, зарабатывает хорошо…
– Те, которые зарабатывают, они до денег особенно жадные, – глубокомысленно заметила Самойлова, но тут же спохватилась: – Я не про того товарища, конечно, а вообще… Ему-то моя глубокая благодарность! Как и доктору, который операцию производил. Ночью тут другой доктор был – серьезный мужчина…
Это уже был, кажется, камешек в огород Александра Михайловича. Но он, ничуть не смутившись, сказал:
– Это верно, Николай Григорьевич у нас – ас! Вам, Татьяна Михайловна, повезло!
– Как утопленнику! – саркастически отозвалась больная.
– Не преувеличивайте, не преувеличивайте, Татьяна Михайловна! – сказал, посмеиваясь, доктор и, как бы невзначай подхватив меня под руку, повел к выходу.
Самойлова смотрела нам вслед колючим глазом, прижимая к одеялу свою драгоценную сумочку.
В коридоре Александр Михайлович с большой неохотой отпустил мою руку и, показав глазами на дверь палаты, с улыбкой заметил:
– Ничего себе экземпляр, да? Сейчас это еще цветочки… Представляю, что будет, когда она пойдет на поправку! Заметили, какой у нее взгляд? Одним глазом за два смотрит! Будем надеяться, что из ее торбы ничего не пропало, а то она нас всех со света сживет.
– Вполне возможно, – серьезно заметила я. – Поэтому я немедленно удаляюсь. Всего хорошего! Было очень приятно познакомиться.
Александр Михайлович посмотрел на меня с сожалением и сказал:
– Заходите еще! Как говорится, милости просим! Может быть, захотите еще что-нибудь передать гражданке Самойловой…
– Спасибо! – засмеялась я. – Как говорится в известном фильме, уж лучше вы к нам! Меня сюда больше калачом не заманишь!
И я ушла из больницы в полной уверенности, что теперь не появлюсь здесь по крайней мере в ближайшие лет десять. Вообще-то на интуицию я не жалуюсь, но в этот раз она явно не сработала. И десяти дней не прошло, как мне опять пришлось заглянуть к Александру Михайловичу.
Глава 3
В большом городе преступления совершаются ежедневно. Дня не проходит, чтобы кого-нибудь не ограбили, не избили, не угнали пяток машин, на худой конец, не расколотили бы зеркальную витрину в модном магазине. Я не говорю уже о карманных кражах в трамваях и на продуктовых рынках – это происходит постоянно.
