Дарья Калинина - Полуночный танец кентавров
– Ты так подумал? И поэтому не звонил мне?
– Ну да. И я бы не позвонил, да Ваня мне сам позвонил, сказал, чтобы я приехал. Я решил, что это он хочет позлорадствовать, насладиться моим унижением.
– Каким же унижением?
– Ну, что вы теперь с ним вместе. Легко ли мне это будет видеть?
Инга смотрела на Залесного и понимала, что каша у него в голове варится еще большая, чем у нее самой. И тараканы, судя по разговору, в этой каше водятся еще жирнее.
– И когда он мне позвонил, я подумал: будь что будет. Поеду! Пусть даже вы теперь вместе, лучше я сам это увижу, пожелаю тебе счастья и… и уеду.
Голос у Залесного дрожал. Инга видела, что впервые за долгое время он не шутит. Для него все очень серьезно. И неожиданно поняла, что Залесный любит ее ничуть не меньше, а может, даже и больше, чем она его.
– Дурачок ты, – нежно произнесла она. – Ничего у нас с Ваней не было и быть не могло. Ведь я его совсем не люблю.
– Но он куда лучше меня.
– Знаешь, кто лучше, а кто хуже, предоставь решать мне самой. Ладно?
– Ладно. Договорились.
– И еще одно: ты проводишь со своими друзьями от силы одни выходные в месяц. Три других уик-энда принадлежат мне!
– Согласен на все, – отозвался Залесный, смеясь. – И как ты только не боишься, что я могу счесть твои условия слишком жесткими и оставить тебя тут же?
– Нет, не боюсь, – откровенно улыбнулась ему в глаза Инга. – Теперь я уверена, что ты меня любишь. И значит, могу вытворять все, что захочу.
– Откровенно, ничего не скажешь!
– А чего мне стесняться. Ты же меня любишь? Значит, простишь даже такую откровенность.
– И долго так у нас с тобой будет продолжаться?
– До тех пор, пока ты меня любишь. А значит, всегда!
– Что же, похоже, я попал, – печально признался ей Залесный, но глаза у него смеялись.
Раскрыв объятия, он весело сказал Инге:
– Ну, иди же ко мне, моя строптивица. И к чему был весь этот разговор? Ты ведь отлично знаешь, что ничего из продиктованных тобой условий не сбудется. Все останется как прежде.
– А это мы еще посмотрим. И учти: теперь я знаю твою слабинку и не постесняюсь ею воспользоваться.
И Инга впорхнула в объятия любимого. Пусть только Залесный попробует отказаться от данных Инге обещаний! Как бы она его ни любила, но прежней халявной жизни для него больше не будет. Это так же точно, как и то, что он жить без нее не может.
Но если примирение с Залесным наступило сравнительно легко, то подобрать слова, чтобы проститься с Ваней, у Инги не получалось очень долго. Она никак не могла придумать, что бы такое сказать Ване, чтобы, с одной стороны, остаться у него в сердце навечно или по крайней мере на максимально долгий срок, а с другой – чтобы Ваня понял, что надеяться ему не на что.
На ее счастье, Ваня сам все сказал. Когда на следующий день они с Залесным уже стояли, что называется, с вещами на выход, возле дома затормозила Ванина машина, а минуту спустя из нее вышел и сам начальник службы безопасности поселка.
– Уезжаете, да, Инга?
Учитывая наличие чемоданов и сумки, которые стояли рядом с Ингой, вопрос был более чем резонный.
Но Инга лишь кивнула головой и ответила:
– Уезжаю, да.
Ваня помялся возле нее. Ему явно хотелось поговорить с нею наедине, но мешал Залесный, который маячил рядом. Хорошо еще, что Алена догадалась и под каким-то предлогом отвела Игоря в сторонку, дав Инге возможность проститься с Ваней без помех.
– Наверное, вы удивляетесь, чего это я вашему Игорю позвонил и к нам его позвал, да, Инга?
– Ничего я не удивляюсь. Он был тут нужен для расследования.
– Никому для расследования он тут не был нужен, – почти сердито отозвался Ваня. – Вам он был нужен, вот что!
– Мне?
– Ну да, вам, – мрачно ответил Ваня, ковыряя носком ботинка тщательно утрамбованную гранитную крошку, которой был засыпан весь двор перед зданием усадьбы. – Я же видел, как вы томились без своего красавчика.
Кинув на Ингу полный страдания взгляд, он с досадой буркнул:
– И чем он вас только взял, понять не могу!
Ах, если бы сама Инга это знала! Но, увы, она была так же не способна ответить на этот вопрос, как и сам Ваня.
Но Ваня не зря столько лет любил Ингу. Он не стал ее долго мучить. Наклонившись к ней, он чмокнул воздух возле ее щеки и быстро пошел обратно к своей машине. Ехать с ней и Залесным на станцию и, еще чего доброго, махать вслед поезду, увозящему его любовь и счастливого соперника, было выше сил мужественного воина.
Впрочем, Инга недолго упивалась собственной значимостью. Когда Ваня приоткрыл дверцу своей машины, взгляд Инги различил в глубине салона стройные женские ножки. Должно быть, и все остальное тоже находилось там же. Так что куснувшая было Ингу совесть тут же совершенно успокоилась. А сама Инга взглянула на подошедшего к ней Залесного с куда большей теплотой, чем чувствовала к нему всего одно мгновение назад.
Но у того, оказывается, назрело предложение.
– Я думаю, будет справедливо, если ты мне тоже кое-что пообещаешь, – произнес Залесный, обнимая Ингу.
– И что же?
– Когда в следующий раз я тебя чем-нибудь взбешу, не уходи с такой решительностью. Я чуть не умер, когда дверь за тобой захлопнулась.
– Сам виноват, – ответила Инга, сама ужасаясь своей бессердечности.
И чтобы она не так бросалась в глаза, Инга очень крепко и от всей души поцеловала своего Залесного в щеку. И не в какой-то там воздух возле его лица чмокнула, как давеча сделал это Ваня, а запечатлела на впалой щеке Залесного отчетливый рисунок своих губ.
Пусть теперь никто в целом мире не посмеет сомневаться в том, что этот соблазнительный мужчина принадлежит ей и только ей одной!
