Роберт Кемпбелл - Волшебник Хуливуда
– И после которого пошла вразнос, – вставил Свистун.
– Удачно сказано. Можно я это у вас позаимствую?
Свистун кивнул.
– Она рассказывает вам о том, как ее в детстве пытали и насиловали сатанисты, в тайную секту которых входили ее отец и мать, – продолжил Эссекс, словно его и не перебивали. – Утверждает, будто присутствовала при ритуальных убийствах. Убийствах как детей, так и взрослых. Рассказывает, что однажды ее заставили съесть пепел одной из жертв, а в другой раз вываляли в крови зародыша, которого рассекли надвое прямо у нее на глазах. Улавливаете? Свистун кивнул.
– А звездный час наступает, когда истязать ее является сам Сатана. Но тут вмешиваются Иисус и Святая Дева Мария и незадолго до полуночи ее вызволяют.
– Это гипотетический пример? – поинтересовался Свистун.
– Это подлинная история, опубликованная десять лет назад в одной из главных нью-йоркских газет. Где, как вам известно, напечатают все, что угодно, лишь бы тираж раскупили. Психиатр развелся с женой и женился на пациентке.
– Будем считать это одной из вариаций на интересующую нас тему. Но я говорю не совсем об этом. А о том, что подобное раздвоение личности внезапно становится заразным заболеванием. Распространяется, как грипп в школе-интернате. И поразительно, какой высокий процент страдающих МДП – видите, это настолько распространенное явление, что можно спокойно обойтись аббревиатурой, – рассказывает именно о собственной вовлеченности в сатанистские секты. И тут же маниакально-депрессивный психоз попадает в фокус общественного внимания, проводятся чтения и конференции, привлекаются серьезные – якобы серьезные – ученые – и все сидят рядышком и рассуждают о Сатане.
Эссекс откинулся в кресле.
– И нормальные люди начинают думать, что во всем этом что-то есть. Иначе чего ради интеллектуалы принялись бы нести подобный вздор? Потому что ведь никому не хочется оказаться на обочине цивилизации и прогресса. Потому что и здесь срабатывают массовые инстинкты. Я знаю полицейских, правда, не из нашего города, которые твердо убеждены в том, что сражаются с самим Сатаной. Понимаете, о чем я? Когда точно такую же чушь начинает нести Ширли Маклин, все думают: с чего бы это она, если на самом деле не верит? Ведь она кинозвезда, у нее все есть, и деньги, и вилла в Малибу. А я говорю, потому что ей это нравится. Нравится выходить на аудиторию в белых трусиках и рассказывать, что она общается с потусторонним миром. А тут появляется какой-нибудь медиум, который внушает ей, будто в предыдущем существовании она была царицей Клеопатрой. Все это, конечно, вздор – но в конечном счете хорошо оплачиваемый. Миллион долларов в сезон за то, что выходишь в белых трусиках и рассказываешь публике волшебные сказки. Так почему бы и нет?
– Но в «Квартире» с Джеком Меммоном она сыграла великолепно.
– Да, бабенка не промах, – согласился Эссекс.
– Значит, исходя из нашего разговора, не важно, веришь ты сам во все это или нет, – заметил Свистун. – Но сатанистские культы растут как грибы.
– Именно так. Ну и что? Это ведь не означает, что наступил конец света. Только не поймите меня неправильно. Я отношусь ко всему этому с величайшей серьезностью. Из того, что многие убийцы являются сатанистами, еще не вытекает, что все са-танисты непременно убийцы. Истинный убийца использует сатанизм в качестве самооправдания.
– Вы хотите сказать, что подобные верования сами по себе не стимулируют желание убивать?
– Если кому-нибудь чего-нибудь хочется, он всегда найдет, во что стимулирующее ему поверить.
Когда серийные и массовые убийцы начинают делать признание, большинство из них утверждает, что убивать им повелел сам Господь. А многие верят в то, что сами превратились в Христа и что их жизнь представляет собой Второе Пришествие. – Он поднялся с места. – Ну как, я вам помог? Или не слишком?
Свистун достал из кармана детский пальчик в пробирке. Эссекс включил напольную лампу и внимательно осмотрел его.
– Хотите, чтобы я его у вас забрал? Конечно, я отнесусь к нему со всей осторожностью.
– А вы сможете доказать…
Свистун не закончил фразу. А хотелось ему узнать, смогут ли эксперты идентифицировать пальчик как принадлежащий маленькой Саре.
– Как знать, – сказал Эссекс. – Но наука творит сегодня чудеса.
Свистун передал ему пробирку.
Эссекс уже собрался уходить. Свистун проводил его до дверей. На пороге Эссекс остановился и окинул Свистуна взглядом с головы до ног, словно что-то прикидывая.
– Вот что я вам скажу. Хэллоуин – это ночь, когда все эти змееныши поднимают голову. Я собираюсь проверить одно заведение, пользующееся дурной славой. Оно называется «Люцифер». Вы его знаете?
– Я о нем слышал.
– Вот я и отправлюсь туда на разведку. С парочкой друзей.
– А друзья – просто из любопытства?
– Друзья из полиции нравов. Им там тоже осмотреться не мешает. Если вам угодно, можете поехать с нами.
Свистун задумался. Он ведь разыскивает Кана-ана. И должен посвящать этому розыску по двадцать четыре часа в сутки.
– Если надумаете, позвоните. – Эссекс вручил ему свою визитную карточку. – Ну, а теперь я бы на вашем месте отправился досыпать. Выглядите вы неважно. А до машины я доберусь и сам.
Глава тридцать шестая
Канаан чуть было не прозевал развилку на «Люцифера». Проехал на сто ярдов, потом вернулся задним ходом, даже не поглядев, не едет ли кто-нибудь сзади. Его обуревали ярость, жажда отмщения и, может быть, полузабытое ощущение справедливости происходящего.
На полдороге к полуразрушенному дворцу, где когда-то обитал юный гуру, он нажал на тормоза. Как раз вовремя – иначе машина врезалась бы в поваленное поперек дороги дерево.
Скорее, не дерево, а деревцо – во всяком случае, он сумеет без посторонней помощи оттащить его с дороги. Однако, произойди наезд, и машине, и автомобилисту мало не показалось бы.
Канаан вылез из машины. Внезапный порыв морского ветра чуть не сшиб его с ног. Он посмотрел на особняк в конце длинной подъездной дорожки, упирающейся в шаткие, частично сломанные ворота. На верхнем этаже горел свет. Это был замок с привидениями. Заколдованный замок из страшных сказок.
Ветер задул с новой силой. Тучи скрыли луну – и откуда-то с вершины холма до его слуха донесся крик.
Крик повторился. И это кричала вовсе не морская птица. Это стенала охваченная ужасом и испытывающая страдания женщина.
Канаан ворвался в ворота и побежал по дорожке. Добежав до входа, он не почувствовал ни малейшей усталости. Он был сейчас великаном. Героем. Неуязвимым и несокрушимым воином. Живым воплощением самой идеи Возмездия.
– Славься, Бог Силы, предавший врагов моих мне во власть.
Тяжелая входная дверь поддалась удару плеча. Пистолет был у него в руке. Тьма вокруг отливала черным бархатом.
Сверкнули молнии. В ушах у него зазвучал пронзительный крик. Запели фанфары и оглушительно загремели кимвалы. Не то иллюстрация к Дантову «Аду», не то сцена из фильма ужасов, снятого выжившим из ума режиссером, – борющиеся друг с дружкой тела, детские трупики в последних конвульсиях, расчлененные и обезглавленные, – все это хлынуло навстречу ему из каждого уголка огромного зала.
Он вытянул руку, словно захотев прикоснуться к чему-то реальному. Смех вокруг него напоминал звон бьющегося стекла. Когда он начал оборачиваться, его ударили по затылку чем-то тяжелым.
Он провалился в кромешную тьму.
Глава тридцать седьмая
Во второй раз Свистун заснул мертвым сном. Он лежал на животе, не шевелясь, а когда проснулся, лишь по расположению смятых простынь смог понять, в какой именно позе спал.
Пока он спал, позвонил телефон и сработал автоответчик. И в глубине сна он запомнил это. Может быть, звонков было даже несколько.
Лежа сейчас на спине, он залюбовался игрой солнечных лучей на противоположной стене спальни. Больше всего это напоминало распятие. И, дав волю фантазии, можно было рассмотреть на кресте человеческую фигуру.
Заговори он об этом – и наверняка удостоится двухдюймовой заметки в газете, пятнадцати секунд в теленовостях. "На стене дома над бульваром Ка-хуэнга появилось видение". Можно будет продавать билеты у входа. По доллару за билет. Два доллара, если вам захочется задержаться в спальне и помолиться.
Где-то посреди ночи он сбросил пижамную куртку. Он пробежал пальцами по обнаженным груди и животу. После лежания на животе там остались пятна, в свою очередь, могущие сойти за демонов и гоблинов. Куда ни погляди, повсюду напарываешься на видения.
Первый из звонивших ночью не оставил на автоответчике сообщения.
Второй, уже с утра, оказалась Мэри Бакет. Она выражала надежду на то, что ее отвар ему помог. Но в голосе ее ему почудилось и нечто иное – как будто она что-то недоговаривала. Никаких намеков на то, что она по нему скучает, на то, что ночь секса и еще одна ночь чисто материнской заботы позволяют ей предъявить на него какие-то права, но все же надежда на то, что дело разовым пересыпом не ограничится.
