Ирина Мельникова - Агент сыскной полиции
— Кого ищете, что ль?
— Ищем, милейший, ищем, — вежливо ответил Алексей, — нам сообщили, что ты только что впустил в магазин жигана, который сбежал из арестантской комнаты.
— Какого жигана? — опешил сторож. — Никого я не впускал. У нас с этим строго.
— Откуда я знаю, что ты не врешь! — прикрикнул на него Алексей. — Живо открывай двери, а не то взломаем!
Забрякали ключи, застучал засов. Двери приоткрылись, но не совсем. Сторож не снял цепочку и сквозь узкую щель подозрительно оглядел Алексея и стоявшего за его спиной борца.
— Входи, вашкобродие, но только один, — ткнул он пальцем в Алексея, — а второй пущай отойдет подальше.
Борец крякнул от досады, но отступил на несколько шагов назад.
Сторож сбросил цепочку и приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы Алексей протиснулся в нее боком.
Похоже, он придерживал створку ногой, не давая ей распахнуться сильнее. Но не успел Алексей перенести вторую ногу за порог, как дверь раскрылась от мощного удара плечом, и Григорий влетел в магазин одновременно с Алексеем и ошалевшим сторожем. Выпучив глаза, тот ловил широко открытым ртом воздух и шарил по груди, пытаясь поймать висевший на бечевке свисток, который от удара съехал ему за спину.
Григорий ухватил его за плечо и отшвырнул к стене, освобождая проход к стойке. Напольные пепельницы с грохотом повалились на пол. Сторож приземлился в одно из кресел, но тотчас вскочил на ноги и вдруг, набычив голову, с каким-то почти звериным ревом бросился на Григория.
Тот подножкой уронил его на пол, но сторож обхватил его за ноги, дернул на себя, и они покатились по полу, волтузя друг друга что было мочи кулаками.
— Давай к сейфу! — успел крикнуть Григорий, прежде чем получил сильнейший удар в челюсть. Детина вряд ли знал правила французской борьбы, равно и то, что сражается с чемпионом мира, но позиции не сдавал, и борцу пришлось несколько раз крепко припечатать его головой к полу, прежде чем тот затих.
Григорий вытер платком бегущую по подбородку струйку крови, заправил разорванную от ворота до подола рубаху в брюки и вытащил из саквояжа заряд динамита, гораздо меньший по размеру, чем те, которые использовал для вскрытия сейфов в магазине Вайтенса.
— И этого хватит, — пояснил он Алексею, — у Вайтенса сейфы были мощнее.
Он деловито приладил заряд к ручке одного из сейфов и поджег короткий шнур. Присев за прилавком, Алексей наблюдал, как бежит синеватый огонек по бикфордову шнуру — полдюйма за секунду, — и едва успел пригнуть голову, как заряд рванул. Едкий дым заполнил помещение, на глазах выступили слезы, в горле запершило. Но взрыв на этот раз произвел меньше разрушений, даже стекла не вылетели, лишь задребезжали от воздушной волны. Сторож пришел в себя и заполз за кресло, где принялся трясти головой, как набравший в уши воды купальщик, и мелко креститься.
Но это Алексей видел уже краем глаза. Вслед за борцом он бросился к сейфу и принялся помогать ему сбрасывать упаковки кредитных билетов в саквояж.
Браслет лежал рядом с деньгами, и Алексей заметил, что борец забрал его в первую очередь. Значит, не ошибся он: Завадская действительно была той самой таинственной «рыжеволосой богиней» Дильмаца и очень заинтересована в этой безделушке…
— Выходим в заднюю дверь! — крикнул ему Григорий. — Забери ключи у сторожа!
Алексей подошел к сторожу, вытянул его из-за кресла и, склонившись, стал шарить у него по карманам, отыскивая ключи, одновременно держа под прицелом широкий лоб, украшенный приличной ссадиной.
Тот не сопротивлялся, но, когда ключи перекочевали в руку Алексея, вдруг посмотрел на него вполне осмысленным взглядом и злорадно хихикнул.
— Рано радуешься, уркаган! Полиция все вокруг обложила! Теперь уж вам не смыться!
— Ах ты, сволочь! — яростно взревел Григорий и навел револьвер на сторожа. Но тот в мгновение ока перекатился за кресло, и в следующую секунду, вслед за выстрелом, раздался грозный рык Тартищева:
— Бросай оружие. Мамонт! Магазин окружен!
— Суки! Курвы легавые! — в бешенстве заорал Григорий и выстрелил в сторону окна. Потом повернул голову к Алексею и крикнул:
— Живо в заднюю дверь, как хочешь, так и прорывайся, но чтоб деньги были у Александры! Я попробую прикрыть! — Он перекинул саквояж Алексею и вновь выстрелил в сторону окна.
Полиция открыла ответный огонь. И последнее, что услышал Алексей, выскакивая в заднюю дверь, это громкий вскрик и отчаянный мат. Вероятно, одна из пуль все-таки достала Григория…
— Давай в экипаж! — рванулся ему навстречу Фейгин. И Алексей на фоне засветлевшего неба увидел прямо перед собой морду лошади. Кто-то, очевидно венгр, рванул его за шиворот, и он мгновенно оказался в пролетке. Еврейчик запрыгнул следом и закричал отчаянно:
— Гони, черт тебя побери, гони!
Со стороны лабазов бежали люди, но венгр направил лошадей прямо на них, и они бросились в разные стороны. Над ухом Алексея оглушительно грохнул выстрел, затем другой. Венгр, яростно ругаясь, гнал лошадей, не разбирая дороги. Пришедшие в себя полицейские принялись палить вслед. Алексею показалось, что не менее десятка пуль прошили верх пролетки и просвистели над его ухом. Он сполз вниз на дно экипажа, продолжая удерживать в руках саквояж. Фейгин на мгновение повернулся к нему.
— Кажется, оторвались! — И перебросил ему плоскую фляжку. — Хлебни чуток, чтоб коленки не тряслись!
Алексей сделал несколько торопливых глотков.
В голове и вправду немного прояснилось. Он привстал на ноги и выглянул из пролетки. Улица за ними была пуста… Но вдруг с диким гиканьем вырвались наперерез экипажу несколько всадников, и венгр едва успел завернуть лошадей в узкую боковую улочку.
Пролетку бросало из стороны в сторону. Лошади дико храпели, и дико ругался еврейчик, посылая пулю за пулей в сторону всадников. Алексей успел разглядеть, что они в форме конной полиции, и вновь упал на дно экипажа. Перед глазами у него все поплыло, во рту странным образом пересохло, а язык распух до невероятных размеров. Он хотел сглотнуть и задохнулся от спазмов в горле. Стараясь облегчить дыхание, Алексей поднял руку, чтобы сдвинуть с груди ставший неимоверно тяжелым саквояж, и услышал где-то далеко-далеко голос Фейгина:
— Ну все, патроны кончились…
Затем над Алексеем склонилось чье-то бледное лицо с большим носом и черными пятнами вместо глазниц, из рук его потянули саквояж… И в следующую секунду он почувствовал, что летит в пустоту… Следом — удар! — и темнота, прорвавшаяся на миг ослепительным лучом света…
— Нет, паря, никак тебя нельзя в одиночку выпускать, — вздохнул Вавилов, завязывая на бантик бинт, который весьма неуклюже накрутил на голову Алексею. — С твоим воспитанием голубей гонять, а не уркаганов. Или у тебя планида такая — рожей землю пахать при всяком удобном случае? — Он захихикал. — Ты что с этим портяночником, который на Завадскую напал, церемонился? Двинул бы раза, он бы и отключился.
Алексей с недоумением посмотрел на него.
— Так то был не агент, что ли?
Вавилов радостно засмеялся.
— Да не поспели мы их выставить. Смотрим, кто-то на тропе за деревом прячется. Пока расчухались, слышим, Завадская уже вверх поднимается. И тут ты выскочил. Решили не вмешиваться, а то весь спектакль насмарку. Но ты его хорошо приложил! — произнес он с восхищением и признался:
— Я бы так не сумел.
Алексей растерянно пожал плечами:
— А я-то думал, кто из наших. Смотрю только, чего вдруг за нож хватается? Так ведь не договаривались…
— Ничего, — Вавилов одобрительно хлопнул его по плечу, — по-моему, все гораздо лучше получилось.
Тартищев тем временем отошел от сейфа, в котором прятал свой револьвер, посмотрел на Алексея и покачал удрученно головой.
— Эка тебя опять угораздило! Хорошо еще, головой о камень не навернулся! А ведь рядышком приземлился! — И хитро прищурился. — Теперь убедился, что господа заговорщики совсем не ангелы небесные?
— Убедился, чего уж там! — Алексей потрогал затылок и поморщился. — Что? Поймали их?
Тартищев развел руками.
— Не все получилось, как хотелось, но все-таки… — Он повертел в руках папку, лежавшую до этого на столе, открыл и пробежался быстрым взглядом по бумагам. Потом поднял взгляд на Алексея — Калош ушел вместе с деньгами и браслетом. Изю пристрелили, а вот Лойса взяли. Правда, раненного Пришлось поместить его в тюремный лазарет. За ногу к кровати приковали, мерзавца. Он хотя и много крови потерял, но силенка осталась. Казаку из конвойной команды чуть челюсть набок не свернул, когда его пытались на кровать уложить.
— А как же Калошу удалось скрыться? Я ведь помню, нас почти уже настигли?
— Ловкий бес оказался! Сбил одного полицейского с лошади — и деру, через заборы, огородами… Пока наши канителились, его и след простыл! В тайгу ушел, подлец! — Тартищев ожесточенно потер затылок. — Ничего, век ему там не отсидеться, все равно словим!
