Екатерина Островская - Сверх отпущенного срока
Дальский повернулся к выходу. И вдруг его осенило.
— Слушай, Борис Борисович… — перешел дублер олигарха на дружеский тон. — У тебя в конюшне есть машинка свободная? Желательно попроще.
Федотов кивнул.
— Найдется. Я бывшей жене… тогда еще, правда, не бывшей, на день рождения «Пассат» подарил, но она обиделась и так и не садилась за руль. Требовала, чтобы я ей кабриолет «Порше-бокстер» купил. Не проблема, конечно, но с ней вскоре я развелся. У нее к тому же и прав не было.
— А у меня есть, — пискляво встряла популярная певица.
Федотов посмотрел на нее. Кажется, он начал разочаровываться.
В гараж мужчины спустились вдвоем. Дальский сел в голубой автомобиль, отливающий перламутром, и запустил двигатель.
— Тут ведь есть второй выезд с территории? — спросил у Федотова, заглядывающего в салон через окно.
Алексею вдруг захотелось поднять стекло и уехать с застрявшей в машине головой Бориса Борисовича.
Федотов кивнул, а Дальский с большим трудом погасил в себе желание тронуться с места.
— В моих машинах перед твоим крыльцом Викентий и охрана. Через пару часов скажи им, что я только что уехал. Будут спрашивать — куда, скажи, что у меня до утра личное время.
Федотов снова кивнул.
— Счастливо отдохнуть, — помахал рукой Дальский.
А Борис Борисович резко выдернул голову. Может, догадался, какое желание посетило гостя?
Вырвавшийся на свободу Дальский гнал автомобиль к Москве, не зная, куда едет. Но в свою бывшую квартиру наверняка не заглянет. К матери — можно, но снова врать про свой сибирский чес не хотелось. К Вадиму? Но у того сейчас любовь в самом расцвете, не стоит мешать им с Ликой. А в самом деле, куда Алексей несется? Кто ждет его в этом мире? Кому он нужен? И не важно, кто он сейчас — мало кому известный актер или финансовый воротила.
Дальский включил радио.
— И на этом можно поставить точку, — донесся из динамиков бархатный мужской голос. — Мы никогда больше не услышим ее зажигательных песен, а поклонникам певицы Стеши придется искать себе другого кумира…
«Умерла, что ли, звезда из Мариуполя?» — удивился Алексей.
— Остается надеяться на то, что тайское правосудие не будет слишком строгим к симпатичной девушке, — продолжал ведущий программы. — Ведь наркозависимость — это болезнь, от которой не так просто излечиться… Ну, да ладно — забудем о ней. Страна наша богата на таланты, и у нас есть кого слушать. Встречайте — Алина!
Зазвучала музыка, а потом включился и голос, очень не похожий на голос девушки, которую Дальский только что встретил в доме Федотова:
В доме напротив все окна погашены,
Тихие улицы мрака полны,
Лишь фонарей полуночные скважины
Тянутся к бледному сердцу луны…
По-прежнему хлестал зимний дождь, и грязь летела из-под колес.
Алексей выключил приемник и в тот же момент увидел, как за окном мелькнула женская фигурка. Словно обрывок сна пролетал мимо сознания. Что-то вдруг вынырнуло из памяти и снова провалилось на дно. Но он все же затормозил. Обернулся, однако ничего не разглядел. Посмотрел в боковое зеркало — и увидел ее, тихо бредущую по обочине.
Это была Аня. Актер подъехал к ней задним ходом, и девушка попятилась от незнакомого автомобиля. Дальский вышел, обогнул капот и открыл перед ней дверцу.
— Садитесь, подвезу.
Девушка не стала спорить. Было видно, она вся промокла и явно замерзла. На ней был совсем тоненький пуховичок — отнюдь не по погоде.
— Что вы тут делаете? — удивился Алексей после того, как тронулся с места. — Как вы оказались одна на дороге?
— Шла домой, поймала попутку, но мне там не понравилось, — тихо ответила девушка.
— Водитель приставать начал? — догадался Дальский.
Аня кивнула. И только сейчас Алексей заметил, что ее лицо не просто мокрое от дождя и снега — пассажирка беззвучно плачет.
Он остановил машину.
— Что случилось? Вас обидели? В той попутке?
Аня покачала головой.
— Нет, я выскочила из машины. А мимо как раз полицейская машина ехала. Я к ней кинулась, попросила о помощи, но меня обругали, сказали, что на вызов спешат, а я под колеса бросаюсь…
— Полиция не помогла?
— Помогла, — улыбнулась девушка. — Тот человек увидел, что я с полицейскими говорю, прыгнул в свой автомобиль и уехал.
— Плакать-то тогда зачем?
— А я по другому поводу.
Дальский не стал расспрашивать. Мало ли у девушки повода для слез. Захочет — расскажет.
Какое-то время ехали молча. Потом Аня немного успокоилась и пояснила:
— Просто мне позвонили и сообщили, что есть известия о моем отце.
— Ваш отец пропал? — удивился Алексей.
— На войне, — произнесла очень тихо, видимо, страшное для себя слово Аня. — Тот человек обещал прийти ко мне домой. Я стол заранее накрыла, приготовила кое-что. Но он перезвонил и сказал, что будет ждать меня возле моей работы…
— Он в курсе, где вы работаете? Разве вы ему говорили? — снова удивился Дальский.
Аня кивнула:
— Не говорила. Но только потом подумала, откуда он может это знать. Тогда я помчалась сюда и стала ждать у съезда с трассы. Но никто не пришел. Я почти три часа простояла.
— Простите, конечно, но похоже, кто-то хотел быть уверенным, что вас точно не будет дома, чтобы забраться в квартиру и ограбить ее.
— Пусть забирается, — вздохнула Аня, — там все равно ничего ценного. Зачем было об отце врать? Придумали бы что-нибудь другое.
— Это чтобы вас наверняка выманить. Пока вы сюда едете, пока ждете, потом обратно — сколько времени у него или у них будет, чтобы все обыскать…
— Так я и не живу там. Дома бываю редко, постоянно у вас, вы ведь знаете.
— Все равно поспешим. Называйте адрес.
«Пассат» въехал во двор обычной московской пятиэтажки. Дальский припарковал машину в ряду других машин.
Они вышли, и Аня показала на окна:
— Вот там, на третьем этаже, мои окна. Света нет, значит, и никого нет в квартире.
— Все же надо проверить.
Пошагали вдвоем по лестнице. В кармане пальто у Дальского покоилась «Беретта», но доставать пистолет при девушке он не хотел, надеясь на то, что в случае необходимости успеет им воспользоваться — оружие ведь без предохранителя.
Но в квартире действительно никого не оказалось. Дальский и Аня осмотрели даже стенные шкафы. После чего Алексей, еле скрывая свое разочарование, начал прощаться. Девушка уже закрывала за ним дверь, и вдруг — как видно, из вежливости, — спросила:
— А вы не голодны?
Надо же такое придумать — спрашивать олигарха, голоден ли он… Такой вопрос может прийти в голову только очень чистому человеку.
Алексей, разумеется, сказал, что с утра ничего не ел.
Глава 11
…Алексея вывели на площадь и сказали:
— Иди, артист! Живи дальше, если сможешь…
Его толкнули в спину. А он упал, потому что не мог стоять.
Разрушенный город крутился, переворачиваясь. Дрожало закрытое черным дымом небо. Он упал, ударившись щекой о щербатый асфальт, и увидел возле своих глаз бурое пятно застывшей крови. И ничего в мире не было, кроме этого пятна, да еще горького запаха разрушенного города, в котором сгорели дома, деревья, люди и надежды. Алексей знал, что его не отпустят, что сейчас прозвучит выстрел и звук его будет последним, который донесется до слуха. А может, его убьют так же, как Лебедева. Но ему стало уже все равно. Сильно болела голова, и не было никакого другого желания, кроме одного — зажмуриться, потом открыть глаза и оказаться где-то далеко. Он так и сделал: закрыл глаза, открыл и увидел пятно крови. От этой лжи стало невыносимо обидно. Из горла вырвался хрип — от безысходности.
Чья-то рука схватила его за ворот бушлата и оторвала от земли. Его держали за плечи и смеялись.
— Иди, артист…
Он неуверенно шагнул. Потом сделал еще два шага, стараясь держать равновесие. Простреленная рука болталась, как плеть. Алексей не чувствовал ни руку, ни всю левую половину тела. Только сердце билось громко и гулко, отдаваясь набатом в голове.
И все равно до него донеслось, как кто-то сказал за спиной, наверное, в рацию:
— Тут русский пошел, ты его пропусти. Пусть себе идет дальше.
«Не убьют, не убьют…» — застучало в сознании.
Алексей остановился и на слабых ногах обернулся всем телом. Увидел разрушенные стены вокзала, черный снег, густо усеянный кусками кирпичей и мелкой рыжей крошкой, трупы, сваленные в кучу. К этим кучам подтаскивали еще и еще тела, волоча мертвых за ноги.
К тому, кто говорил по рации, подбежал бородач в камуфляже и сказал что-то по-чеченски.
Человек опустил руку с рацией, посмотрел на Дальского и ответил по-русски, вероятно, чтобы Алексей понял:
