Камилла Лэкберг - Вкус пепла
В воскресенье после обеда дождь, поливавший всю неделю, наконец унялся, и они пошли прогуляться по улицам. Эрика не уставала удивляться тому, насколько светлее и радостнее становилось все вокруг, стоило выглянуть солнцу. В дождь и бурю Фьельбака казалась такой суровой, неприветливой и серой, а сейчас городок, прильнувший к подножию горы, весь искрился светом. На море не осталось и следа пенных гребней, бившихся о набережную и заливавших порой площадь Ингрид Бергман, воздух был так чист, что не надышаться, а морская гладь так безмятежна, словно и не случалось никогда никаких бурь.
Патрик толкал перед собой коляску, а Майя в кои-то веки согласилась в ней спать.
— Как, скажи, ты себя чувствуешь? — спросила Эрика, и Патрик вздрогнул, словно внезапно вернулся к действительности откуда-то издалека.
— Об этом не ты меня, а я тебя должен спрашивать, — виновато ответил он. — У тебя и без того столько забот, что не хватало еще беспокоиться обо мне.
Эрика взяла его под руку и прислонилась головой к его плечу:
— Мы оба беспокоимся друг о друге, хорошо? И если ты хочешь, чтобы я ответила первая, то должна признать, что сейчас стало уже получше, но раньше бывало гораздо хуже. А теперь твой черед отвечать.
Нынешнее настроение Патрика было ей уже знакомо. В таком же расположении духа он находился, когда вел первое расследование убийства, а сейчас к тому же речь шла о гибели ребенка. И мало того, жертва являлась еще и дочерью ее близкой подруги.
— Беда в том, что я не знаю, что делать дальше. И такое чувство у меня с самого начала этого следствия. Вчера, когда я уехал в участок, я перебирал все факты снова и снова, но так ничего и не придумал.
— Неужели действительно никто ничего не видел?
Он вздохнул:
— Видели только, как она вышла из дома. Девочка вдруг пропала без следа — словно растворилась в воздухе, а затем внезапно материализовалась в море.
— Недавно я позвонила Шарлотте, и трубку взяла Лилиан, — осторожно начала Эрика. — Она говорила со мной так резко, как даже она обычно не говорит. Может быть, что-то случилось, о чем мне следовало бы знать?
Патрик помедлил, но затем решился и сказал:
— В эту пятницу мы провели у них в доме тщательный осмотр ванной комнаты. Лилиан из-за этого разволновалась.
Эрика приподняла брови:
— Могу себе представить. Но почему вы решили этим заняться? Я думала, это сделал кто-то посторонний.
Патрик пожал плечами:
— Вероятно, да. Но нельзя принимать это как установленный факт. Мы должны расследовать все возможности.
Его начинало раздражать, что все вокруг подвергают сомнению его методы. Он не мог исключить из сферы расследования семью девочки только потому, что родственникам это неприятно. Изучить их под микроскопом было не менее важно, чем проверить все нити, которые могли вести к постороннему виновнику преступления. Если нет следа, который указывал бы в определенном направлении, все направления становились одинаково важными.
Эрика уловила раздражение в его тоне и пожала локоть Патрика, чтобы показать, что не хотела сказать ничего обидного. И почувствовала, как его напряжение ослабло.
— Нам надо что-нибудь в магазине?
Они как раз подошли к старому зданию амбулатории, в котором теперь располагался детский сад, и впереди показалась вывеска продуктового магазина.
— Что-нибудь вкусненькое.
— Ты имеешь в виду обед или сладкое к чаю? — спросил Патрик, сворачивая на дорожку, спускавшуюся с холма к магазинной парковке.
Эрика выразительно посмотрела на него, и он рассмеялся:
— И то и другое. Как я сразу не понял!
Когда они, накупив всяческих вкусностей и сложив их на решетку внизу коляски, вышли из магазина, Патрик удивленно спросил Эрику:
— Скажи, мне только показалось или женщина, стоявшая за нами в очереди перед кассой, действительно как-то странно на меня посмотрела?
— Нет, тебе не показалось. Это Моника Виберг — соседка Флоринов. Ее мужа зовут Кай, и у них есть сын Морган, он немного со странностями.
Тут Патрик понял, почему эта женщина взглянула на него так сердито. Это не он приходил расспрашивать ее сына, но ей было достаточно того, что он тоже полицейский.
— У него синдром Аспергера, — сказал Патрик.
— У кого? — спросила Эрика, уже позабывшая, о чем они только что говорили. Сейчас она была занята тем, что поправляла на Майе шапочку, съехавшую набок во время сна, так что одно ушко девочки оказалось открыто и она могла простудиться на холодном осеннем воздухе.
— У Моргана Виберга. К нему ходили Йоста и Мартин. Они поговорили с ним, и он сам им сказал, что у него этот самый Аспергер.
— А что это такое? — поинтересовалась Эрика. Она укрыла ушки Майи от холода, снова передала коляску Патрику, и они двинулись дальше.
Патрик поделился с ней тем, что узнал от Мартина. Он был доволен проявленной товарищем инициативой: тот правильно сделал, что сходил проконсультироваться с психологом.
— Он подозреваемый?
— Судя по тому, что известно сейчас, — нет. Но похоже, он был последним, кто видел Сару живой, так что не мешает узнать о нем как можно больше.
— Только бы вы не взяли его на мушку из-за того, что он немного странный. — Эрика сразу прикусила язык, как только у нее это вырвалось. — Прости! Я знаю, что вы настоящие профессионалы и никогда так не поступите. Просто тут у нас в маленьких городках издавна повелось, что чуть случится что-то плохое, все дружно начинают показывать пальцем на людей со странностями. Как в деревне, где стараются все свалить на деревенского дурачка.
— А с другой стороны, в маленьких сельских общинах к странноватым людям всегда относились терпимее, чем в больших городах. Чудаки тут становятся естественной частью каждодневной жизни, и их принимают такими, какие они есть, а в крупных городах они живут в гораздо большей изолированности от общества.
— Ты прав, это так, но наша терпимость всегда держалась на шатком основании. Вот и все, что я хотела сказать.
— Да, действительно, к Моргану, можно сказать, относятся совершенно так же, как к любому другому человеку.
Эрика ничего не ответила, а только снова взяла Патрика под руку. Оставшуюся часть пути до дома они говорили уже о других вещах, но она чувствовала, что его мысли витают где-то далеко.
В понедельник хорошей погоде пришел конец, опять стало пасмурно и сыро, и Патрик, сидя за письменным столом, поеживался, несмотря на толстый шерстяной свитер. Летом в участке не работал кондиционер и там было жарко, как в бане, а сейчас стены пропитались промозглой сыростью, и его пронизывала дрожь. Телефонный звонок заставил его вздрогнуть.
— К тебе посетительница, — раздался в трубке голос Анники.
— Я вроде бы никого не жду.
— С тобой хочет поговорить некая Жанетта Линд.
Патрик живо вспомнил пухленькую брюнетку, и ему стало любопытно, зачем он ей понадобился.
— Пошли ее в мой кабинет, — распорядился он и встал из-за стола, чтобы встретить нежданную посетительницу в дверях.
Они вежливо поздоровались в коридоре у порога его кабинета. У Жанетты был усталый и измученный вид, и Патрик подумал, что же такое могло произойти с тех пор, как они беседовали с ней с пятницу. Много вечерней работы в ресторане или какие-то события в личной жизни?
— Хотите чашечку кофе? — вежливо предложил он.
Она только кивнула.
— Посидите здесь, а я сейчас схожу за кофе. — Патрик жестом предложил ей сесть в одно из кресел.
Он принес кофе и поставил одну чашку перед ней, а другую пододвинул себе.
— Итак, чем могу помочь? — обратился он к Жанетте, сев напротив и облокотившись на стол.
Несколько секунд девушка помолчала, прежде чем ответить. Не поднимая на него глаз, она держалась за чашку, грея озябшие руки, и, казалось, обдумывала, с чего начать. Затем мотнула головой, откинула со лба густые темные волосы и посмотрела ему прямо в глаза:
— Я солгала, что Никлас был у меня в понедельник.
Патрик и бровью не повел, ничем не выдав своего изумления, но почувствовал, как у него сильнее забилось сердце.
— Расскажите поподробнее, — предложил он деловито.
— Я сказала вам то, что попросил сказать Никлас. Он назвал время и попросил, чтобы я сказала вам, что он тогда был у меня.
— А он сказал, зачем ему нужно, чтобы вы ради него солгали?
— Он сказал только, что иначе возникнет много сложностей. Что для всех будет гораздо проще, если я обеспечу ему алиби.
— И вы ни о чем его не спросили?
— У меня не было никаких причин. — Она пожала плечами.
— Несмотря на то что произошло убийство ребенка, вы не усмотрели ничего странного в просьбе обеспечить ему алиби? — недоверчиво спросил Патрик.
Она опять пожала плечами и жестом показала, что ей это было все равно.
