Екатерина Островская - Сверх отпущенного срока
— Ладно, я согласен, — не стал спорить парень. — Но только не тут. У меня в городе неплохая квартирка, могу и в ней перебиться.
— Твоя квартирка — проходной двор. Здесь поживешь, — покачал головой Алексей.
Затем поднялся со стола, на который продолжал опираться во время всего разговора. Денис со Светланой не должны думать, будто хозяин дома собирался что-либо обсуждать с ними. Жена и сын зашли, и он как бы между прочим сообщил им о своем решении. Если бы Дальский ходил по гостиной, те бы почувствовали его неуверенность. Если бы принял их в кресле, собеседники сидели бы друг напротив друга, и разговор обязательно затянулся бы. А так олигарх не то стоял у стола, не то сидел на нем, но выглядело это так, словно Максим Михайлович готов стартовать в любой момент, оттолкнувшись от столешницы, и отправиться по более важным делам.
Светлана Валерьевна, сопровождаемая сыном, направилась к двери. Денис вышел, и мать что-то тихо сказала ему. Потом быстро вернулась, остановилась невдалеке от мужа.
— Ты стал другим, — негромко произнесла она и коротко обернулась на дверь, — и потому я скажу то, о чем молчала долгие годы. Я не говорила, как все случилось, да ты и не спрашивал. Так вот, я молчала потому, что, узнай ты правду, непременно захотел бы убить Асланова. Только вряд ли бы это у тебя получилось. Короче, Паша взял меня силой. Пригласил в гости, я не хотела идти, но он сказал, что будут гости. Дома спросил, выхожу ли я за тебя. Я ответила, что, когда ты вернешься со сборов, мы подадим заявление. Паша начал отговаривать, рассказывать гадости про тебя, мол, водишь к нему домой проституток… Я хотела уйти, но он стал орать, что любит меня, а потом набросился… Я кричала, звала на помощь, зная, что в соседней комнате находится его брат, но Тимур не вышел даже.
— Сколько ты должна Федотову? — спросил Дальский, глядя на ноги Светланы.
— Что? — переспросила жена Потапова. Ей показалось, что она ослышалась.
— Сколько ты должна Федотову? — повторил Алексей чуть ли не по слогам.
Светлана Валерьевна развернулась и направилась к двери.
— Сколько? — крикнул ей вслед Дальский.
— Не твое дело, — был короткий ответ.
— Я не спрашиваю, на что ты тратила деньги, просто хочу вернуть их ему.
Света остановилась у выхода, немного подумала, прежде чем обернуться, а может, просто выбирала выражение лица. Во всяком случае, повернулась она к мужу, уже улыбаясь.
— Но я ведь не прошу об этом… То есть Борис Борисович не просит. Однако, если ты настаиваешь, отвечу. Без малого миллион триста.
— Миллион триста чего? Рублей, евро, юаней?
— Долларов, — ответила Светлана Валерьевна.
И вышла.
Глава 10
Мокрый снег, валивший с утра, под вечер превратился в дождь.
— Что за январь! — возмутился Викентий Андреевич, усаживаясь в лимузин на пассажирский диван.
У Дальского не было желания разговаривать с ним, и он закрыл глаза.
Машина на секунду замедлила ход, выезжая с территории резиденции, а потом снова начала ускоряться.
— Человек на тех снимках — Паша Асланов. Что-то мне подсказывает, что сейчас он в Москве. Отыщите его и… — не размыкая век, произнес Алексей.
Затем открыл глаза, глянул, отодвинув шторку, в окно. Вода растекалась по тонированному стеклу, и ничего нельзя было рассмотреть, кроме темноты, в которой проносились бледные пятна фонарей.
Полчаса назад Дальский зашел в домашний офис и поинтересовался у Карповой, сколько наличности в сейфе.
— А сколько вам надо? — спросила Татьяна.
— Миллион триста долларов.
Референт вышла из кабинета и вскоре вернулась с пакетом. Положила его на стол и сказала, что такого количества долларов нет, но здесь миллион евро, что немногим больше требуемой суммы.
И сейчас дублер олигарха направлялся к Федотову, чтобы отдать эти деньги.
В лимузине пахло лавандой.
— Что за амбре в салоне? — поморщился Алексей. — Этим запахом тараканов травят.
— Не тараканов, а моль, — поправил Викентий Андреевич.
Дальский снова посмотрел в окно. Вот уж мерзкая погода. Что, если и в самом деле слетать куда-нибудь на отдых? Было бы здорово посетить какой-нибудь фешенебельный курорт. Например, Гавайи. И не отказывать себе ни в чем. Пригласить Вадика Карновича… Нет, тот не может сейчас. И потом, как ему объяснить, откуда у Лешки Дальского собственный самолет? А было бы неплохо кататься на яхте по океану и ловить на спиннинг акул или марлинов, а вечером сидеть у костра, лакомиться запеченным в пальмовых листьях поросенком, пить ром или текилу, смотреть, как извиваются в танце аборигенки с цветочными ожерельями…
— Вы сказали, что надо найти Пашу Асланова, — вернул его к реальности голос Викентия Андреевича. — Сказали: найти и… Что надо еще сделать?
— Найти и уничтожить.
Федотов встретил его на крыльце своего дома. Крыльцо, больше похожее на открытую террасу, было укрыто от осадков высокой черепичной крышей, но все равно Борис Борисович стоял, сжимая в руке поднятый над головой зонт. Дальский приблизился и пожал ему руку, отстранившись от протянутого зонта, чем вызвал явное неудовольствие Федотова.
— Вы уж поосторожнее, Максим Михайлович, — вздохнул тот, — только что с простудой лежали.
Алексей молча обернулся. Его «Мерседес» замер у крыльца, зажатый с двух сторон черными «Геленвагенами» охраны.
Хозяин и гость вошли в дом. Распахивая дверь, Борис Борисович шепнул:
— Прошу меня извинить, но я не один.
Это прозвучало более чем странно: понятно, что в особняке присутствует с десяток человек обслуживающего персонала. Но, едва ступив через порог, Алексей понял, о ком говорил хозяин: в просторном холле их встретила девушка в ярко-красной кожаной мини-юбке. Лицо ее показалось знакомым.
— Добрый вечер, — промяукала красотка.
Алексей кивнул. И только потом узнал: это была популярная исполнительница попсы.
— Я не вовремя? — спросил он, глядя на Федотова. — У вас, вероятно, прослушивание.
— Хи-хи, — оценила его юмор певичка.
А Борис Борисович побагровел.
— Нет, Тамара просто заглянула ко мне на огонек. Никакого прослушивания.
— Тамара? — удивился Дальский. — А мне казалось, что звезду эстрады зовут как-то иначе.
— Алина — мой сценический псевдоним, — объяснила поп-дива. — К тому же у меня договоренность с продюсером не петь вживую.
«Господи, как она может петь? — удивился Алексей. — Ведь даже когда говорит, прыгает из тональности в тональность!»
Но певица была высока и длиннонога. Может быть, излишне худа. Хотя это дело вкуса. И вообще, Дальский появился здесь не для того, чтобы кого-то разглядывать. Посмотрел на гостью Федотова пристально лишь для того, чтобы Борис Борисович понял, что говорить нужно без посторонних. Но тот, видимо, решил похвастаться новым приобретением.
— Снимайте пальто, Максим Михайлович, — предложил Федотов. — Поднимемся наверх, там уже и столик накрыт.
Алексей не собирался задерживаться. Он молча подошел к креслу у журнального столика и сел в него, не снимая светлого кашемирового пальто. На плечах пальто темнели крупные капли растаявшего снега. Дальский положил на столик кейс и сказал:
— Я ненадолго.
И показал глазами на второе кресло, в которое поспешил опуститься Борис Борисович. Тамара села в третье и сразу закинула ногу на ногу, демонстрируя тонкие бледно-розовые колготки.
Алексей открыл кейс. Затем повернул его и даже чуть подвинул к Федотову, демонстрируя содержимое. Певичка тоже посмотрела, и лицо ее окаменело.
— Здесь миллион евро, — сказал Дальский. И спросил: — Ведь хватит, чтобы погасить долг Светланы?
Поп-дива попыталась вдохнуть, но у нее перехватило дыхание: она не знала, о ком идет речь, но в метре от нее лежали такие огромные деньги…
— Слишком много, — покачал головой Борис Борисович.
Потом достал из чемоданчика пачки. Глазами пробежался по ним, видимо, подсчитывая, подвинул одну Дальскому.
— Пятьдесят тысяч лишние.
Девушка напряглась. Красотка надеялась, что олигарх откажется от «сдачи», потом откажется Федотов, мужчины начнут препираться, и она возьмет деньги себе, чтобы те не поссорились. Но гость небрежно сунул пачку в карман пальто и сказал:
— Больше не давайте ей денег.
Борис Борисович кивнул. А певичка кашлянула.
Дальский поднялся.
— Я пойду.
Федотов закрыл пустой кейс и протянул Алексею.
Но тот покачал головой.
— Оставьте себе. Или, — он показал головой на присутствующую даму, — Тамаре подарите, чтобы было в чем гонорары носить.
Девушка сначала обрадовалась, но тут же надула губки — кому-то дают миллионы, а ей только пустой портфельчик. И попыталась вздохнуть разочарованно, чтобы мужчины поняли — рядом с ними большой талант, но снова закашлялась.
