Александр Овчаренко - Три заповеди Люцифера
Штуц быстро пробежал глазами пару листов текста.
— Откуда это у тебя?
— Я так понимаю, что вопрос носит чисто риторический характер? Или ты действительно считаешь, что я прямо сейчас возьму и выдам тебе информатора? Ты мне лучше без уловок скажи: берёшься за работу или нет?
— А ещё есть текст?
— Не слышу ответа! Берёшься или нет?
— Берусь, но текста недостаточно.
— А тебя никто и не просит делать глубокий исторический анализ. Твоё дело определить, имели ли место в нашей истории описанные неизвестным автором факты, или всё это плод творческого воображения?
— То есть, ты хочешь знать, действительно ли это подлинные мемуары, или товарищ на старости лет решил книжку сочинить?
— Верно улавливаешь! — хмыкнул Тушкан. — Сколько тебе времени надо?
— Сначала надо подробно изучить текст, потом покопаться в хронологии… дня за три управлюсь.
— Тогда не смею больше Вас, профессор, задерживать. Да, чуть не забыл! Упаси тебя бог, Штуцер, если о существовании этих листочков узнает хоть одна живая душа! Надеюсь, ты меня понял.
«Ничего не поделаешь! — размышлял про себя Василий Васильевич после расставания с заклятым другом юности. — Уголовник — он и есть уголовник! Что с него взять!» При этом рука сама залезала за отвороты пальто, чтобы проверить, на месте ли драгоценные ксерокопии. Профессор с удовлетворением ощупывал свёрнутые в трубочку страницы, реально осознавая, что перед ним открываются неведомые страницы истории государства российского.
Ровно через три дня Тушкан снова поймал его за рукав пальто на выходе из учебного корпуса.
— Договор дороже денег! — шмыгая носом, скороговоркой выпалил бывший однокурсник. — Заключение готово?
— Готово, — кривя губы, ответил Штуц, пытаясь дистанцироваться от хлюпающего носом заказчика.
«А ведь он действительно похож на грызуна. — отметил про себя профессор. — Есть в нём что-то крысиное».
Тем временем Тушкан высморкался на виду у проходящих студентов, и, ничуть не смущаясь, вытер руку о полу потёртого пальто.
— Давай, — протянул он руку, которой только что прочищал нос.
Василий Васильевич достал из кармана сложенный вчетверо распечатанный на принтере лист и брезгливо передал Тушкану, который не глядя спрятал его за отворот пальто.
— Сам-то что скажешь: туфта или нет? — в очередной раз шмыгнув простуженным носом Суслов.
— Деньги давай! — вместо ответа потребовал Штуц. — Договор дороже денег, но и деньги счёт любят.
— Ох и хват ты! — покачал головой Родион, но пачку долларов, перетянутую аптекарской резинкой, отдал. — Так что скажешь? — продолжал настаивать Тушкан. — Неужели туфта?
— Скажу, что ты даже не представляешь, с чем столкнулся! Это не просто открытие новых исторических фактов, это…
— На этом можно сделать большие деньги? — нетерпеливо перебил его Тушкан.
— На этом, Родион, ты сможешь потерять голову! — уверенно закончил профессор.
— Как? — удивился Родька? — Как голову? Это значит, что навара не будет?
— Это значит, что ты, Суслов, по своей глупости влез в государственный заговор. Дело, конечно, прошлое, но раз оно до сих пор не предано огласке, то есть большая вероятность того, что заговорщики ещё живы, или у них имеются последователи, которые профессионально оторвут тебе голову, ты даже чихнуть не успеешь.
То ли от удивления, то ли от расстройства, а скорее всего, от простуды, но именно в этот момент Тушкан громко чихнул. Штуц ничего на это не сказал, а только выразительно покачал головой.
Через час Тушкан был на приёме у Мозговеда на одном из московских рынков. Султан Каримович держал в дальнем углу рынка шашлычную, и в центральном павильоне приторговывал фруктами. В шашлычной на втором этаже Мозговед оборудовал себе рабочий кабинет, сопряжённый с просторной, устланной натуральными коврами, комнатой отдыха.
С Тушканом Султан Каримович познакомился на холодном, продуваемом ледяными ветрами негостеприимном Урале, где в течение пяти лет познавал премудрости быта за колючей проволокой. Через год после освобождения, когда Мозговед снова превратился в уважаемого Султана Каримовича, и понемногу стал выправлять свой бизнес, его разыскал Тушкан. Султан Каримович, конечно, мог послать бывшего соседа по нарам далеко и надолго, но, зная пронырливый и хитрый характер Тушкана, пригрел последнего, и использовал для выполнения мелких поручений.
Вечером, после визита к Киквидзе, Султан поел ароматного плова, выпил две больших пиалы сладкого чая и удалился в комнату отдыха, где, усевшись на ковре по-турецки, стал внимательно вчитываться в каллиграфический, местами выцветший текст. Как ни умён был Султан, а многого не понял: сказалось отсутствие полного среднего образования. Однако чутьё подсказывало ему, что гроссбух хранит в себе тайны, из которых, если, конечно, подойти с умом, можно извлечь немалую выгоду.
— Я же гоню самогон из подгнившего изюма. — размышлял Мозговед. — Почему бы не извлечь выгоду из этих старых малопонятных записей? Возможно, эту рукопись у меня купит какой-нибудь журнал, или музей. Надо только точно знать цену, чтобы не продешевить.
На следующее утро Султан вызвал в шашлычную Тушкана.
— Родион, ты у нас, кажется, человек с образованием? — подчёркнуто вежливо обратился узбек к помощнику. Султан никогда не называл его по кличке, как бы подчёркивая, что всё, что напоминает о зоне, ему неприятно.
— С незаконченным высшим, — поддакнул Тушкан и глядя на стол, щедро уставленный блюдами с лепёшками и засахаренными фруктами, невольно сглотнул слюну. Впереди у Родиона был длинный, и, как всегда, бестолковый день, без всяких гарантий на сытный ужин.
— Может, у тебя остался кто-то из бывших знакомых, у которых образование высшее законченное, — поинтересовался Султан.
— Если поискать, о наверняка кто-то из бывших однокурсников в Москве осел, — скороговоркой ответил Тушкан, не отводя взгляда от стола. — А Вам, Султан Каримович, в этом какая нужда?
Султан внимательно посмотрел на заострившееся от голода лицо гражданина Суслова, и, видимо что-то решив про себя, хлопнул в ладоши.
— Да никакой нужды нет, Не нужда — а так, мелочь! Мне тебя даже просить об этом неудобно. Да, ты садись, дорогой! Сейчас чай пить будем.
После обильного и вкусного завтрака отяжелевший Тушкан примостился на ковре рядом с хозяином и внимательно прочёл несколько пожелтевших листов из гроссбуха.
— Что скажешь, дорогой? — нетерпеливо спросил Султан, когда Тушкан решительно захлопнул обложку.
— Пока ничего определённого, — солидно ответил Суслов и плотоядно икнул. — Документ требует детальной проработки, то есть нужно заключение специалиста.
— Сможешь организовать?
— Это будет недёшево. Заключение эксперта, плюс за секретность процент, плюс работа в архиве, плюс на лапу архивным «крысам», без которых до секретных документов не добраться. За неделю, думаю, управиться реально, но Вам, уважаемый, это удовольствие влетит этак «кусков» в пять, а может быть и шесть!
— Дорого! — причмокнул губами узбек. — Очень дорого, но для дела не жалко. Иди, договаривайся! Как только человека найдёшь — получишь деньги.
— А как быть с моим гонораром? — обеспокоился Тушкан.
— Во всём мире посредникам платят не более десяти процентов от суммы сделки. Считай, что они твои.
— Надбавьте ещё пять процентов, и я Вам, уважаемый, одну умную мысль скажу, — шмыгнул носом Тушкан.
— Э-э! — недоверчиво махнул рукой узбек. — Откуда я знаю, что твоя мысль таких денег стоит?
— Три процента! — не унимался Тушкан. — Три процента, и я гарантирую, что в этом деле Вас никто не «продинамит». [25]
— Хорошо, — согласился узбек. — Доверчивый я стал, Родион, а ты моей доверчивостью пользуешься. Нехорошо это! Аллах свидетель!
— Что-то я не помню, чтобы аллах по твоему делу свидетелем проходил! — совсем осмелел Тушкан. — Или хотя бы понятым.
— Ах ты, шакал! — взъярился Султан. — Да я сейчас твой поганый язык вырву и на шаурму пущу.
— Вряд ли она от этого вкусней станет, — парировал Суслов. — Ну так как? По рукам?
— Ладно, говори свою умную мысль, — остыл узбек и обтёр носовым платком раскрасневшееся лицо.
— Нельзя эксперту весь материал показывать, — вполголоса произнёс Тушкан. — Если документ стоящий, а я печёнкой чую, что это не фуфло, то человек с мозгами может и без нашего разрешения обойтись: скопирует все записи от корки до корки и через год выпустит книжку, на которой прилично заработает. А мы с Вами, уважаемый, останемся с носом. Вы же в суд не побежите и не привлечёте его к ответственности за хищение интеллектуальной собственности.
