Ирина Градова - Окончательный диагноз
– Что не помогали – чистая правда, а вот что не появлялись… В общем, дело обстояло так…
* * *Я сидела, скорчившись на койке, и размышляла. Мне казалось, что моя жизнь и так достаточно трудна и запутанна и ничто не могло усложнить ее еще больше. Оказывается, я ошибалась: всегда есть шанс ухудшить отвратительное положение вещей и сделать его невыносимым! Мало мне проблем на работе, так еще теперь вляпалась в такую историю, из которой даже не знаю, как выпутаюсь!
Может, следовало рассказать Родину и о деле, связанном со смертью Розы Васильевой и «Новой жизнью»? С другой стороны, я ведь поделилась с Шиловым своими подозрениями на этот счет и даже предложила ему версию – довольно фантастическую, но все же вполне правдоподобную, если вдуматься! Пусть теперь он немного поработает, если считает себя таким правдолюбцем, а у меня и своих неприятностей – выше крыши! А с Родина достаточно и того, что я поведала ему об Антонине и ее непреодолимом желании завладеть жилплощадью Галины Васильевны. В конце концов, почему я должна страдать из-за того, о чем даже не подозревала?
Но что-то мешало мне самой поверить в то, что именно племянница Голубевой могла убить ее. Да, баба она скандальная и жадная, но все же для того, чтобы убить человека, требуются определенные качества, которыми, как мне казалось, Антонина не обладала. Ее сыночек, человек-гора? Исключено, ведь соседи видели женщину, а не мужчину. С другой стороны, та женщина могла выходить и из другой квартиры, а соседи ошибались? Если нет, то кто еще? Врач из поликлиники? Она столько лет ходила к Голубевым и внезапно позарилась на «гробовые» деньги старушки и ее единственное украшение? Верится с трудом…
Слава богу, в КПЗ отсутствовало то, что называется пугающим словом «параша». Как только я вошла в камеру, то в ужасе огляделась, ища ведро или унитаз: самым страшным для меня было бы опорожнять содержимое мочевого пузыря на виду у всех! Однако выяснилось, что для того, чтобы сходить по нужде, надо вызвать охранника. Это не так страшно, можно пережить. Но я и представить себе не могла, что проведу здесь двое суток! А что, если Родин мне ничуточки не поверил и сейчас с удвоенной силой начнет копать, чтобы поглубже упрятать меня лет этак на двадцать? Что, если он не сможет подтвердить ни одной из моих теорий – или не захочет! – и я так и останусь единственной подозреваемой в деле убийства Голубевой, а потому – априори виновной?!
Нет, такого просто не могло произойти – только не со мной… И тут мне пришла в голову пугающая мысль о том, что наверняка каждый человек, оказавшийся в моем положении, думает точно так же. Ведь невозможно поверить в то, что невиновного человека осудят и посадят в тюрьму, и тем не менее невиновные сидят годами, а никому и дела нет…
Девчонки уже начали укладываться спать, когда дверь в нашу камеру отворилась и на пороге возник Родин. Он выглядел довольным, и этот факт показался мне подозрительным и не обещающим ничего хорошего.
– Ну, Агния Кирилловна, и заставили же вы нас попотеть! – сказал он громко, и мне показалось, что его слова звучат несколько наигранно. – Почему сразу было не сказать, что у вас имеется неопровержимое алиби на время убийства?
– Во, я же говорила – все обойдется! – радостно воскликнула Ольга-спортсменка.
– Погодите, какое алиби?.. – пробормотала я.
– Да ладно вам, Агния Кирилловна, – как-то слишком быстро перебил меня следователь. – Ваш муж мне все рассказал.
– Мой – кто?! – переспросила я.
– Вячеслав Смольский – ваш муж?
Я не знала, что ответить, но Родину, похоже, этого и не требовалось.
– А еще теперь, когда мы выяснили происхождение денег на вашем счете, – продолжал Родин, – нет никакой нужды держать вас взаперти. Ведь вы в любом случае никуда не убежите, верно?
– Денег…
– Советую принять этот подарок, – шепнул мне на ухо Родин, беря меня под руку и таща к двери наружу.
Я умолкла, поняв, что происходит нечто, от меня не зависящее, но, судя по всему, вполне устраивающее следователя.
– Удачи! – крикнули одновременно Катя и Ольга, прежде чем за мной закрылась дверь.
– Послушайте, что все это значит? – спросила я тихо, когда Родин тащил меня по коридору.
– Просто идите домой и ни о чем не думайте! – посоветовал он мне. – Теперь этим делом займутся другие люди, а вы можете вернуться к своим обязанностям в больнице, дома – в общем, везде, где находили себе применение раньше.
– Значит, обвинения с меня сняты? – с замиранием сердца спросила я.
– Нет – пока. Но вы ведь не сбежите за границу? Я так и сказал вашему адвокату: она может выйти под подписку, и сейчас с ней встречаться необязательно!
– Адвокат? – переспросила я. – А кто нанял для меня адвоката?
– Ваш муж, разумеется!
– Да какой такой муж?!
– Идите домой, Агния, – устало сказал Родин. – Уже вечер на дворе, темно, вы устали. Отдохнете немного, поспите, а потом я с вами свяжусь, можете не сомневаться! Если вспомните что-то, относящееся к делу, позвоните мне сами. – И он протянул мне листок с номерами городского и мобильного телефонов.
Итак, я оказалась на улице. Морозный воздух сразу же ожег мне щеки, потому что в КПЗ было очень жарко и душно. Я поежилась в шубе и натянула перчатки. Мне вдруг показалось, что все случившееся было лишь сном, а теперь я проснулась и обнаружила себя в совершенно незнакомом месте, не имея ни малейшего представления, как и почему здесь оказалась.
Спустившись по ступенькам, я начала оглядываться в поисках какой-нибудь остановки транспорта или маршрутного такси, ведь меня привезли сюда на казенном «уазике», и я не знала, как добираться до дома. В этот момент от одной из машин, припаркованных у проезжей части, отделился какой-то человек и направился прямо ко мне. Что-то в очертаниях его фигуры, в походке показалось мне очень знакомым, но я не могла вспомнить, кого же он мне напоминает, пока мужчина не подошел ближе.
– Ну, здравствуй, Агния! – произнес он, остановившись напротив меня на расстоянии дыхания. – Вот, наконец, и встретились!
Он пополнел, заматерел, отрастил бороду, и только ярко-синие глаза – такие же, как у Дэна – нисколько не изменились. Только теперь они уже не казались наглыми и веселыми, в них появилось нечто, чего я пока не могла определить.
Все время, что он отсутствовал, я размышляла над тем, какие пытки применю, если когда-нибудь этот человек снова решит вернуться в мою жизнь. Я мечтала, как буду выцарапывать эти синие глаза ногтями прямо из глазниц под аккомпанемент нескончаемых воплей боли, как спущу его с лестницы и выброшу следом все вещи, которые напоминали мне о его существовании на протяжении двух долгих лет, и как мой сын громко и отчетливо скажет ему, что отныне у него больше нет отца. У меня были припасены самые жестокие и обидные слова, которые сейчас почему-то застряли в горле, и я смогла только произнести – визгливо и жалко, как голодная дворняжка:
– Славка… Где же ты был, Славка?!
И я кинулась на шею тому, кого все это время мечтала уничтожить. Славка обхватил меня руками и крепко прижал к себе, словно не ожидал такого проявления чувств и не мог поверить, что такое вообще стало возможным.
…Мы грелись в его машине – кстати, новенькой модели «Доджа» – и разговаривали.
– Я смотрю, ты поднялся! – горько заметила я, разглядывая бывшего мужа, словно видела его впервые в жизни. По сути, Славка формально все еще приходился мне супругом, хотя и я, и мама, и все мои друзья называли его «бывшим» просто потому, что он исчез из моей жизни, а потому не мог считаться настоящим. – Машина, дорогой прикид…
– Все это начало происходить совсем недавно, – словно оправдываясь, сказал Славка. – Два года я колесил по необъятным просторам родины, скрываясь по деревням и маленьким городкам.
– Штирлиц, не иначе! – усмехнулась я, не желая принимать его жалких объяснений.
– Нет, ты не понимаешь! – В голосе Славки прозвучало неприкрытое отчаяние. – Они же искали меня – ну, те люди, у которых я денег взял! Ты думаешь, они успокоились, когда я сбежал? Да я несколько раз чуть под их каток не попал – еле-еле ноги унес!
– А о своей семье ты, конечно, не подумал! – воскликнула я.
– Да не предполагал я, что они к тебе приклеются! Думал, искать будут, я от них побегаю, а потом что-нибудь придумается… Мне и в голову не приходило, что они мой долг с тебя станут требовать, ведь ты живешь на зарплату, и они об этом знают…
– Ага, – кивнула я, – только им наплевать, на что я живу! Ты даже не представляешь, что мне приходилось терпеть все эти два года, но не это главное. Главное – ты втянул меня в такую историю, из-за которой я оказалась в кутузке! Боже, да разве я когда думала…
– Ну, прости меня, прости! – взмолился Славка. – Я все возмещу!
– Правда? Отмажешь меня от следствия, что ли? Не знала, что у тебя такие связи…
