Сергей Сидорский - Власть оружия
— Ну, что ты, отец! — Надежда покраснела. — Просто я…
В этот момент зазвонил телефон. Груша сделал дочери знак замолчать и снял трубку.
— Это Никоноров, Александр Александрович! Извините, что беспокою вас дома, но ни Германа Олеговича, ни Свистых мне найти не удалось. Мы получили данные радиоперехвата. Ничего существенного. За исключением имен террористов. Одного из них зовут Консультант, а второго Гений.
— Это все?
— Пока все.
— Ладно, я передам, — Груша повесил трубку и повернулся к дочери. — Так на чем мы остановились?
Надежда стояла с отрешенным видом.
— Он сказал «Консультант»?
— И Гений. Дальше что?
— Не знаю, но мне кажется…
— Я спрашиваю, это весь ужин или у тебя есть еще что-нибудь?!
— Может быть, ты хочешь еще одну отбивную?
— Ну, если тебе не жалко отцовские зубы, — Груша удовлетворенно откинулся на спинку стула и налил себе томатного сока.
Надежда поставила перед ним новую тарелку и задумчиво произнесла:
— Максу однажды звонил какой-то Консультант.
— Ну и что?
— А то, что Макса иногда называют Гением!
Юрий Борисович Свистых пододвинул к себе телефон и набрал домашний номер.
— Это я, Леночка, — произнес он, когда на другом конце линии сняли трубку. Он старался придать голосу уставшие нотки, но на жену это не произвело никакого впечатления.
— Ну, естественно, кто же еще! — раздраженно отозвалась она. — Когда ты собираешься ехать домой?
— Извини, но, боюсь, сегодня я вынужден буду остаться на работе. Накопилось много дел. К тому же…
— А твоя секретарша?
— Что моя секретарша? — Свистых насторожился.
— Она тоже останется на работе? Ты ведь не собираешься заниматься своими делами один?
— Не понимаю, что ты хочешь этим сказать!
— Ах, не понимаешь! Как зовут эту глупую мартышку, чью фотографию я нашла в почтовом ящике?!
Свистых поспешно отодвинул трубку от уха.
— Лена… Зачем же так кричать?
— Мне повторить свой вопрос, или ты сам откровенно все расскажешь?!
— Но, дорогая, я не понимаю тебя. Мне нечего рассказывать.
— Как зовут эту шлюху, чью голую задницу я вот уже битый час рассматриваю?!
У Свистых оборвалось сердце. Неужели они осуществили свою угрозу?
— Я… Я не знаю, о ком ты говоришь…
— Значит, их у тебя несколько?!
— Кого, Лена?
— Прекрати строить из себя идиота! — он услышал шум бьющейся посуды и вздрогнул. Судя по звуку, разлетелось что-то довольно крупное.
— Леночка, милая…
— Боже! Теперь придется менять обои! Что же ты не предупредил, что насыпал в свою китайскую вазу какой-то гадости?
Он не ослышался? Эта неврастеничка разбила его любимую китайскую вазу? Две тысячи долларов осыпались вдоль стены только потому, что ей не понравилась какая-то там фотография?!
— Лена, не сходи с ума! Я понятия не имею, о чем ты говоришь!
— Не имеешь? — снова звук, заставивший Свистых пожалеть, что он вообще подошел к телефону. — А чья это довольная физиономия выглядывает из-за… Из-за этой красавицы?
— Какой красавицы, Лена? — Свистых уже ничего не понимал. — Что там у тебя за фотография? Ты уверена, что это не подделка?
— Абсолютно! Уж скорее, это ты подделка! Грубая подделка под настоящего мужчину!
— Я не подделка! — возмущенно воскликнул Свистых.
— Не смей мне возражать! Мне лучше знать!
— Лена, поверь, твои подозрения абсолютно беспочвенны! Ну, может быть, когда-то до знакомства с тобой я…
— И как я это сразу не поняла! — снова этот странный звук. Интересно, что она разбила на этот раз? — Такая же подделка, как твоя видеокамера! Япония! Как же! На всех деталях написано «Тайвань».
— Каких деталях?! Клара, не трогай, пожалуйста, видеокамеру! Она стоит…
— Поздно, мой милый! Думать об этом надо было раньше, когда ты строил глазки этой смазливой кукле!
— Ты разбила видеокамеру?
— Сейчас я еще что-нибудь разобью, если ты немедленно не приедешь домой!
— Уже еду, дорогая!
— Эту… Эту дрянь ты тоже называл «дорогой»? — сквозь слезы жены Свистых снова услышал грохот бьющейся посуды.
— Ну, что ты, милая! — тут же поспешил возразить он. — Постарайся успокоиться. Я уверен: это всего лишь недоразумение или чья-то глупая шутка. Через двадцать минут я буду дома, и мы спокойно во всем разберемся!
— Я… Я не верю тебе! — рыдая, воскликнула она, заглушая грохот падающей мебели.
Свистых схватился за сердце. Боже! Осталось ли там хоть что-нибудь целое?
— Это моя ошибка! Тебя просто невозможно изменить. Ты… Ты ведь и дальше будешь звонить этим своим шлюхам?
Ответить Свистых не успел. Если слух его не обманывал, последнее, что сделала жена — это разбила о стену телефон.
ГЛАВА 60
Вторник, 14 октября — 8 часов вечера
Весело насвистывая, Потапчук подошел к стойке администратора. Господи! Сколько страхов ему пришлось пережить, пока он добирался до аэропорта! Возле дома его ждала засада, а в машину снова подложили бомбу. К счастью, засаду спугнули телохранители, а в машину по ошибке сел кто-то из сотрудников банка. Пока не удалось выяснить, кто именно. И уже едва ли удастся — от бедняги почти ничего не осталось. Впрочем, Трущенко обещал компенсировать стоимость машины. А уже возле аэропорта дорогу ему преградили какие-то бандиты. Но ждали они, как выяснилось, кого-то другого. Слава Богу, теперь все позади! В здании аэровокзала Потапчук чувствовал себя уверенно, тем более, что трое телохранителей не отходили от него ни на шаг.
Потапчук наклонился к окошку администратора, и на его круглом лице появилась улыбка.
— На мое имя заказан билет на Ригу.
— Как вас зовут? — спросила администратор, вежливо улыбнувшись в ответ.
— Потапчук Валентин Андреевич. А вас?
Она сделала строгое выражение лица и указала на табличку, прикрепленную к груди.
Улыбка девушки пробудила в банкире давно забытые чувства.
— Вероника! — нараспев произнес он. — Какое чудесное имя! Что вы делаете сегодня вечером?
Позади Потапчука раздалось вежливое покашливание.
— Валентин Андреевич, сегодня вечером вас не будет в городе, — напомнил телохранитель.
— Ах, да! В таком случае, что вы делаете… — банкир сощурил один глаз и стал что-то быстро подчитывать в уме.
— К сожалению, никакого билета нет! — произнесла администратор.
Потапчук раскрыл рот, но не смог произнести ни слова.
— Как это нет? — наконец, выдохнул он. — Этого не может быть!
— Ох, простите! Кажется, я не туда посмотрела. Обычно мы кладем билеты вот в эту папку…
Она говорила что-то еще, но Потапчук больше не слушал. Господи! Он лишь на мгновение представил, что придется возвращаться в банк, и ему едва не стало плохо.
— Вы меня слушаете? — администратор пристально смотрела на него.
— Да-да, конечно! И очень внимательно, — он снова расплылся в улыбке.
— Ваш билет аннулирован, — она бросила взгляд на часы. — Десять минут назад.
— Как аннулирован? — улыбка банкира погасла. — Кем?
Впрочем, он уже и сам догадывался, кто мог это сделать: Трущенко. Но едва ли здесь обошлось без вмешательства Зорина. А Потапчук считал его своим другом! Ничего, он в долгу не останется!
Потапчук достал носовой платок и высморкался. Десять минут! Это звучит, как издевательство. Если бы он поспешил, Трущенко ничего бы уже не смог сделать!
— Мне очень жаль, но это действительно так. Здесь также написано, что вам необходимо немедленно связаться с президентом банка «Платиновые ресурсы».
— Что-нибудь случилось, Валентин Андреевич? — спросил один из телохранителей.
«Что-нибудь случилось»! Значит, это теперь так называется?
Он бросил взгляд на листок, который держала в руках девушка, и повернулся к телохранителю:
— Мы едем в банк.
— В банк?
— Я что, должен повторять дважды?! — рявкнул Потапчук, и на мгновение ему стало лучше. — Подгоните машину!
Савелий Прохорович Радужинский повертел в руках желтую папку и аккуратно положил ее перед собой. Он должен соблюдать осторожность. Компрометирующие материалы появились день назад аналогичным образом. В тот раз он также отлучился всего на несколько минут. Никто посторонний в кабинет не входил, и никто не выходил. Но тогда каким образом эта папка сюда попала? Случайность полностью исключается. В конце концов, его кабинет — не проходной двор. Кроме того, он ненавидит цветную бумагу, и всем это хорошо известно. Следовательно, это может означать только одно: им удалось найти подход к секретарю.
Радужинский снял очки и тщательно вытер лицо. В висках шумело.
Что в папке? Неужели они решили его добить? Ведь он достаточно ясно дал понять, что готов к сотрудничеству. Никак иначе расценить то, что он пришел вчера к банку, нельзя. С другой стороны, он так и не дождался Зорина. Не допустил ли он тем самым ошибку?
