Леонид Пузин - ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО ГОСПОЖА РАБЫНЯ
— …..
— А сами, Самуил Кондратьевич, из Здравницы вы уехали во сколько?
— …..
— Деньги, разумеется, вы положили на счёт "Спутника"?
— …..
— На представительские расходы? А для пионерлагеря — не жирно?!
— …..
— Временно, говорите? Пока создаваемый вами центр творческой молодёжи "Надежда" не имеет ещё своих реквизитов? Простите, Самуил Кондратьевич, но эти сказки рассказывайте лучше налоговикам!
— …..
— Так-то оно так, Самуил Кондратьевич, но Долгов тоже ведь не Господь Бог.
— …..
— Что невозможно — это у вас явно преувеличенные представления. Трудно — согласен. Но, Самуил Кондратьевич, не воображайте, что если трудно дотянуться до Долгова, то и до вас — тоже. Стоит шепнуть налоговой инспекции — и…
— …..
— Ничего он вас защищать не будет! Вы же понимаете, это предприятие могло состояться только в том случае, если без шума!
— …..
— Уверяю вас, Самуил Кондратьевич, переведённые "Лотосу" деньги Долгов вернёт! Кроме, разумеется, тридцати тысяч. Которые Алексею Дмитриевичу возвращать придётся вам!
— …..
— С Бутова, Самуил Кондратьевич, уже ничего не спросишь. А те, что на счетах "Спутника", в лучшем случае будут заморожены. Суды, арбитраж — нет, Долгов столько времени ждать не станет. Вы же, Самуил Кондратьевич, понимаете это не хуже меня.
Реплики Анисимова заинтересовывали Геннадия Ильича всё больше, и майору, чтобы иметь возможность слышать другую сторону, приходилось бороться с искушением снять параллельную трубку, и лишь понимание, что его любопытство будет Юрием Викторовичем истолковано как недоверие, помогло Брызгалову победить этот соблазн.
— Так-то, Самуил Кондратьевич, лучше. Рад, что вы наконец-то поняли.
— …..
— Сазонов — само собой. Его роль, будьте добры — подробнее? Осветить для меня — не посчитайте за труд?
Внимательно слушающий Брызгалов мимоходом отметил, что иронию и ехидство, которыми он частенько смущает допрашиваемых, Анисимов с не меньшим успехом замещает изысканной — "запредельной"! — вежливостью. Причём, эту тактику Юрий Викторович освоил не так давно — в прежней совместной работе ничего подобного за Анисимовым Геннадий Ильич не замечал.
Допрос тем временем, перевалив экватор, приближался к своему завершению.
— Нет, Самуил Кондратьевич, ничего я вам не гарантирую.
— …..
— Не знаю, не знаю. Думаю, вряд ли. Ведь Долгов в этом начинании основную ставку сделал на Бутова. И после его убийства…
— …..
— Нет, Самуил Кондратьевич, исключать, тоже не исключаю. Но вас, честно сказать, не понимаю. Ведь прошло уже столько дней…
— …..
— В четверг! В крайнем случае — в пятницу!
— …..
— Обязательно, Самуил Кондратьевич. Завтра же.
— …..
— Нет, с нашей стороны нажима не будет.
— …..
— Многие, Самуил Кондратьевич. В частности — налоговая инспекция. Но главное, конечно — Долгов.
— …..
— Всё, Самуил Кондратьевич. Всего наилучшего. Спасибо за помощь. "До свидания" — оцените мою деликатность — не говорю. Хотя, разумеется, свидание не исключено. Особенно — если вы сейчас что-то запамятовали.
Закончив допрос, Анисимов сжато и точно пересказал Геннадию Ильичу его содержание. С помощью Свиристянкина, заполнившего лакуны в показаниях Аллы Анатольевны, картина затеваемого Долговым предприятия нарисовалась во всех подробностях — увы! Убийства Бутова и Сазонова в неё не вписывались.
Пожалуй, самым ценным, из сообщённого Самуилом Кондратьевичем, оказался рассказ о его свидании с Бутовым вечером двадцать восьмого августа — буквально за два, три часа до убийства Игоря Олеговича. Этот рассказ, во-первых, позволил вернуть часть выпавшего времени — начиная с момента исчезновения Бутова из города — а во-вторых, сделать кое-какие не совсем фантастические предположения о визите в Здравницу музыканта: ибо, по словам Свиристянкина, он, кроме прочего, (получения взятки!) подписал в этот день с Игорем Олеговичем договор о намерениях — вопреки скромному названию передающий фактически всю территорию пионерлагеря "Спутник" в руки товарищества с ограниченной ответственностью.
— Товарищество, значит, с неограниченной безответственностью, — двумя ехидно прибавленными приставками Брызгалов по-клоунски вывернул наизнанку суть подобных объединений, — ловко! Впрочем, к нам это отношения не имеет… Юрий Викторович, насколько срочно Долгову могли потребоваться подписанные документы?
— Так ты, Геннадий Ильич, думаешь?..
— Ну да! Если срочно…
— То, Геннадий Ильич, что прошло по документам, полагаю, не требовало особенной срочности… Во всяком случае — не до такой степени, чтобы посылать курьера. Ты ведь это имеешь в виду?
— Это, Юрий Викторович, это… Если Сазонов в Здравницу поехал не случайно… если — за документами… допустим, по распоряжению Долгова… тогда многое объясняется! Не дождавшись в условном месте Бутова, музыкант, естественно, нервничает — стало быть, неудивительно, что случайно встреченным в электричке знакомым пьянчужкам предлагает распить бутылку вина. Которое почему-то было у него с собой. Почему?.. Ладно. Проехали. Дальше. Долгов, узнав от Дениса Викторовича о неявке Бутова, тоже, скорее всего, занервничал и вряд ли эту свою нервозность сумел скрыть от Сазонова. Так что выпить — и крепко выпить! — в ночь с понедельника на вторник у музыканта были все основания. Далее. Во вторник, — а об убийстве Бутова, конечно, не один только Пушкарёв узнал во вторник! — что, Юрий Викторович, по-твоему, должен был почувствовать Денис Викторович? Кого заподозрить? Вот именно! Конечно, Долгова!
— А ты, Геннадий Ильич, не того? Не чересчур увлекаешься?
— Ничего, Юрий Викторович, не чересчур! Сам посуди: с точки зрения музыканта — бизнес почти криминальный, деньги, по его масштабам, огромные, отношения между Бутовым и Долговым неясные. Нет, я не утверждаю, что, узнав об убийстве Игоря Олеговича, Сазонов однозначно обвинил в этом Долгова. Отнюдь нет. Однако же — заподозрить мог? Мог! Вот тебе и запой! И в среду — представляешь?! Не пойти на юбилей Алексея Дмитриевича — обнаружить свои подозрения! А пойти — тоже страшно! Вот и явился пьяным. А Долгов, думаю — тоже. Из тех же соображений. Ну, чтобы отвести от себя подозрения Сазонова, встретил пьяного музыканта, как самого дорогого гостя.
— Ишь ты, Геннадий Ильич, прямо как в книжке! Все концы сходятся, ничего лишнего! Остался сущий пустяк: доказать, что Сазонов действительно был послан курьером в Здравницу. Хотя… вовсе не исключено… и вероятность — весьма высокая… процентов, сказал бы, семьдесят. Но только, Геннадий Ильич, допустим, всё это действительно так… и что? К убийце-то это нас не приближает ни на четверть шага!
— Как, Юрий Викторович, посмотреть. Юбилей Алексея Дмитриевича… пьяный Сазонов никак в него не вписывался! С моими же предположениями — всё путём. Так сказать, устаканивается. Остаётся один Лисовский…
— А покойник, Геннадий Ильич, причём? Или?.. его отсутствие?..
— Конечно! Мне бы очень хотелось знать, почему это Михаил Антонович не удостоил своим посещением сей юбилейный вечер?
— Ты, Геннадий Ильич, однако… можно подумать, не убийство расследуешь, а действительно — собираешься написать роман! Да у Лисовского, чтобы не пойти на день рождения, могла быть тысяча и одна уважительная причина! Особенно — одна! Его здоровье. Как-никак — два инфаркта…
— Всё, Юрий Викторович, верно… Лисовский дышал на ладан… И тем не менее… чёрт! Мешает как гвоздь в ботинке! Однако — увы. Ты, к сожалению, прав. Жизнь — не книга: всех концов всё равно не свяжешь. С Лисовским придётся пока погодить. На сейчас главное — Долгов. Итак: что мы на него имеем?..
Брызгалов встал из-за стола, прошёлся по комнате, размял чересчур плотно набитую сигарету, чиркнул спичкой и, затянувшись, открыл окно — бодрящая сентябрьская прохлада проникла внутрь, вытесняя мало-помалу нездоровый воздух служебного помещения. Полной грудью вдохнув осеннюю свежесть, Геннадий Ильич обратился к Анисимову вовсе не с продолжением прерванного разговора:
— Эх, Юрий Викторович, сейчас бы в лес! За опятами! Ты, случайно, не в курсе — в этом году с урожаем как? Есть знакомые грибники?
— А что, Геннадий Ильич, если есть — напросишься к ним в компанию?.. Да… лес, грибы, осень… но я бы, знаешь, не за опятами… Ей Богу, в следующие выходные — конечно, если не помешают ни дождь, ни полковник Зубов — махну на денёк в деревню. А может — и на два. К тёще — на шашлычки. Из сентябрьского барашка.
— Искушаешь, Юрий Викторович, да? Чтобы на всю служебную канитель мне захотелось махнуть рукой? А ведь и хочется! Ох, как хочется! И Бутова, и Сазонова, и убившего их мерзавца послать подальше — и в лес! За опятами! А надо — будь он неладен! — к Алексею Дмитриевичу…
