Петр Северцев - Слабое место жесткого диска (сборник)
– Нет, я их вообще не ем. А к чему это ты?
– К тому, что я рассматриваю мужчин как пищу, как жизненную необходимость. А если ты ешь одну и ту же пищу, например, те же макароны, нарушается гармония в организме, ощущается недостаток того или иного – белков, углеводов, жиров… В сексе абсолютно такая же ситуация. Смена партнеров биологически предопределена, она неизбежна. Хочешь, я расскажу тебе о некоторых своих любовниках?
– Почему бы и нет? – ответил я, закуривая сигарету и поудобнее устраиваясь в положении полулежа.
– Начну с известных тебе людей. Витя Скворцов. Обстоятельный, серьезный человек. Но слишком неуверенный и застенчивый. Все приходилось делать самой – направлять его руки, говорить, что я хочу в тот или иной момент. Абсолютное отсутствие инициативы. Кончилось все тем, что я просто взяла, перевела его в партер и оттрахала. А ему потом, видите ли, было стыдно!
Лариса засмеялась и откинулась на спину.
– Или Дима Шалин. Специалист по компьютерам. Помнишь, ты видел его на похоронах Нижегородцева и в информационном центре? Он – чистый ребенок… Его и я так называла, и нынешняя подружка, Линочка Кобелева, такого же мнения. Податливый, ласковый, мягкий. Классно делает куннилинг. Думаю, что он до сих пор в меня влюблен, что приводит в бешенство Линочку. Но я же не виновата… – Лариса вздохнула. – Я такая непостоянная. А у Димы проблемы с потенцией, куча каких-то непонятных болячек. Отсюда порой холодность, апатия…
Лариса еще раз тяжело вздохнула, помолчала и продолжила:
– Однако по эмоциональной холодности нет равных господину Малявскому, директору информационного центра. Работает как компьютер, постоянно готовый к перезагрузке. Но техника и-зу-ми-тельная! Может до пяти раз за ночь…
Я вздохнул, поняв, что с господином Малявским мне, увы, в этом смысле тягаться бесполезно.
– Ты не вздыхай так тяжело, – сказала Лариса. – У него тоже есть недостатки. После того как он свое дело сделает, сразу же надевает очки и либо идет читать свое любимое фэнтези, либо садится за компьютер и начинает писать статью. Через полтора часа – снова в кровать, снова все по одной и той же схеме. Скучно…
Крикунова усмехнулась, провела пальчиком по моей груди, осторожно коснулась сосков и грустно произнесла:
– Теперь вспомним о тех, кого с нами уже нет. Аркадий Нижегородцев. О, это была буря фантазии и энергии!
Лариса оживилась, глаза ее заблестели, словно все, о чем говорила, она переживала заново.
– Это постоянная смена поз, это стремление к неизведанному, это жажда постижения тайн моего тела… Вежливая, благородная, но агрессия.
На лице Ларисы вдруг появилось печальное выражение.
– Да, еще Зубов… Отец Петр был слишком необуздан, слишком какой-то подавляющий… И обязательно в миссионерской позе. Консерватор до мозга костей! Но он единственный, кто именно брал меня, брал как вещь, брал абсолютно, сразу, безоговорочно, со всей своей неандертальской необузданностью. Он ложился в постель как будто выходил на старт, одержимый одним – желанием победить. Увы, в последний раз у него это не получилось.
Я пристально посмотрел на нее, желая уловить в ее глазах дьявольские огоньки. Однако ничего похожего я не обнаружил, они были влажными, словно она действительно переживала то, что случилось недавно с отцом Петром.
– Ну, а о себе можно услышать экзерсис, подобный перечисленным только что? – спросил я после возникшей в ее монологе паузы.
Лариса отрицательно покачала головой и приложила свой палец к моим губам.
– Нет. Нет и еще раз нет. О тебе я буду рассказывать своим будущим любовникам.
Неожиданно Лариса нахмурилась и бросила тревожный взгляд на часы. Ко мне также начало потихоньку возвращаться рациональное начало.
– Что, один из любовников должен сейчас прибыть сюда? – насмешливо спросил я.
– Подъем! – неожиданно резко сказала Лариса.
И, видя мое замешательство, яростно повторила:
– Я сказала, подъем!
– Когда придет Романцев? – спросил я, застегивая штаны.
– Через полчаса, – деловито ответила Лариса, натягивая колготки. – Сейчас ты заберешь меня к себе. Он не должен тебя видеть.
Проснувшись после двух часов неожиданно свалившегося на меня сексуального счастья, я лихорадочно попытался проанализировать произошедшее со мной. Увы, мои способности к анализу пребывали в плачевном состоянии. Я сумел отметить лишь факт, что Лариса, несмотря на мои неясные предчувствия о ее тайных злых намерениях, все же скорее оставляет впечатление обычной милой женщины, чем злой мегеры, способной на действия, выходящие за пределы здравого смысла.
Уже когда мы ехали в машине, я спросил:
– Ты мне не рассказала о двух мужчинах, которые наверняка много значили для тебя в жизни. О своем бывшем муже и нынешнем бойфренде. Почему?
– Потому что ничего интересного, – отрезала Крикунова. – Но раз ты хочешь, то – пожалуйста… Муж был моим первым мужчиной. Справедливости ради надо сказать, что он не был из породы тех идиотов, которые в первую брачную ночь насилуют своих жен, делая их потом на всю жизнь фригидными. Он в принципе делал все правильно. Но его губила суета. Он все хотел успеть, все попробовать… По количеству смен поз в единицу времени ему нет равных. Я очень от него уставала. Но разошлись мы не из-за этого. Просто не совпали идеологические установки. Он классический однолюб, из тех, кто влюбляется всерьез и надолго. Причем старается не показывать того, что любит, и часто опускается до показной грубости. После того как он меня потерял, год не мог отойти и продолжать жить нормальной жизнью. До сих пор утверждает, что испытывает сложности в общении с другими женщинами. Жалко, хороший парень…
– А Романцев?
– Увы… – протянула Лариса. – Дай мне сигарету.
Я так удивился, что едва не выпустил руль из своих рук.
– Ты же терпеть не можешь дыма!
– Давай, не спорь…
Доехав до очередного светофора, я залез в карман, достал сигарету из пачки, подал ее Ларисе и щелкнул зажигалкой. Выпустив дым, она еще раз произнесла:
– Увы… У Вадика серьезные проблемы с этим делом. Это единственный мужчина, секс с которым для меня является пыткой.
– Импотенция?
– Угу, – буркнула Лариса. – Почти…
– Почему же ты с ним?
– Во-первых, потому что его жалею, а во-вторых, потому что он дает деньги на лечение моего сына. Ну, к тому же я иногда добиваюсь положительных результатов с ним.
Она подняла голову и с гордостью выпустила дым в окно. Мы уже въезжали в двор моего дома, когда Лариса, задумчиво глядя в ветровое стекло, произнесла:
– Иногда мне кажется, что я могу абсолютно все. Ощущение абсолютной силы. Вот, например, ты, детектив Мареев, сразу вызвал у меня интерес, и я сказала себе, что ты станешь моим. И надо же, стал! И я думаю, что это не предел. Ты наверняка будешь покорным и ласковым, наверняка будешь выполнять то, что я тебе скажу, наконец, станешь моим верным рабом…
При других обстоятельствах и с другой женщиной я бы лишь посмеялся над этими самонадеянными высказываниями и со скептической улыбкой промолвил бы: «Ну, уж нет…» Сейчас же ко мне снова вернулось ощущение опасности. «А вдруг действительно эта безобидная с виду гетера является ведьмой, обладающей мистической силой?» – подумал я, внутренне холодея от этой мысли.
Закрыв машину и пропустив Ларису вперед, я в который раз поймал себя на мысли, что не в силах противостоять чарам этой женщины. Войдя в квартиру, я принял решение.
– Сейчас мы будем пить чай, – категорически сказал я. – «Принцесса Канди», неповторимый вкус.
Я мечтательно закатил глаза и причмокнул языком. Лариса слегка скептически на меня посмотрела, прищурилась и сказала:
– Ну, давай… Только потом мы продолжим то, что не докончили у меня.
На губах у нее заиграла похотливая улыбка.
– Конечно, продолжим, – заверил я Ларису и пошел на кухню, попросив посидеть ее в зале.
Там я приготовил две чашки, и в одну из них вместе с пакетиком «Принцессы Канди» насыпал немного белого порошка. Затем, поставив чайник, вернулся в зал, включил аппаратуру и засунул в проигрыватель диск Патриции Каас. «Ауф фидерзеен!» – раздался из колонок мощный женский голос, при звуке которого Лариса вся просияла и одарила меня благодарным поцелуем. Для меня же слова песни открылись в своем прямом смысле: «До свидания!» Через полчаса я смогу сказать тебе это, моя очаровательная ведьмочка!
Мое настроение улучшилось, я почувствовал прилив сил и азарт.
Попивая чай, Лариса постоянно бросала на меня взгляды, то резкие и пронзительные, то ласковые и кокетливые. Я сидел и молча, с улыбкой смотрел на нее. Я делал вид, что любуюсь ей. Я понял, что она ни о чем не догадывается, и это было моей первой сегодняшней победой.
Я отважился даже на то, чтобы непринужденно рассказать парочку анекдотов. Они произвели на Ларису впечатление, обратное обычному в таких случаях. Она зевнула раз, потом другой и устало сказала:
