Антон Леонтьев - Корона последней принцессы
Она повалила юношу на кровать и оседлала его. Он попытался встать, но товарищ Марта ткнула его в грудь и заявила:
– Все еще горюешь по своей принцесске? Нет причин, Яшка! Товарищ Марта тебе даст намного больше!
Она расстегнула гимнастерку и накрыла рот Якова поцелуем. Молодой человек перестал сопротивляться и отдался желанию.
Четверть часа спустя товарищ Марта, приводя себя в порядок, заметила игриво:
– А скажи, Яшенька, ведь у тебя это не первый раз? Мне ли не знать!
Яков молчал. На душе у него было на редкость противно, как будто он только что искупался в грязной луже, кишащей жабами и пиявками.
– Мы в Экаресте еще увидимся, да, Яшенька? Что ты намерен делать? Небось захочешь в университет поступить... А мне и так хорошо! Ну, пока, комиссар ждет меня!
До отъезда в Экарест Яков сумел-таки выкроить время, чтобы навестить знахарку – наврал, что у него имеется зазноба в ближайшей деревушке, а сам верхом на лошади помчался к Чертову пальцу.
Василиса лежала на печке – у девушки выпали все волосы, она была в бреду. Старуха прошамкала:
– Если выживет, то будет еще долго среди людей. А вот если не повезет… Но я делаю все, что могу!
– Мне надо уехать, возможно, на несколько недель, а то и месяцев, – проговорил, сминая в руках шапку, Яков.
Знахарка пожевала губами:
– Что, убийцы теперь еще и награды получают? Раньше-то такого не было... Ох, чую, и до меня скоро доберутся!
– Я сделаю так, что вас никто не тронет! – пообещал Яков.
А старуха захохотала:
– Думаешь, спасешь меня? Не нужна мне твоя помощь. Потому что все вы продали душу сатане. Мне ли не знать, я ведь рогатого видела, и не раз! Девка у меня останется. Здесь ей самый раз будет. А теперь прочь!
Яков, понимая, что спорить со старухой смысла все равно не имеет, вышел из избушки и вернулся в деревню. Он поклялся, что заберет Василису, если та, конечно, выживет. От имени комиссара, к тому времени упившегося в стельку, он отдал приказание расстрелять как врагов революции семью умершей девушки, той самой, чье тело покоилось теперь в шахте: не хватало еще, чтобы поселяне, обнаружив исчезновение покойницы из церкви, подняли хай. Да, Яков понял: ради Василисы, его Василисы, он способен на все – в том числе и на убийство!
* * *Бронепоезд унес его в Экарест, а там закружили дела революции. Якова в числе прочих членов расстрельной команды принял новый властитель Герцословакии товарищ Хомучек. Он был в отличном расположении духа, все шло как нельзя лучше: практически все население страны встало на сторону коммунистов, немногочисленные очаги сопротивления монархистов были подавлены. А за несколько дней до этого товарищ Хомучек побывал в Москве, где его принял сам Иосиф Сталин, который пообещал военную и финансовую поддержку социалистическому государству на Балканах.
Товарищ Хомучек хотел услышать подробности, рассматривал фотографии, которые пронырливый комиссар сделал после расстрела, тыкал пальцем в каждого члена королевской семьи и интересовался, как именно тот или та умерла.
– А принцесса на его совести, товарищ Хомучек! – заявила товарищ Марта (она так и липла к коммунистическому диктатору, бросив уже комиссара, потому что хотела большего, например стать боевой подругой, а то и глядишь, законной супругой крупного начальника, тем более что товарищ Хомучек был вдов) и ткнула пальцем в Якова, который во время аудиенции у всесильного вождя не произнес ни слова.
Товарищ Хомучек, узнав, что Яков заколол Василису штыком, потер руки и объявил:
– Революцию в белых перчатках не делают, товарищи! Советская власть вам чрезвычайно признательна, она не забудет никого из вас!
Яков, под его трескучие слова, думал о том, что старуха-знахарка права. Раньше таких, как они, отправляли на виселицу, а теперь висельники управляли государством.
– А ты, товарищ Яков? – долетел до него требовательный голос вождя. Яков встрепенулся – он не слышал, что тот говорил.
Товарищ Марта заметила со смешком:
– Он ведь все еще мечтает о своей принцесске, товарищ Хомучек! Мальчишка в нее втюрился, однако смог преодолеть буржуазный предрассудок – романтическую любовь. И на моих глазах добил Василису.
«Если бы они только знали…» – внутренне содрогнулся Яков. Что бы с ним сделали, объяви он в кабинете вождя, что принцесса вовсе не была сброшена в шахту, а осталась жива?
– Да, начинается новая эра, и все эти буржуазные понятия уходят в небытие! – заявил товарищ Хомучек, и Яков заметил, как вождь легонько хлопнул товарища Марту по коленке. – Мы, коммунисты, можем испытывать любовь только к своей стране и ее вождю!
– Я так люблю нашего вождя! – провозгласила товарищ Марта с затуманенным взором.
Якову хотелось встать и выбежать прочь, однако сделать этого он не мог. Пришлось еще долго сидеть в компании товарища Хомучека и выслушивать его наставления. Каждый из убийц выпрашивал для себя и своих близких должности повыше и оклад побольше. Когда же очередь дошла до Якова, он коротко сказал:
– Благодарю вас, товарищ Хомучек, но мне ничего не требуется.
– Вот ответ истинного коммуниста! – воскликнул вождь. – Скромность и беззаветное служение идеалам революции – самое главное. Я слышал, товарищ Яков, что ты хочешь высшее образование получить. Однако помни: интеллигенция пока наш злейший враг! Наша задача – вложить в голову молодежи коммунистические идеи и следить за тем, чтобы подрастающее поколение беспрекословно исполняло требования старших. Для этого требуется надежный и проверенный человек, преданный идеям революции. Такой, как ты, товарищ Яков!
И Якова назначили первым заместителем наркома внутренних дел. Причем в сферу его деятельности входило обеспечение благонадежности преподавательских кадров в школах и вузах, выявление среди них врагов, шпионов и тайных сторонников свергнутого режима. Работы было очень много, Яков практически не спал, но в мыслях он был в избушке старухи-знахарки.
Миновала зима, заканчивалась весна. Как-то раз Яков сказался больным и заперся в своей новой большой квартире, принадлежавшей раньше какому-то богачу, который успел сбежать за границу. Молодой человек перерезал телефонный провод и заявил своим подчиненным, что хочет отлежаться.
Он лежал на большой кровати в квартире, обставленной с вызывающей роскошью, которая никак не согласовывалась с революционными понятиями, и думал о ней – о Василисе. Девушка должна была или поправиться – или умереть. Он хотел знать, что же с ней случилось.
И Яков принял решение. Он сообщил наркому, что его родители находятся при смерти – в действительности родители Якова умерли несколько лет назад, – и попросил разрешения съездить в родную провинцию, повидать близких. Нарком проявил понимание и дал молодому человеку две недели отпуска. Но, вместо того чтобы отправиться в небольшой городок, где жили его родственники, Яков уселся в поезд, шедший в противоположном направлении. Ему требовалось попасть в край вулкодлака. Туда, где он оставил Василису.
Молодой человек не знал, что скажет ей и как объяснит свое участие в убийстве ее родителей. Яков предпочитал не думать об этом. Ему просто хотелось видеть Василису. Только увидеть. Возможно, в последний раз. Или – постоять у ее могилы и тихонько поплакать…
* * *Избушка старухи все так же возвышалась над пропастью, и из трубы валил дым. Уже смеркалось, когда Яков остановил лошадь около жилища ведьмы. Чувствуя, что сердце его готово выпрыгнуть из груди, молодой человек толкнул дверь и оказался в сенях. Старуха, застыв с несколькими поленьями в руках, встретила его недоброй улыбкой:
– Значит, верно я поставила пирог в печку. Знала, что заявишься! Только надо было пирог не малиной нашпиговать, а волчьими ягодами! Потому как ты задумал недоброе. Ну, проходи, коли тебя нелегкая принесла…
Яков схватил старуху за локоть и прошептал:
– Где она? Что с ней? Она жива?
– Бабушка, тебе помочь? – услышал молодой человек девичий голос и отпустил старуху. Это был голос Василисы.
Яков бросился в светлицу и увидел девушку, сидевшую к нему спиной. Первое, что бросилось ему в глаза, – ее короткие серебристые волосы.
– Старые выпали от жара и болезни, а новые поседели от горя, – шепнула ему старуха.
Василиса обернулась, и Яков увидела, что девушка изменилась: черты лица немного огрубели, выглядела она старше своих лет. Но все же он узнал ее, свою Василису. А вот та его, судя по всему, нет.
– Бабушка, что за гость к нам явился? – спросила она.
Старуха, не отвечая, вытолкнула Якова в сени, прикрыла дверь и сказала:
– Господь над девкой смилостивился: она ничего не помнит. Долго была без сознания, я уж отчаялась, думала, что вот-вот скончается. Но нет, оклемалась. Значит, судьбой так положено. Только все, что раньше было, как ножом отрезало. Только во сне ей иногда чудится прежняя жизнь.
