Дмитрий Бычков - Лохо Эректус
— Икона с тобой? — спросил он, обшаривая мое тело рукой, и я вдруг понял, что не могу ни соврать, ни шевельнуться.
— Да, — вопреки собственной воле ответил я механическим голосом. — Там, в часовне. Под лавкой.
Я чувствовал, как расширяются от изумления и ужаса от сказанного мои зрачки, как пытается всеми силами сопротивляться мое здоровое тело, но, увы, ничего поделать с собой был не в состоянии. Рот открывался сам собой, и все мои мысли без каких-либо преград совершенно немыслимым образом спокойно покидали сознание. Как будто произносил их вовсе не я, а какой-то подлый изменник. Не двигая головы, я с трудом и отчаянием перевел взгляд с китайца в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь мне собраться и сконцентрироваться, но увидел лишь еще пятерых человек, не спеша приближавшихся из-за деревьев. Двое из них были женщинами. Несмотря на обездвиженность, мысли мои были по-прежнему ясны и логичны, но теперь они необъяснимо чудовищным образом обслуживали лишь одну потребность — рефлекторную необходимость говорить только правду. А тело, я это знал наверняка, было неспособно отныне произвести ни малейшего движения без приказа китайца. И победить внезапно зомбировавшую меня жуткую преданность его голосу я не мог.
Меж тем узкоглазые подошли, и Ли Пенг перекинулся с ними по-своему. Я стоял как истукан и не мог двинуть даже пальцем. Наконец китаец вновь повернулся и стал снова сверлить меня взглядом.
— Ты должен принести мне икону. Я буду здесь. Ни с кем по дороге не разговаривай. Иди! Принеси ее мне!
Тут же словно робот я развернулся на сто восемьдесят градусов и в полном молчании сомнамбулически направился к храму. Двигались только ноги. Руки же, напряженно согнувшись вдоль туловища, не шевелились. Голова и шея тоже будто окаменели, а взор в исступлении был направлен вперед. Глаза не моргали, я быстро и неуклонно приближался к часовне. Вот, я уже на крыльце. Вот, захожу. Вот, достаю, не обращая внимания на публику, свой рюкзак из-под скамьи и будто во сне двигаюсь к выходу. Вот, солнце бьет мне в глаза. Вот…
И тут до слуха моего донесся отчаянный лай, и я заметил бегущую ко мне со всех ног седую собаку. Мозг судорожно попытался вспомнить, где и когда я ее уже мог видеть, но слабенький ручеек этих мыслей был немедленно смыт мощным потоком превосходящего все чувства невыполненного долга. Подбежав, собака с разбега прыгнула на меня с явным намерением сильно толкнуть в грудь передними лапами, но я резко изменил направление, и она промахнулась. Я прибавил шаг, быстро завернул за угол церкви, крепко сжимая рюкзак. Однако зловредный пес не отстал и стал преследовать, продолжая неистово гавкать и то и дело порываясь сбить меня с ног. Но я больше не обращал на него внимания. Впереди за стволами деревьев стали отчетливо проступать силуэты людей. Я шел к ним и должен был передать им то, что нес в руке, и какая-то белая шавка меня не пугала. В эту минуту я вообще чувствовал в себе такую уверенность, что ни один из смертных не смог бы мне помешать исполнить приказанное. Я увидел Ли Пенга. Пятьдесят метров. Сорок…
Внезапная дикая боль пронзила мне ногу. Я вскрикнул. Собака, неистово визжа, вцепилась мне в икру и начала яростно мотать из стороны в сторону головой, как будто мечтала отделить кусок мяса от кости. Шок парализовал мое тело, я резко остановился. Нога, конвульсивно дергаясь, инстинктивно пыталась сбросить пса, но тот еще сильнее сомкнул челюсти. И тут я очнулся и вспомнил. Все. Колбасу. Дождь. Поле. Просеку. Родник. Три могилы. Валун. Грибы. Варлаама. Каждый из эпизодов отчетливо проявился в башке и превратился в единый ряд испытанных некогда переживаний. Я в недоумении поглядел на стоявших по ходу движения китайцев, на беснующуюся внизу висящую на моей ноге собаку, и в голове будто щелкнуло: "Беги!".
Все остальное я делал, уже не думая. Непослушное прежде тело тотчас же наполнилось силой, замутненый разум в момент избавился от рабской зависимости, и я, не разбирая дороги, кинулся в лес по направлению к деревне. Пес тут же ослабил хватку и отпустил. Рванув, я боковым зрением заметил, как китайцы ринулись наперерез, но у меня в отличие от них была приличная фора. Я вжарил так, словно за мной гналась сама смерть, и спинным мозгом почувствовал, что стал отрываться. Позади раздались редкие крики, но впереди меж стволов уже начинало светлеть, и я понял, массив скоро кончится. А там и село…
И тут я внезапно споткнулся. Это произошло настолько неожиданно и глупо, что я даже не успел ничего сообразить. Единственное, что промелькнуло у меня тогда в мозгу, так это как бы не повредить икону. Я машинально прижал рюкзак к животу, но тут голова моя тупо уткнулась в дерево. В глазах потемнело. Казалось, пауза длилась не более пяти секунд, и когда я пришел в сознание, то первым делом проверил рюкзак. К счастью он был еще при мне. Подняв взгляд, я попытался встать на ноги, но снова ощутил в теле предательский паралич и обессилено рухнул на землю. Голова разламывалась на куски, а из-за деревьев, замедляя шаг, стали вновь появляться фигуры. Первым, тяжело дыша, шел раскрасневшийся и озверевший от злости Ли Пенг. Собаки поблизости не было.
— От судьбы не уйти… Как не бегай! — отрывисто произнес он, восстанавливая ритм дыхания. — Все, хватит! Пора кончать этот цирк! Ты мне больше не нужен!
Он приблизился ко мне на расстояние метров двух и выпрямил руку. В ней знакомым блеском вороненой стали сверкнул вытянутый пистолет с глушителем. Я обреченно склонил голову и зажмурился. Раздался щелчок. Я приготовился увидеть тоннель, яркий свет в его конце и затем вечную темень, но вдруг снова услышал биение сердца. Раздался второй щелчок, но пульс в висках по-прежнему продолжал колотить. Я осторожно приоткрыл левый глаз. Ли Пенг в неистовстве передергивал затвор и яростно по-китайски ругался. Наконец он снова вытянул руку в моем направлении и нажал на спуск. Пистолет вновь заклинило.
Китаец в бешенстве отшвырнул оружие в сторону и что-то рявкнул стоявшему справа агенту. Тот послушно протянул свой пистолет и подобрал с земли неисправный. Я открыл второй глаз и бросил взгляд на рюкзак. Из тряпичного мешка выглядывал коричневый край иконы. Ли Пенг в третий раз вскинул руку и прицелился. Не отдавая себе отчета почему, я быстро выхватил лик и, вытянув руки, выставил его прямо перед собой.
— Падла, не дам! — заорал я, прикрываясь иконой.
Раздался взрыв и нечеловеческий вопль. Я в страхе выглянул из-за образа. Ли Пенг стоял на коленях, схватив руками лицо. Сквозь желтые пальцы тонкими струями капала алая кровь. Китаец дико стонал. Рядом на траве валялось разорванное пороховыми газами оружие. Агенты, с изумлением наблюдая, не двигались. Однако через секунду оцепенение их прошло, и двое из них осторожно подхватили раненого. Затем они о чем-то быстро зашептались и все вместе повернулись в мою сторону. Бормоча что-то несвязное, но похожее на молитву, я продолжал вытягивать перед собой лик. Вдалеке послышался набатный звон. Убийцы неуверенно переглянулись, бросили взгляд на лик, потом на меня и, покачав головами, потащили Ли Пента в чащу. Я замолчал и опустил икону. Одна из женщин подняла остатки пистолета и посмотрела на меня в упор. Симпатичная самка, подумал я и неожиданно для себя соблазнительно улыбнулся. Та, словно бы отмахнувшись от чего-то дьявольского, испуганно провела по воздуху передо мной рукой и, обреченно вздохнув, поспешила вслед за товарищами. Из-за березы выглянул Варлаам.
7.4. — Ну, привет! Как дела? — произнес старик, пугливо высовываясь из-за дерева. — Я думал, они тебя того… А ты вон какой… Эхма…
Я тупо уставился на него, не в состоянии понять, откуда он взялся. Наконец через мгновенье шок от пережитого прошел, и меня прорвало. Я обрушился на него со всей мощью своего справедливого гнева. Я готов был его разорвать.
— Какого черта ты, урод, мне не помог! Ты что, людей не мог позвать что ли! Меня же могли замочить! Ах, ты, сволочь седая! Стоял и смотрел, как меня тут кончают!
Варлаам стыдливо спрятал глаза и стал теребить бороденку.
— Ну, обошлось же… Сам справился… Все равно бы я не смог… — начал оправдываться он. — Вот, за ногу тяпнуть — еще куда ни шло, а с пистолетом тягаться мне не под силу…
Я метнул в него испепеляющий взгляд, но ненависть куда-то исчезла.
— Ладно, проехали, старче… Сваливать пора. Могут вернуться.
— Не бойся, ты их больше не увидишь, — спокойно ответил старик. — А на меня зла не держи.
А ведь он, как всегда, был прав. Ведь это он спас меня от зомбирования. И помочь в данном случае, безоружный, даже в виде собаки навряд ли бы смог. Я снова окинул его уже значительно подобревшим взглядом, и вдруг мне стало его так нестерпимо жаль, что я и вправду стал на себя досадовать.
— Ладно, черт с ним, — примирительно вымолвил я и стал подниматься. — Что с иконой-то делать?
