Наталья Солнцева - К чему снится кровь
Терция уже добралась до поворота к жилищу гладиаторов, когда раздался жуткий подземный гул, словно что-то огромное и страшное зашевелилось в глубине, вздымая земную твердь, безжалостно стряхивая с нее все живое и неживое… Женщина потеряла равновесие. Мостовая вырвалась из-под ее ног, каменный забор раскололся со страшным грохотом и обрушился, рассыпаясь по дороге крупными и мелкими обломками.
Большой обломок известняка попал Терции в голову – она упала, остальные камни беспорядочно покатились, погребая под собою ее тело… Последнее, что вспыхнуло в ее сознании, – жаркие объятия в тени апельсиновых деревьев, журчание прозрачных струй фонтана, красивое лицо гладиатора и ее собственный шепот, беззвучный, безумный…
Когда пыль рассеялась, Терция осталась лежать, откинув левую руку в золотых браслетах. Ее светлая накидка, вся в пятнах сажи, сбилась, открыв черноволосую голову, припорошенную серой пылью, словно погребальной вуалью… Из уголка закрытого глаза, который уцелел, вытекла одна скупая слезинка. Одна-единственная… как сожаление о том, что все так быстро кончилось. А может быть, о том, что все усилия оказались напрасны, что она так и не добежала, так и не успела, так и не узнала, так и не…
Везувий, прекрасный и грозный, стер с лица земли Помпеи – провинциальный городок могучей империи, – укутав навеки толстым слоем пепла его сады и виноградники, изящные виллы, мраморные фонтаны, оливковые рощи и большой прямоугольник форума [12] с храмами Юпитера и Аполлона, театры и знаменитые термы, школу гладиаторов и амфитеатр, где сливались воедино восторженные крики зрителей и последние стоны умирающих, кровь и золото, гибель, восторг и наслаждение…
Огнедышащий вулкан дописал последнюю страничку жизни мужчины и женщины из Рима по-своему… В порыве, в движении, в расцвете. В ожидании…– Что это за толчки? Проснулся вулкан? Везувий! Ну конечно! Как он сразу не догадался?.. О Боги! Нет! Зачем падают эти камни?! Они такие острые, такие тяжелые…
Сервий подставил руки, но обвал не прекратился… камни посыпались сквозь него… он не смог остановить их… Где его тело, некогда сильное и непобедимое? Откуда над ним столько земли?
– Что со мной? Почему я здесь? И кто я?.. Терция, отрада моего сердца, как ты могла быть такой неосторожной? Почему ты не спряталась? Почему не спасла себя? Почему покрыты пылью твои черные волосы, рассыпавшиеся по мостовой? Я не могу больше поднять тебя, унести из этого страшного места в спокойную прохладу олив, где ты дарила мне минуты забвения, сладостные, как сон уставшего воина, и где я понял, что весь мой мир – всего лишь тень от твоих ресниц……Что это за шум? Как будто кто-то пытается вынуть стекло. Инстинкты сработали раньше, чем Сиур успел проснуться. Он вскочил, собранный и настороженный, стряхнув остатки сна. Боже! Ему все еще было трудно дышать! Его засыпало в тех проклятых катакомбах?.. Но сейчас все по-другому. Опасность иного рода. Он в каком-то доме… и кто-то пытается проникнуть в этот дом… явно без его на то согласия.
Две длинные тени проскользнули в светлеющий проем окна, замерли и прислушались… Плотная густая тишина наполняла пространство чужого дома, словно вата. Ни звука, ни скрипа… даже сверчки уснули в эти предутренние часы. И человек тоже крепко спит. Ему не суждено будет проснуться этим утром. Во всяком случае, не в этом мире… Одна из теней едва слышно хихикнула.
Вместо двери в комнату, где спит опасный незнакомец, с которым им велено расправиться, висит самодельная портьера – они выяснили это, когда глаза привыкли к темноте. С таким «клиентом» надо держать ухо востро. Вон как разделался с Коляном и ребятами! А они не салаги. Теперь осечки быть не должно. Они хоть и провинциалы, но шутить с собой не позволят. Пора утереть нос столичным.
Одна из теней прислонилась к стене у проема. Вторая осторожно приподняла портьеру и скрылась за ней. Послышался какой-то шелест, и все стихло.
Человек, оставшийся снаружи, долго ждал, но так ничего и не дождался. Из соседней комнаты не доносилось ни звука. Его напарник, нырнувший за портьеру, как будто испарился.
«Что за черт! Где он застрял?» – возмущенно подумал человек, оставшийся снаружи. Он напряженно прислушивался к происходящему в комнате, не зная, что ему предпринять. То ли посмотреть, в чем дело, то ли убираться подобру-поздорову? Бросить товарища – не по понятиям, а не выполнить указание шефа еще хуже. Пожалуй, придется рискнуть…
Отодвинув край портьеры, он долго вглядывался в темноту комнаты. Глаза различили кровать, на которой вроде кто-то лежал. Спящий или мертвый? И то и другое не опасно. Но где, в таком случае, напарник? На полу, между дверным проемом и кроватью, что-то чернело. Рассмотреть что, оказалось невозможно. Человек постоял некоторое время в раздумьях. Ничто не шелохнулось, все оставалось на своих местах. Однако, нужно же что-то делать? Он затаил дыхание и бесшумно проник внутрь…
Сиур прыгнул сверху, уже не таясь, – услышал, как хрустнули шейные позвонки второго, точно так же, как у его товарища, распростертого на домотканом половике между стеной и кроватью. Он с сожалением посмотрел на два тела, бесформенной темной массой распластанные на полу, и в очередной раз подумал, что быть невежливым – это чревато.
Пожалуй, босс, который посылает этих бестолковых ребят, сам нуждается в уроке хорошего тона. Иначе с ним хлопот не оберешься. У Сиура есть еще пара часов до восхода солнца, чтобы развязать себе руки и освободить время для того, зачем он сюда приехал. Всего делов-то осталось на день, а если братки будут все время путаться под ногами, то он увидит Тину на целые сутки позже. Он не может позволить, чтобы кто-то помешал ему встретиться с любимой женщиной! В жизни нужно использовать каждый миг. Извержение Везувия тому наилучшее подтверждение…Босс, по милости которого могло не состояться в нужное время свидание Сиура и Тины, крепко спал. Его звучный храп раздавался по всему добротному, со вкусом обставленному дому. В гостиной у работаю – щего телевизора дремал дюжий охранник.
Через полчаса рассвет позолотил белый потолок, стены, остриженную голову охранника и дубовый паркет. В открытые окна врывался утренний ветерок с запахом дыма, громко чирикали птицы. Охранник сладко потянулся, зевнул и… увидел хозяина, спускающегося со второго этажа с недовольной миной.
– Зеваешь? Дрых небось? И за что я только плачу вам бабло, обормоты ленивые? Вам бы только девок тискать да водку жрать!
Парень не возражал. Он привык к подобному обращению и только хлопал сонными глазами.
Хозяин, почесывая волосатую грудь, прошлепал к большому холодильнику. Настроение у него было прескверное. Двое громил, которые обещали позвонить и сообщить ему приятные новости, так и не соизволили доложить об исполненном. Во, распустились!
– Черт, голова после вчерашнего раскалывается! Не надо было коньяк с пивом мешать! Сколько раз… – хозяин застыл на полуслове, так и не закрыв холодильник и уставившись на что-то. Он не поверил своим глазам. Глюки, что ли, начались с перепоя?
На средней полке холодильника, прямо между упаковками с апельсиновым соком, на блюде с фруктами среди киви и бананов лежала самая настоящая боевая граната. У босса мелко затрясся отвисший подбородок.
– Ч-ч-что это? – пискляво завопил он, обретя дар речи. Его толстый палец тыкал в сторону гранаты, чтобы не возникло сомнений, о чем он спрашивает. – Что это такое? А? Молчишь, козел? Ты ж тут сидел всю ночь! Отвечай!
– Так… граната это… – парень нервно переминался с ноги на ногу.
– Ах ты, гнида! Ты что, к телкам бегал? Не мог сюда привести, раз уж так приспичило?!
– Да не бегал я никуда! – заорал охранник, выплескивая испуг и незаслуженную обиду. – Как сменился вечером, позакрывал все, сигнализацию проверил, – так и не выходил больше. В туалет только, и то один раз.
– Может, это прикол такой? Игрушка?
– Н-не знаю… лучше не трогать…
– Погоди-ка… – хозяин пристально разглядывал гранату. Он уже несколько поостыл, сообразив, что парень говорит правду. – Тут что-то еще есть. Записка, кажись. Ну, дай мне ее…
Охранник опасливо полез рукой к блюду с фруктами. Там действительно лежал небольшой клочок бумаги. Он протянул записку боссу.
«В следующий раз я взорвусь!» И подпись: «Боевая подруга».
Хозяин, ни слова не говоря, плюхнулся в кресло. Его облысевший лоб покрылся испариной. Под левой лопаткой прострелила острая боль. Если бы неизвестный хотел его убить, то он был бы уже мертв. Стоило только пристроить гранату так, чтобы…
В гудящей от похмелья и пережитого ужаса голове босса наступило просветление. Кажется, до него дошло, чем он навлек на себя гнев праведный. Некоторое время он сидел, безмолвный, бледный и притихший. В его мозгу зрели догадки. Постепенно его небритые щеки порозовели, сердце забилось ровнее, и он велел охраннику принести телефон.
