Дмитрий Бычков - Лохо Эректус
— Ладно, черт с ним, — примирительно вымолвил я и стал подниматься. — Что с иконой-то делать?
Та по-прежнему находилась в моих в руках целехонька и невредима.
— Колокола, слышь, звонят? — тихим голосом произнес старик. — Это вечность. Пора нам с тобой, Микола. Нас уже ждут. Собирайся.
— Куда это еще? — недовольно выпалил я. — Я больше ни с каких играх не участвую! Все, хватит! Баста! Все по домам!
Меж тем набатный звон усилился.
— Вот, я и говорю, пора уже с этим заканчивать, — обрадовался моему настрою дед. — Пришло время отдать лик его законным владельцам.
Я недоуменно поглядел в сторону старика.
— Ты чего, дед? Каким еще таким владельцам? А кто мне за все пережитое заплатит?
Варлаам важно погладил бороду и одухотворенно повернул в сторону озера голову.
— Не переживай, награду получишь. Там могут исполнить любое желание.
— Ну, так уж прям и любое, — недоверчиво ухмыльнулся я. — Не верю я что-то. Кругом, сам знаешь, сплошные подставы.
— Да, ты прав, в вашем мире верить нельзя никому, — понимающе закивал старик. — Но я не отсюда. Мне можно.
Я продолжал с сомнением разглядывать Варлаама, пытаясь понять, способен ли он на кидалово. Но к однозначному выводу прийти так и не смог. С одной стороны, он меня еще ни разу явно не обманул. С другой, определенно, несколько раз очень крупно помог и даже спас сейчас от неминуемой смерти. В-третьих, что делать дальше с иконой, я не знал совершенно, а тут вновь замаячил шанс ее выгодно сдать. В общем, определиться с конкретной позицией я так и не смог и, как это часто бывает, решил положиться на авось и довериться старцу. В конце концов, оставаться здесь представлялось опаснее.
— Ладно, пошли, — неохотно пробурчал я и взял рюкзак, чтобы спрятать образ обратно.
Варлаам меня жестом остановил.
— Брось, Микола, теперь сумки не надо. Ты должен внести ее в руках. Не бойся, никто не отнимет.
Я с жалостью посмотрел на служивший мне верой и правдой все эти годы рюкзак и, зажав икону под мышкой, повиновался.
Опираясь на посох, старец неторопливо побрел в направлении церкви. Я молча пошел следом, с любопытством разглядывая его сзади. Прямая спина и развернутые плечи Варлаама излучали уверенность и величавость, а ровное положение головы подтверждало благородство намерений. Каким-то природным чутьем я чувствовал, что он мне не лгал. Вскоре мы вышли к часовне.
Оказавшись на поляне среди людей, я с изумлением обнаружил, что на нас никто не обращает внимания. Казалось даже, ни я с иконой в руках, ни странного вида дед не вызывают у прихожан любопытства. Я даже ни разу не смог поймать на себе чьего-либо взгляда, и мне пришла в голову мысль, что я, вроде, невидим. Проходя мимо какой-то старухи, я даже нарочно решился проверить эту идею и слегка толкнул ее в бок. Бабка в ту же секунду в страхе подпрыгнула и, перекрестившись, пулей метнулась в храм. Варлаам повернулся и укоризненно покачал головой.
— Не пугай православных, прошу. Не ровен час, удар кого хватит.
Я в ответ улыбнулся.
Мы притормозили у двух валунов, где недавно сидели. Колокольный звон стал намного громче, но откуда он мог доноситься, определить я не смог. Может, в деревне, подумал я и ненароком взглянул на озеро. Старик постоял немного, тоже посмотрел на Светлояр, на часовню, потом что-то пробормотал и протянул мне посох.
— Держись крепче, Микола, не выпускай! — повелел он мне и, шагнув между камнями, исчез.
В тот же миг я прошел за ним следом.
В следующее мгновенье мы оказались молочном тумане, настолько густом и непроницаемом, что я даже не мог разглядеть силуэт Варлаама. Однако я знал, что старик по-прежнему впереди, поскольку посох, за который я держался теперь изо всех своих сил, неуклонно вел меня в заданном направлении. Наконец дымка начала рассеиваться, и я почувствовал, что старец остановился. Из тумана выплыла его спина.
— Ну, вот, прибыли, — обернувшись, объяснил он. — Постой пять минут, привыкни к воздуху. С непривычки может мутить.
Я выпустил из руки посох и принялся с интересом оглядываться. Оказалось, мы находились ровно на том же месте, откуда зашли, только теперь ни молельных крестов, ни камней на поляне, ни священной березовой рощи не было. Густой лес вокруг тоже куда-то исчез, а слева, где раньше стояла часовня, теперь возвышался огромный собор. Купола и кресты его сверкали золотом, а в звоннице пели колокола, которые я и слышал. Однако это был уже не набат, с нашим прибытием тревожный звон сменился на праздничный.
— Благовещенский, а следующий Успенский, — прокомментировал Варлаам, указывая на храм на соседнем холме, где я видел раньше крест и тексты молитв с иконкой. — Ну, как? Впечатляет?
— Еще бы, — зачарованно произнес я и повернул голову вправо.
Светлояр, абсолютно синий и ровный, без изменений располагался на прежнем месте, только теперь его берега обступали не вековые деревья, а многочисленные строения. Все они до единого были из белого камня, и я мог по убранству и высоте различить, где дома бедноты, а где знати. На возвышенностях вокруг озера стояли величественные златоглавые церкви. Где-то вдали виднелись пашни и пастбища, где пасли скот. На воде покачивались рыбацкие лодки. А там, где я обычно шел из деревни, располагалось торжище. Я был потрясен и не мог оторваться. Передо мной во всем своем величии и красе раскинулся настоящий многотысячный древний город.
— Это и есть Китеж-град? — восхищенно спросил я Варлаама.
— Ну, в общем, да, — хитро улыбнулся тот, и тут я заметил, что он вовсе не дед, а вполне моложавый мужчина.
Прежний скромный наряд его и тягостный дух в одночасье испарились, и теперь передо мной стоял темноволосый, статный, широкий в плечах богатырь, облаченный в царские платья.
— А почему я не вижу ни стен, ни башен? — изумился я.
— В нашем мире нам некого бояться, — ответил бывший Варлаам.
Теперь только одна деталь напоминала мне о старике — голову незнакомца по-прежнему опоясывал кожаный ремешок с необычным орнаментом.
— Михаил, — поклонился мне в пояс богатырь, и я увидел, как выходят из-за его спины и обступают нас люди в староверских одеждах.
— Тот самый? — не веря своим ушам, переспросил я. — Но как же так? Неужели, все это правда?
— Правда то, во что веришь. Все остальное — выдумка, — произнес князь и протянул ко мне обе ладони.
Поддавшись необъяснимому порыву, я безропотно вложил в них икону. Михаил поднял образ над головой, и буря восторга разнеслась по толпе. Одновременно из всех храмов стал доноситься радостный перезвон, и людские голоса потонули в божественных звуках. Праведность и доброта заструилась отовсюду. Дух у меня перехватило, и мне безудержно захотелось кого-нибудь обнять. Я распростер руки и сделал шаг к князю. Тот, бережно передав реликвию слуге, ответил взаимностью. Мы обнимались, как самые близкие друзья, и я чувствовал, как вздрагивает от нахлынувших чувств его могучее тело. Он плакал от счастья.
— Зачем она вам? — не, выдержав и стараясь перекрыть звон колоколов, крикнул я ему в самое ухо.
Он не ответил, а лишь многозначительно обхватил меня за плечи и развернул. Затем, утерев рукавом раскрасневшиеся веки, сделал знак рукой. В тот же миг дворовые поднесли нам удобные стулья, поставили прямо на землю стол с белоснежной узорной скатертью и уставили его яствами и напитками. И тотчас на поляне как по команде стали возникать огромные празднично накрытые столы, и многочисленная прислуга засуетилась с подносами и кувшинами. Честной народ начал рассаживался по скамьям и приступать к пиру. Колокола понемногу стихли, а вместо них неизвестно откуда заиграли со всех сторон свирели и гусли. Князь вытер о предложенное слугой полотенце руки и, встав, поднял над головой золотой кубок.
— Други мои! — обратился он к своим подданным, — выпьем же во здравие благороднейшего и храбрейшего мужа московского Николая, не убоявшегося ни врагов, ни напастей, и принесшего в нашу обитель святую икону! Аминь!
От таких слов я засмущался и зарделся. Вместе с тем я понимал, что надо обязательно ответить. Медленно поднявшись, я как князь оглядел собравшихся и растроганно произнес:
— Слава великому граду Китежу, князю его Михаилу Алексеевичу и всему русскому народу! И да пребудет святая икона отныне и вовеки веков в его непоруганных стенах!
— Слава! Слава! Слава! — донеслось со всех сторон, и все стали обниматься и стукаться кубками.
Признаться, я даже не думал, что могу быть настолько красноречив, и оттого еще более застеснялся. Князь протянул мне полный вина кубок, я с благодарностью принял его, и мы от души чокнулись. Затем я жадно набросился на еду. Не буду вдаваться в гастрономические подробности того, что для нас с ним было накрыто, тем более что многих кушаний я вообще не знал и видел впервые, а беспокоить князя по таким пустякам мне было стыдно. Одно скажу, все было просто, скромно, но вкусно. Наконец, насытившись и утолив жажду, я улучшил момент и повторил свой последний вопрос Михаилу. Тот неторопливо допил вино, задумчиво поглядел куда-то вдаль за озеро и тронул меня за локоть.
