Нина Васина - Глинтвейн для Снежной королевы
Лера первая подняла глаза, посмотрела на Самойлова, изо всех сил растягивающего рот в улыбке клоуна, и спросила:
— Откуда у вас крюк в кладовке? Разве в кладовках вешают люстры?
Самойлов застыл, медленно избавляясь от улыбки.
Гоша медленно повернул голову и посмотрел на девочку, словно просыпаясь.
— А действительно… — пробормотал он, — понавешали крюков зачем-то в кладовках. Может, у вас и в туалете есть крюк для люстры?
Крюк
Самойлов снял фартук, заглянул в духовку сквозь стекло — для этого ему достаточно было наклониться, потом посмотрел на гостей, с удовольствием отметив, что они тоже смотрят на него с настороженным вниманием.
— Вы даже не представляете себе, какую тему затронули! Это же «мыльная опера»! Детектив! Психологический триллер и даже…
Старик чуть было не сказал «любовный роман», но вовремя удержался. Он хотел начать с напоминания Гоше о его первом проигрыше Лере и плавно перейти к истории с квартирой, переделанной в офис, но что-то подсказало ему, что после этого напоминания две пары глаз напротив могут потерять внимание и опять впасть в состояние отстраненного созерцания поверхности стола.
Он начал с того, как два года назад девочка Лера, уходя из этой квартиры, обратила его внимание на крутящийся счетчик. И сказала, что в кладовке пахнет духами. Он даже польстил ей, рассказав, как, совместив в одну версию духи и счетчик, именно с нею за бутылочкой кагора хотел поделиться размышлениями на эту тему.
— Вы же говорили, что не хотите больше со мной встречаться, — не купилась Лера и, вероятно, от обидных воспоминаний перешла на «вы». — Уже забыли? Расставаясь тогда, вы сказали, что брата моего искать не будете и меня видеть больше не хотите.
— Тем не менее мы сидим здесь, ждем курицу и обсуждаем местонахождения крюка. Мы — вместе, так помогите же мне выбраться из этой дурацкой ситуации со счетчиком и урезанной комнатой.
Самойлов начал со счетчика, очень живописно описал электромонтера, потом — чиновничью гвардию, силы противостоять которой он черпал в Кафке. Когда Старик дошел до описания мадам Тамариной, Лера и Гоша, отстранившись от своих проблем, уже стали нервно поедать хлеб и иногда даже перебивать его, задавая вопросы по ходу рассказа.
Тут и курица подоспела, заполонив маленькую кухню невыносимыми для голодного человека запахами. Самойлов предложил всем троим есть прямо с противня, а перед этим допить коньяк из бутылки.
Предусмотрительно подтащив кусок грудки с крылышком поближе к себе и «застолбив» его горкой наваленной cверху тушеной моркови, которую молодежь не приветствовала, Самойлов с удовольствием наблюдал, как два голодных и измученных взаимным насилием волчонка набросились на еду. Вилки — в сторону! Он ел медленно — подливка удалась на славу, курица тоже не подкачала. А эти двое, напротив, даже в обиде и жалости друг к другу, утоляя голод, продолжили сражение. Вцепившись почему-то в один и тот же кусок курицы, они буквально разорвали его руками, не уступая друг другу. Потом Лера цапнула остатки булки, но, подумав, царственно оторвала немного и швырнула Гоше. Он взял ложку и прямо из-под ее булки утащил последнее тушеное яблоко.
После еды оба подобрели. Гоша уступил ей очередь первой вымыть руки, а Лера протянула ему потом конец полотенца для вытирания.
Общими усилиями быстро убрали со стола. Старик по просьбе Гоши принес план квартиры с электроразводкой. Все трое склонились над ним, соприкасаясь головами.
— Как можно платить коммуналки, не обращая внимания на метраж? — с этим вопросом Гоша отстранился от стола первым. — Вы эту квартиру покупали?
— По обмену въехал, с доплатой, — ответил Самойлов. — Дом был после ремонта, вероятно, именно ремонт и сыграл свою роль в возведении дополнительной стены. Соседний подъезд — очень странный. Два нижних этажа ушли под фирму, я там был. А выше? Как обычные жильцы попадают к себе? Проход к лифту охраняет охранник, а свободного прохода к лестнице я не заметил.
— И что это значит? — заинтересовалась Лера.
— Это значит, что вся эта «Рабочая группа „Альтаир“ живет там же, где и работает, — ответил Гоша. — Внизу — офис, а на верхних этажах — квартиры руководства.
— Я не тебя спрашиваю! — Голос Леры дрогнул.
— Не думаю, что они и для увеличения площадей своих квартир оттяпали на каждом этаже по куску чужих квартир, — успокаивающе заметил Самойлов.
— Так чем же кончились ваши походы по кабинетам?
— Чем… — задумался Самойлов, вспоминая. — Разрешения на перепланировку квартиры и отделение части ее в чужое пользование мне так и не удалось увидеть. Кто это подписывал, не знаю. Денег на оплату электроэнергии я тоже больше не выпрашивал, потому что… Потому что мне вдруг предложили работу в страховой компании, да так настойчиво, что я удивился. Все завертелось, там и инфаркт подоспел… А недавно я узнал, что именно мое посещение мадам Тамариной повлияло на подобную востребованность.
Гоша не поверил, что директор страховой фирмы пригласил Самойлова только потому, что ему «настоятельно рекомендовали» занять чем-нибудь ретивого пенсионера, надоедающего какой-то неизвестной «Рабочей группе „Альтаир“.
— И тем не менее, — подвел итог Самойлов, — в этом году у «Альтаира» кончается срок аренды помещения, и только тогда, как меня уверили в префектуре, я буду иметь полное право подавать в суд на возвращение себе оттяпанных метров, если, конечно, удастся выйти на владельца помещения. И моя кладовка превратится… Моя уютная кладовка превратится в большую комнату, и запах духов мадам Тамариной будет витать в ней призраком предприимчивой бюрократии! — потирая ладони, ужасно довольный, что отвлек эту парочку от взаимных трагедий, Самойлов буднично заметил: — Пора спать. Скоро полдень. Самое время хорошенько выспаться. Гоша, ты где предпочитаешь спать — у себя дома? На кровати или на диване?
— Я сплю на кровати, которая получается из финского дивана, она… — начал объяснять Гоша, но Самойлов его перебил:
— Вот и отлично! Твоя кровать из финского дивана давно ждет тебя.
В наступившем молчании Старик глазами приказал Лере не выпускать смешок, который та еле сдерживала, кусая губу.
— Я буду спать у вас в коридоре. На полу. Под дверью, — подумав, заявил Гоша. — Я не могу уйти от нее сейчас, понимаете, она меня ненавидит, хотя…
— Размечтался! — хмыкнула Лера. — Какая ненависть? Я совершенно равнодушна.
— Вот видите! — призвал Гоша Самойлова в свидетели. — Если она равнодушна, то вам должно быть все равно, где я сплю!
— Но почему под дверью в коридоре? — начал уставать Самойлов. — Ты боишься, что Лера сбежит?
— Да, почему? — внедрилась Лера. — Почему не в кладовке, под крюком?
Доверие
Завалившись одетым на свою кровать, Самойлов моментально отключился — вероятно, сказывалось успокоительное, вколотое еще в больнице. Проснулся он от странного звука. Кое-как разлепив глаза, первым делом посмотрел на часы. Половина второго… За окном — пасмурный день.
— Не спится? — спросил он, приподняв голову и определив источник странного звука — Лера сидела в кресле и звонко грызла сухарики из пакета.
— Не-а… — покачала она головой.
— А Гоша где?
— Валяется в коридоре под дверью. Прохор Аверьянович, у тебя были девственницы? — спросила она очень серьезно.
— Ну… — задумался Самойлов, укладываясь на подушку. — Допустим, были. Другие времена, другое отношение к близости между мужчиной и женщиной. Сегодняшняя раскрепощенность и информированность молодежи…
— Я не о том, — перебила Лера.
— А я как раз о том! Ты употребила «девственниц» во множественном числе. А по моему разумению, у мужчины должна быть единственная девушка, отдавшая ему свою девственность, — жена.
— То есть это как бы… ценность для мужчины? — уточнила Лера.
— Конечно, — как мог убедительнее ответил Самойлов, — это большая ценность! Послушай, — он опять приподнял голову, чтобы видеть выражение ее лица, — я понимаю, как ты обижена и вообще… Но помочь тебе советом вряд ли смогу. Нужно поговорить с женщиной, которой ты доверяешь. Вот увидишь, тебе сразу станет легче. И еще. Поверь опыту старого мужчины, весьма капризному в выборе женщин — Гоша тебя любит.
Лере эта тема была неприятна, она скривилась, как от кислого.
— Если ты сбежал из больницы, значит, были причины. Рассказывай, что ты выяснил?
— Почему ты не хочешь присмотреться к Гоше? — не хотел менять тему Старик.
— Я ему теперь совсем не доверяю, — не задумываясь, ответила Лера.
— А ты уверена, что это именно недоверие, а не попытка таким словом объяснить гнев и жажду мести?
— Нет, не уверена, — пожала она плечами, — но какая разница, если я ему не доверяю. Ты что-нибудь узнал новое?
