Сидни Шелдон - Если наступит завтра
– Я выпишу вам чек на счет магазина.
– Bene, signore.
Хэлстон выписал чек и подал графине. Он получит у миссис Бенеке чек на четыреста тысяч долларов. Питер поможет обналичить его. Двести пятьдесят тысяч он внесет на счет братьев Паркеров и компенсирует выплату итальянке. А разницу прикарманит. Питер устроит так, чтобы чек на двести пятьдесят тысяч долларов не всплыл в месячной сводке. И сто пятьдесят тысяч будут принадлежать ему.
Хэлстон уже ощущал на своем лице теплое французское солнышко.
Ему показалось, что обратная дорога на такси в магазин заняла всего несколько секунд. Хэлстон представлял, какое счастье испытает миссис Бенеке, когда он сообщит ей новость. Ведь он не только отыскал тот самый камень, который ей хотелось иметь, но избавил от мучительной необходимости ютиться в продуваемом сквозняками, ветхом загородном доме.
Когда он вплыл в магазин, к нему обратился Чилтон:
– Клиентка интересуется…
– Подождет, – весело отмахнулся Хэлстон.
У него больше не осталось времени на клиенток. Ни сейчас, ни в будущем. Пусть теперь прислуживают ему. Он будет отовариваться в «Гермесе», «Гуччи» и «Ланвине».
Хэлстон влетел к себе в кабинет, закрыл дверь, положил изумруд на стол и набрал номер.
– Отель «Дорчестер», – раздался голос женщины-оператора.
– Будьте добры, номер Оливера Мессела.
– С кем желаете говорить?
– С миссис Пи-Джей Бенеке.
– Подождите, пожалуйста, минутку.
Хэлстон ждал и тихонько насвистывал.
– Прошу прощения, – снова заговорила оператор, – миссис Бенеке выехала.
– В таком случае соедините меня с тем номером, где она проживает теперь.
– Миссис Бенеке выехала из отеля вообще.
– Это невозможно! Она…
– Я соединю вас с портье.
На этот раз послышался мужской голос:
– Говорит портье. Чем могу служить?
– В каком номере проживает миссис Пи-Джей Бенеке?
– Миссис Бенеке утром выписалась из отеля.
Видимо, на то была веская причина. Неожиданное, не терпящее отлагательства дело.
– Дайте мне ее новый адрес.
– Извините, но она не оставила адреса.
– Этого не может быть!
– Я сам рассчитывался с миссис Бенеке. Она не оставила никакого адреса.
Это был удар под дых. Хэлстон медленно положил трубку и сидел в полном недоумении. Надо найти способ связаться с американкой, сообщить ей, что он все-таки нашел для нее изумруд. А пока необходимо срочно забрать чек на двести пятьдесят тысяч долларов у графини Мариссы. Хэлстон поспешно набрал номер отеля «Савой».
– Пожалуйста, номер двадцать шесть.
– Кому вы звоните?
– Графине Мариссе.
– Один момент.
Но еще до того, как оператор ответила, в душе Хэлстона шевельнулось нехорошее предчувствие, и он понял, какую страшную новость ему предстоит услышать.
– Сожалею, графиня Марисса выписалась из отеля.
Исполнительный директор повесил трубку. Его пальцы так дрожали, что он едва сумел набрать номер банка.
– Старшего бухгалтера! Срочно! Я хочу остановить выплату по чеку!
Но Хэлстон, разумеется, опоздал. Он продал изумруд за сто тысяч долларов и затем купил тот же самый изумруд за двести пятьдесят тысяч. И теперь сгорбился в кресле и не мог придумать, как он объяснит это братьям Паркерам.
22Для Трейси началась новая жизнь. Она купила красивый старинный дом эпохи короля Георга под номером 45 на Итон-сквер. Дом, светлый, нарядный, прекрасно подходил для развлечений. При нем была «королева Анна» – британское выражение, означающее садик перед фасадом – и «Мария-Анна», то есть задний двор. И в сезон цветения там было очень красиво. Гюнтер помог обставить комнаты. Но еще до того, как все было завершено, дом стал достопримечательностью Лондона.
Гюнтер представил Трейси как богатую молодую вдову, чей муж заработал состояние на экспортно-импортных операциях. И она мгновенно снискала успех – красивая, умная, обаятельная. Вскоре ее завалили приглашениями.
Время от времени Трейси совершала поездки во Францию, Швейцарию, Бельгию, Италию, и каждое такое путешествие приносило ей и Гюнтеру доход.
Под его руководством она проштудировала «Almanach de Gotha»[64] и «Debrett’s Peerage and Baronetage»[65] – влиятельные издания, предоставляющие подробную информацию о королевских и титулованных семействах Европы. Трейси превратилась в настоящего хамелеона – стала подлинным знатоком в искусстве грима и изменения внешности, овладела множеством акцентов. Приобрела с полдюжины паспортов. В разных странах она прикидывалась то английской герцогиней, то стюардессой-француженкой, то наследницей богатого латиноамериканца. За год Трейси заработала гораздо больше денег, чем ей было нужно. Основала фонд, который совершал большие анонимные пожертвования организациям, помогающим бывшим женщинам-заключенным, и устроила так, чтобы Отто Шмидту ежемесячно выплачивали щедрую пенсию. Теперь у нее не возникала мысль оставить свое ремесло. Трейси нравилось бросать вызов и одерживать верх над умными богатыми людьми. Каждое приключение возбуждало, словно наркотик, и она ощущала потребность в новых и все более головокружительных эскападах. Единственное кредо, которым руководствовалась Трейси, – никогда не трогать невинных – она обводила вокруг пальца только жадных и бесчестных. Трейси дала себе слово: никто из ее жертв никогда не совершит самоубийства.
В газетах появились статьи о дерзких махинациях в Европе, но, поскольку Трейси постоянно меняла внешность, полиция была убеждена, что хитроумные мошенничества и кражи совершает целая банда женщин. Ее делами заинтересовался Интерпол.
* * *В штаб-квартире Международной ассоциации защиты страховщиков на Манхэттене Рейнолдс вызвал Дэниела Купера.
– У нас проблема, – сообщил он. – Пострадали многие наши европейские клиенты. Очевидно, действует шайка женщин. Все требуют крови. Хотят, чтобы преступниц поймали. С нами согласился сотрудничать Интерпол. Это твое задание, Дэн. Утром ты вылетаешь в Париж.
Трейси ужинала с Гюнтером в «Скоттс»[66] на Маунт-стрит.
– Вы когда-нибудь слышали о Максимилиане Пьерпонте? – спросил он.
Имя показалось ей знакомым. Откуда она его знает? И вдруг вспомнила – Джеф сказал на борту «Королевы Елизаветы II»: «Мы здесь с вами по одной и той же причине – из-за Максимилиана Пьерпонта».
– Он очень богатый человек. Так?
– И не только богатый, но абсолютно безжалостный. Занимается тем, что скупает компании и обдирает их.
«Когда Джо Романо приобрел дело, он всех уволил и поставил своих людей. Затем принялся грабить компанию – отобрал все: бизнес, здание, машину вашей матери».
– Вы в порядке, Трейси? – всполошился Гюнтер.
– Да, я в порядке. – «Иногда жизнь ужасно несправедлива и ее приходится исправлять», – подумала она и попросила: – Расскажите мне о нем.
– С ним только что развелась третья жена, и господин теперь один. Полагаю, вам было бы полезно познакомиться с ним. Он заказал билет на пятницу на Восточный экспресс из Лондона в Стамбул.
– Никогда не ездила на Восточном экспрессе, – улыбнулась Трейси. – Прокачусь с удовольствием.
– Отлично, – улыбнулся в ответ Гюнтер. – Максимилиан владеет самой ценной коллекцией яиц Фаберже, кроме той, что хранится в Ленинграде, в Эрмитаже. Ее оценивают в двадцать миллионов долларов.
– Но если мне удастся стянуть у него несколько яиц, – заинтересовалась Трейси, – что вы станете с ними делать? Ведь их невозможно продать – эти вещи слишком известны.
– Дорогая моя, в мире есть частные коллекционеры. И если вы принесете мне яички, будьте покойны, я найду для них гнездышко.
– Посмотрим, что у меня получится.
– Только учтите, Максимилиан – не тот человек, с которым так просто совладать. Но в том же поезде в пятницу едут на фестиваль в Венецию еще два голубка. Полагаю, они вполне дозрели для того, чтобы их немножко пощипать. Слышали о Сильване Луади?
– Итальянской кинозвезде? Конечно.
– Она замужем за Альберто Форнати – продюсером этих ужасных киноэпопей. Форнати печально известен тем, что нанимает актеров и режиссеров за мизерные зарплаты: обещает большие проценты от прибыли, но всю прибыль присваивает себе. В итоге получает так много денег, что покупает жене очень дорогие украшения. И чем чаще ей изменяет, тем больше покупает драгоценностей. Он приобрел уже столько, что Сильване впору открывать собственный ювелирный магазин. Уверен, вам понравится их общество.
– Буду с нетерпением ждать момента, когда удастся с ними познакомиться, – ответила Трейси.
Венецианско-симплонский Восточный экспресс отправлялся из Лондона по пятницам в одиннадцать сорок четыре утра с вокзала Виктория. Поезд следовал до Стамбула и имел промежуточные остановки в Булони, Париже, Лозанне, Милане и Венеции. За тридцать минут до отправления при выходе на посадочную платформу установили передвижную регистрационную конторку, и два крепыша в форме, растолкав локтями ждущих с нетерпением пассажиров, раскатали перед ней красную ковровую дорожку.
