Неле Нойхаус - Друзья до смерти
— Что имел в виду Остерман, когда говорил о попавшейся рыбке? — на ходу поинтересовался Боденштайн.
Хотя Пия и ждала этого вопроса, но ответ не подготовила.
— Ничего, — ответила она уклончиво. — Плоская шуточка.
— Я вам не верю, — сказал Боденштайн. — Нужно быть тупым и слепым, чтобы не заметить, что между вами и Зандером что-то происходит.
Пия почувствовала, что заливается краской.
— Ничего подобного. Ничего не происходит, — защищалась она, намереваясь при первой же возможности свернуть Остерману шею.
— Итак, у Кирххофа больше нет шансов, — заметил Боденштайн, пока они проходили мимо опустевших ворот.
Пия редко упоминала в разговоре с шефом личные дела, скорее вообще никогда, разве что-нибудь незначительное, и теперь даже остановилась.
— Вчера я неожиданно застала моего бывшего мужа в момент соития с государственной прокуроршей на столе в гостиной. С этого момента я убеждена, что ему не требуется второй шанс.
Она с удовлетворением пронаблюдала, как ее шеф на пару минут потерял дар речи. Хоть Боденштайн был любопытен и не пропускал ни одной сплетни, но такой откровенности он явно не ожидал. Тем не менее, к удивлению Пии, вскоре он ухмыльнулся.
— Теперь я понимаю, — произнес он.
— Что вы понимаете? — с подозрением осведомилась Пия.
— Почему вы не отвечаете на звонки Кирххофа, — ответил Боденштайн. — Он ведь настойчиво названивает?
— Да, настойчиво, — Пия тоже ухмыльнулась. — Со вчерашней ночи примерно раз пятьдесят.
Понадобился добрый час и примерно двадцать телефонных звонков, чтобы разыскать Иво Перкусика в огромном здании аэропорта. Наконец он появился в информационном окошке зала прилета «С». Иво работал в фирме, обеспечивающей безопасность здания аэропорта. Пия вздрогнула, увидев его. Он прошел спецподготовку в 1985 году, имел короткую военную стрижку и резкие черты лица. В черной униформе сотрудника службы безопасности Иво Перкусик выглядел как человек, с которым лучше не связываться.
— Ваша приемная дочь пропала, — сказал Боденштайн. — Когда вы видели Свению в последний раз?
Сообщение, кажется, встревожило Перкусика.
— Как это пропала? — переспросил он.
— Она написала подружке, что на время «исчезнет».
Боденштайн задавал Перкусику те же вопросы, что и матери девочки, но, в отличие от той, Перкусик заметил изменения в поведении Свении. В последнее время она стала агрессивнее, часто запиралась в своей комнате и плакала. О причинах своего горя она с ним говорить не хотела. Нет, никаких проблем у них со Свенией не было, девочка его уважала и хорошо к нему относилась, как, впрочем, и он к ней.
— Свения беременна. Вы знали?
Он явно колебался. Впервые на его абсолютно неподвижном лице промелькнуло выражение досады. Потом он кивнул.
— Мать Свении этого не знала, — сказал Боденштайн. — Почему вы не рассказали своей жене?
Иво Перкусик пожал плечами.
— Может, потому, что это вы переспали с ее дочерью?
— Нет, — возразил Перкусик. — Этого я не делал.
— Господин Перкусик, — проникновенно произнес Боденштайн. — Свения исчезла после того, как, возможно, стала свидетельницей убийства. К тому же ее друг был зверски убит в последний понедельник. Вы ведь понимаете, что это неприятные обстоятельства?
Мужчина уставился на Боденштайна.
— Йонас мертв? — растерянно спросил он. — Убит?
— Вы знали Йонаса? — заинтересовалась Пия.
— Конечно, знал. — Перкусик сокрушенно кивнул.
— Почему вы не сказали своей жене, что ее дочь беременна? — не отступал Боденштайн. — Должны быть причины.
— Свения не хотела, и мне пришлось ей пообещать, — ответил мужчина. Он сжал кулаки, борясь с собой. — На той неделе она поздно пришла домой, около четырех утра. Она была совершенно не в себе и сказала, что упала с мокика.
— Во вторник на прошлой неделе? — уточнил Боденштайн.
Перкусик кивнул.
— Рыдала, как сумасшедшая, — сказал он. — Я не мог ее успокоить. Потом она сказала, что беременна, и не знает от кого.
— Кто же может быть отцом ребенка? — спросила Пия.
— Этого она не сказала. — Перкусик беспомощно махнул руками. — Она сообщила, что не спала со сверстниками; видимо, и с Йонасом тоже. А потом рассказала, что у нее что-то было с женатым мужчиной. Я подумал, что она врет.
У Перкусика был хороший немецкий язык, он жил в Германии уже десять лет и говорил почти без акцента.
— Свения рассказала вам, что сделал Йонас? — спросила Пия. — Про е-мейлы, фотографии и веб-сайт?
Перкусик снова кивнул.
— Что именно она вам рассказала?
Иво задумался на минуту и почесал почти наголо стриженный затылок.
— Свения была в ярости на Йонаса за то, что он сделал, — припомнил он. — Все это как-то связано с отцом Йо и Паули. Из-за чего у них все и рухнуло. Она все воскресенье пролежала в постели и проплакала. Мне она сказала, что покончит с собой, если Йо узнает правду.
— Какую правду? — спросила Пия.
— Понятия не имею. — Перкусик отвел глаза, чтобы не встретиться с ней взглядом. Он знал. Почему же твердит, что ничего не знает? Пия протянула ему фотографию, на которой Свения была с мужчиной во время полового акта.
— Вы узнаете мужчину на этой фотографии? — спросила она.
Перкусик пригляделся, его лицо помрачнело, но он покачал головой. Он врал. Его жена два часа назад врала точно так же.
— Где вы были вечером в понедельник с 23:00 до 0:00 часов? — спросил Боденштайн.
— Дома. Один. Черт, вы мне не верите.
— Да, не поверим. — Боденштайн кивнул. — Вам нравилась Свения. Когда вы узнали, как с ней обошелся Йонас, вы впали в ярость и захотели с ним поговорить. Разговор вышел из-под контроля, и вы убили Йонаса.
— Нет, черт возьми. Я этого не делал.
— Вы знали о его вечеринке. Свения вам говорила.
— И что с того? Я там не был.
— У нас ДНК убийцы парня. Если вы сдадите нам слюну на анализ и ваша ДНК не совпадет с той, что мы обнаружили, то мы вас отпустим.
По дороге в Хофхайм никто в машине не произнес ни слова. Трубка Пии пискнула, когда они еще не въехали в Хофхайм-Норд. Она открыла мобильник, опасаясь, что это снова Лукас. Но пришедшее сообщение было от Кристофа Зандера.
«Вы еще не спите?»
Она набрала ответ: «Нет. Надо еще поработать. А почему не спите вы?»
Минуты не прошло, как трубка снова пискнула.
«Вы это всерьез спрашиваете?»
Боденштайн вопрошающе взглянул на Пию, но она только ухмыльнулась и набрала:
«Нет. Я тоже думаю о том, что было бы, если…»
Отправив, она в ожидании смотрела на телефон.
«Как бы нам это выяснить?» — написал Зандер.
У Пии бешено забилось сердце.
«Надо встретиться и продолжить с того момента, на котором нас прервали…»
Они приехали в комиссариат. Боденштайн остановился перед входной дверью и вышел.
«Сейчас уже темно. Но встретиться — звучит хорошо. Только где?»
Пия также вышла, но неохотно. Боденштайн обошел машину и распахнул дверь, выпуская Иво Перкусика.
— Я сейчас подойду, — сказала Пия и заметила, что у нее от волнения дрожат пальцы.
«Предлагайте вы», — написала она.
Боденштайн и Перкусик скрылись за дверьми здания.
«Позавтракаем?»
Пия прикинула, который час. Двадцать минут четвертого. Пока они закончат с Перкусиком, будет пять.
«Идет. У меня? В шесть?»
Она колебалась целую минуту, прежде чем отправила эсэмэску, а потом прислонилась к крылу автомобиля Боденштайна, не сводя глаз с трубки. У нее было такое ощущение, будто она выпила десять чашек кофе или сунула пальцы в электророзетку. Дисплей телефона засветился, и Пия улыбнулась.
«Я принесу булочки. С вас кофе. Где вы живете?»
Без четверти шесть Пия добралась домой на патрульной машине. Иво Перкусик без возражений сдал на анализ кровь и слюну, однако больше ничем ходу расследования не посодействовал. Весьма примечательно тем не менее, что Иво работал у доктора Карстена Бока телохранителем и шофером, а в начале апреля скоропалительно уволился. Это тем более интересно, поскольку и мать Свении знала Бока, так как много лет была экономкой в его особняке.
Патрульная машина затормозила перед зелеными воротами Биркенхофа. Пия поблагодарила коллег в форме и вышла. В высоких тополях начинали утренний концерт птицы, приветствуя нежные сумерки рассвета. Пия отперла ворота и оставила их открытыми, потому что звонок сломался. Обе кобылы выглянули из стойл и радостно заржали в предвкушении. Она наполнила их кормушки сеном, а потом пошла к дому. Сейчас должен прийти Кристоф Зандер! Он всю ночь не мог уснуть из-за нее! Когда Пия отпирала дверь, у нее руки дрожали от волнения. Проходя, она проверила предохранители — все в порядке. И вдруг остолбенела — дверь в гостиную была распахнута! Еще один мощный вброс адреналина, ее начало трясти. Пия рефлекторно потянулась за оружием, но того не было. Конечно, она не взяла пистолет, когда вчера вечером отправлялась побеседовать с Зандером, а потом поставила машину на стоянку и поехала в аэропорт с Боденштайном, не заходя домой. У Пии гулко отдавался в ушах каждый удар сердца, пока она на цыпочках кралась, словно преступница, по собственному дому. Никого нет, ничто не тронуто. Она с облегчением закрыла дверь гостиной, вошла в спальню, открыла платяной шкаф и поискала свое табельное оружие, которое вечером положила в ящик с нижним бельем. Пальцы нащупали ствол «ЗИГ-Зауэр Р6», от сердца отлегло, и коленки обмякли.
