Джон Гоуди - Пелхэм, час двадцать три
В 1867 году некто Альфред Эли Бич, не отягощенный особыми знаниями по части железных дорог или всяческих юридических тонкостей, арендовал подвал в здании на перекрестке Бродвея и Мюррей-стрит и начал строить первую в Нью-Йорке подземную железную дорогу длиною 312 футов до Уоррен-стрит. Он спустил туда единственный вагон и гонял его взад и вперед с помощью сжатого воздуха. Публику приглашали принять участие в поездке, но горожане не проявили особого интереса, и предприятие заглохло.
— Местная линия вдоль Лексингтон-авеню проходит как раз там, где старый туннель, — утверждал диспетчер. — Эти парни перейдут в него и скроются…
Начальник дистанции компании ИНД, слушавший эту речь, тоже сдвинул свою сигару в угол рта, чтобы не мешала говорить, и заявил:
— Старого туннеля уже больше семидесяти лет не существует. Его уничтожили в 1900 году или что-то около того, когда начали копать туннель для первой настоящей подземки. Так что это пустая выдумка.
— Допускаю, что это выдумка, — согласился диспетчер. — Но из того, что это выдумка, вовсе не следует, что туннеля не существует. У вас есть доказательства?
— Доказательства? — протянул начальник дистанции. — Часть кирпичей из туннеля Бича использовали при строительстве туннеля компании ИРТ. В следующий раз, когда поедете по той линии, выгляните в окно после здания мэрии, и увидите старые кирпичи.
— Никогда в жизни не смотрел в окно подземки, — сказал диспетчер. — И что я увижу?
— Кирпичи из старого туннеля Бича.
— Ну, что же, это мысль, — сказал диспетчер и вернул сигару на место.
— Пожалуй, лучше вернуться к работе, — заметил начальник.
Глава 18
— Прибавить ходу? — спросил Лонгмен.
— Нет, — возразил Райдер. — Так и держи.
— Мы уже проехали то место, где могла засесть полиция?
— Возможно, — кивнул Райдер, глядя, как левая рука Лонгмена поглаживает ручку управления. — Держи прежнюю скорость.
— Прескот вызывает Пелхэм Час Двадцать Три. Пелхэм Час Двадцать Три, ответьте.
Впереди Райдер увидел длинную полосу света — станцию Двадцать третьей улицы. Он взял в руки микрофон.
— Прескот, я слушаю.
— Почему вы тронулись? Путь до Саут-Ферри ещё не очищен полностью, ведь в нашем распоряжении ещё пять минут. Почему вы тронулись?
— Мы немного изменили планы. Решили, что лучше убраться от тех полицейских, которых вы нагнали в туннель вокруг нас.
— Черт возьми, — выругался Прескот. — Там не было никаких полицейских. Послушайте, если вы будете двигаться в таком же темпе, то наткнетесь на красные сигналы светофоров. Я не хочу, чтобы вы отнесли это на наш счет.
— Мы скоро остановимся и будем ждать, пока вы очистите пути. У вас есть ещё пять минут.
— Как себя чувствуют пассажиры?
— Пока пассажиры чувствуют себя отлично. Но не пускайтесь ни в какие авантюры.
— Вы сами повели двойную игру.
— Приношу извинения. Инструкции остаются прежними. Свяжитесь со мной, когда расчистите путь. Конец связи.
— Думаешь, они что-то подозревают? — спросил Лонгмен. — Я хочу сказать, все эти вопросы?
— Все эти вопросы совершенно естественны, — заметил Райдер. — Они думают так, как мы того хотим.
— Господи, — воскликнул Лонгмен. — Посмотри, сколько народу толпится у самого края платформы. Когда я был машинистом, по ночам мне снились кошмары, что дюжина человек падает мне под колеса.
Когда вагон подошел к началу станции, с платформы до них донеслись крики. Люди потрясали кулаками, несколько человек в них плюнули. Райдер заметил в толпе несколько человек в голубых шлемах. Когда вагон миновал платформу, он увидел человека, который стиснул кулаки и ударил ими по стеклу.
Начальник полиции округаЛимузин комиссара полиции отвалил от бордюра и двинулся в сторону Южной Парк-авеню. Комиссар и начальник округа сидели рядом на заднем сидении. На Двадцать четвертой улице полицейский регулировщик отчаянно пытался наладить движение и расчистить им путь.
— Мы могли быстрее добраться на метро, — заметил комиссар.
Начальник полиции округа с нескрываемым изумлением взглянул на него. За все годы знакомства он никогда не слышал, чтобы комиссар шутил.
Водитель включил сирену и пробился через перекресток. Постовой на углу отдал им честь.
Начальник полиции произнес в микрофон:
— Они все ещё движутся?
— Да, сэр. Очень медленно, на самой малой скорости, но движутся.
— Где они сейчас?
— Возле станции на Двадцать третьей улице.
— Спасибо.
Комиссар глянул в заднее окно.
— Нас преследуют. Это автобус телевидения. А за ним, похоже, ещё один.
— Черт возьми, — выругался начальник округа. — Мне следовало приказать, чтобы их задержали. Вот уж чирей в заднице!
— Свобода печати, — вздохнул комиссар. — Не следует их раздражать. Когда все кончится, нужно будет привлечь на свою сторону всех, кого только сможем.
Захрипел динамик.
— Сэр, они въехали на станцию на Двадцать третьей улице и продолжают двигаться со скоростью пять миль в час.
— Такое впечатление, что впереди пробка, — заметил комиссар.
Голос в динамике произнес:
— Не остановились. Миновали платформу станции на Двадцать третьей улице.
— Прибавь-ка ходу, — бросил шоферу начальник округа. — Включи сирену.
Заместитель главного инспектора ДаниельсВ кабине погруженного во мрак головного вагона поезда Вудлоун Час Сорок Один Даниельс нетерпеливо наблюдал, как машинист раскладывает инструменты.
— Ну, а теперь, — сказал он, — ты понимаешь, чего я от тебя хочу?
— Следовать за тем поездом. Верно?
Даниельс заподозрил, что машинист издевается, и сердито глянул на него.
— Давай, вперед, — грубо подогнал он, — только не слишком быстро и не слишком близко.
Машинист подал ручку контроллера вперед, и вагон резко взял с места.
— Прибавь немного, — торопил Даниельс. — Но не слишком. Я не хочу, чтобы они нас увидели или услышали.
Машинист толкнул ручку контроллера.
— Увидеть — это одно, а услышать — другое. Такой штуки, как бесшумный поезд метро, ещё не придумали.
Они миновали платформу станции Двадцать восьмой улицы; там было пусто, если не считать небольшой кучки полицейских. Когда в отдалении показались огни станции Двадцать третьей улицы, Даниельс велел:
— А теперь притормози. Буквально ползи. Не спускай глаз с их огней. Ползи. И не шуми.
— Капитан, это поезд метро. Такая штука не шуметь не может.
Даниельс, пристально всматривавшийся через окно, почувствовал, как от напряжения начинают слезиться глаза.
— На пути для местных поездов горит красный, — заметил машинист. — Значит, они были здесь совсем недавно.
— Медленнее, совсем медленно. Буквально ползком, — не унимался Даниельс. — И тихо. Чтобы не было слышно ни звука.
— Шеф, вы слишком многого хотите от старого вагона, — вздохнул машинист.
Город: уличная сценаКакой-то коллективный орган толпы, постоянно настроенный на волну подозрительности, расценил отъезд лимузина комиссара как предисловие к ликвидации всего лагеря. Последующее исчезновение полицейских машин и всего персонала только подтвердило справедливость таких суждений. Немногие зеваки направились к югу, надеясь понаблюдать за погоней, но их постигло горькое разочарование: гора может прийти к Магомету, но не охотится за ним.
Буквально через несколько минут толпа перестала существовать как единое целое. Пихаясь и толкаясь, люди начали пробиваться вперед, а там, выбравшись на свободное пространства, прибавляли шагу: время — деньги, и его не следовало тратить впустую. Осталось только несколько сотен человек в основном лентяи или романтики, цеплявшиеся за слабую надежду, что у них на глазах произойдет хоть что-нибудь. Философы и теоретики, сбившись в кучки, организовали шумную дискуссию. Индивидуалисты излагали собственные мнения.
— И что вы думаете о нашем мэре! Он нужен там внизу, как вторая дырка в заднице.
— Нужно было всех их просто перебить. Как только начинают уступать бандитам, они наглеют. Преступники прекрасно разбираются в психологии.
— В общем-то, они довольно мелкие людишки. Я бы на их месте потребовал десять миллионов. И получил бы их.
— Черные? Никогда! Черные парни знают свое дело, когда речь идет про сотню долларов, не больше. Это белые, и я готов их даже похвалить, что они задали жару этим свиньям.
— Комиссар? Он совсем не похож на полицейского. Как вы можете кого-то уважать, если он даже не похож на полицейского?
— И что вы думаете про нашего мэра? Вы считаете, богач может заботиться о бедных? Параллельные линии никогда не пересекутся!
— Нет, вы мне скажите, вы мне только скажите, чем эти бандиты отличаются от акул большого бизнеса. А я вам скажу, чем: большой бизнес защищает закон. А маленькому человеку всегда достается.
