Алина Егорова - Медальон сюрреалиста
— Откуда это? — растерянно спросила она.
— Из того дома.
— Того самого? Но как?
— Обыкновенно, — беспечно ответил Виталий. — Приехал в Фигерас и пошел по адресу, которым так интересовались вы.
— Но как вы узнали?
— Вы постоянно набирали в Интернете этот адрес, а когда вы с Аркадием собрались в Испанию, я понял, что вы непременно туда отправитесь.
— Вы за мной следили, — нахмурилась девушка.
— Работа такая. Я должен знать все о тех, кто вхож в дом Меньшиковых.
— И вы знали, что я не гречанка?
— Знал. Но я не все докладывал Меньшикову.
— Почему?
— Во-первых, у меня есть свой кодекс чести, а во-вторых, ты мне нравишься, — перешел он на «ты».
— А как же Анна Борисовна? Разве вы с ней не любовники?
— Ну и чушь! — расхохотался Виталий. — Анна, конечно, женщина самолюбивая, привыкла воображать, что все вокруг от нее без ума. Признаться, я ей иногда подыгрывал, но, клянусь, между нами ничего не было!
— Это меня не касается, я так спросила, к слову. Можно я заберу письма?
— Да, конечно. Для этого я их и принес.
Встреча была недолгой. Поблагодарив за письма, девушка покинула кафе. Она спешила домой, чтобы в уединении изучить полученные бумаги. Она чувствовала, что к ней в руки попало нечто важное.
К ночи Арина уже перевела все письма. Писала некая Катрин своему возлюбленному Сальвадору. За этими короткими строками скрывалась целая жизнь.
Мое сердце Сальвадоре!
Я ждала тебя здесь каждый день. Я буду ждать тебя, пока солнце не перестанет вставать над Каталонией.
Это письмо за меня пишет ученая Жозефа из нашего квартала. Я уже учусь писать сама.
Твоя стрекоза Катрин
16 октября 1921 г.
Сальвадоре!
Мне надо сказать тебе, что у нас родился сын. Я назвала его Марко.
Как прежде, жду тебя, Катрин
18 мая 1922 г.
Сальвадоре, небо мое!
Наш сын подрос, он ждет тебя. Не забывай нас, молю.
Катрин
4 марта 1923 г.
Сальвадоре!
Земля под ногами горит. Цыганам нет места в Каталонии. Нам нет места нигде. Мы должны бежать на восток. В Румынию. Если бог нас не оставит, мы спасемся.
Я верю, что мы встретимся, если не на земле, то на небе.
Катрин
27 ноября 1937 г.
Всю неделю Арина думала о Катрин и о ее загадочном адресате Сальвадоре. Вопросов было море: откуда в том доме письма и кто такая Катрин? Кто он — ее возлюбленный Сальвадор — и почему она была вынуждена его так долго ждать? Что с ними случилось потом?
Арина понимала, что пролить свет на эту тайну может Виталий Савельев. Как догадалась девушка, Виталий не только наемный работник в доме Меньшикова и он не случайно вручил ей письма.
Арина позвонила ему ближе к выходным. Савельев словно ждал этого звонка. Они встретились около того же кафе и отправились к Неве.
— Ты служил в ФСБ? — прямо спросила девушка.
— Почему ты так решила? — ушел от ответа Виталий.
— Ты же не просто так принес мне эти письма. Значит, что-то про них выяснил, а для этого нужны связи в определенных кругах.
— Не буду скромничать, кое-какую работу по выяснению истории, связанной с этими письмами, я проделал, — снова ушел от ответа Савельев, но Арину не особо интересовали его связи, ее интересовала история Катрин.
— Расскажешь? — спросила она.
— Только за вознаграждение, — пошутил он.
— Что ты хочешь?
— Видишь тот «Метеор»? Через полчаса он уходит в Шлиссельбург. Сегодня на Ладоге будет красивейший закат. Поехали?
— Уже поздно, — усомнилась девушка. — «Метеор», должно быть, на сегодня последний.
Виталий кивнул.
— Я в Шлиссельбурге живу. Да ты не бойся! Размещу тебя в отдельной квартире, сам у сестры переночую. А не захочешь остаться, вернешься в город на такси. Ну, так как? Рассказывать?
— Давай.
— Тогда пойдем на посадку!
Они устроились на верхней палубе ракеты. Виталий заботливо принес для Арины плед и горячий шоколад.
— Когда выйдем в акваторию, станет прохладно, — пояснил он.
Савельев уселся рядом и неспешно начал рассказ.
— Когда в Испании к власти пришли фашисты, Катрин с цыганами была вынуждена бежать на восток. Цыгане надеялись добраться до Румынии, где, как им казалось, они смогут жить спокойно. Дорога была тяжелой — фашизм господствовал не только в Испании, цыгане подвергались гонениям во всей Европе. По теории нацистов, цыгане представляли особую опасность для арийской расы, из-за чего их всячески притесняли, а потом и вовсе стали истреблять. В пути Катрин простудилась. Ее ослабленный от голода и скитаний организм самостоятельно справиться с болезнью не мог, а лекарств не было. Оставалось только уповать на бога, но, видимо, в ту пору бог от цыган отвернулся.
Сын Катрин, Марко, вместе с табором оказался в Варшавском гетто, откуда ему была одна дорога — в газовую камеру. Вместо лагеря смерти в Треблинке Марко каким-то образом удалось попасть в трудовой лагерь в Баварии. Ходили слухи, будто бы его спасла жена лагерного доктора, которой Марко вскружил голову. Недаром говорят, что в цыганских глазах есть колдовская сила — иной цыган способен соблазнить одним лишь взглядом. А может, в том ему помог необычный медальон, который перед смертью ему дала мать?
После освобождения Красной армией трудового лагеря истощенный Марко попал в госпиталь, где познакомился с хорошенькой медсестрой Любой из Подмосковья.
Война подошла к завершению, Марко окончательно поправился и мог идти на все четыре стороны — он был свободен, как ветер. Свобода — это все, что нужно цыгану для счастья. Однако оказалось, что одному, без табора, свобода не в радость. В Баварии не осталось ни одного цыгана, в разрушенной войной Румынии делать было нечего. Марко принял решение ехать с Любой к ней на родину.
Люба была хорошей женой — доброй, работящей, но нелюбимой. В Липках Марко встретил табор и ушел к своим. Там он женился на цыганке, с которой у них родился сын Санчо.
— Санчо это мой дед? — догадалась Арина.
— Да, Санчо Медина — отец твоей матери Виолетты.
— А Сальвадор, которому писала Катрин, — это… — Арина не договорила. У нее были предположения, но она боялась их озвучить.
— Возможно, это Сальвадор Дали. Но точных сведений нет. Никто свечку не держал, а сам маэстро на этот счет не распространялся.
Остатки августа дарили последние теплые дни. «Метеор» резво шел по гладкой воде, ветер трепал кудрявые волосы Арины. Как и обещал Савельев, закат выдался восхитительно прекрасным. Арина смотрела на цветные узоры неба, а Виталий смотрел на нее: лицо редкой, не растиражированной красоты, с высокими скулами и тмяной кожей южанки, глаза крупные, каре-зеленые, чуть раскосые, с ускользающей чертовщинкой. Рот большой, губы, вопреки моде, узкие, невыразительные, похожие на листок ивы.
— Спасибо за рассказ и за письма, — с чувством произнесла Арина.
— Не стоит! — отмахнулся Виталий. — Это всего лишь бумага.
— Это всего лишь история моей семьи.
Примечания
1
Каждый раз, когда я тебя спрашиваю,
Сможем ли мы встретиться,
Ты отвечаешь мне…
2
Может быть, может быть, может быть!
3
Елизаветинская городская больница.
4
Г а д ж о — чужак, человек нецыганского происхождения.
