Фридрих Незнанский - Прощай генерал… прости!
Осталось последнее — выяснить адреса, и можно с чистой совестью оставить разговорчивого соседа наедине с бутылкой, из которой Филя едва-едва глоток небольшой и позволил себе сделать, оказав уважение. Да ведь иначе и нельзя было. И тут снова сработало везение.
Оказалось, что Лида Купцова, у нее не мужнина фамилия, а собственная, девичья, работает медсестрой в той самой больнице, где реанимационным отделением командует почтенная Ангелина Петровна. Ну надо же, чтоб такие совпадения!..
Туда, сердечно распрощавшись с теперь уже вдвойне огорченным Иваном Васильевичем, и отправился, не теряя времени, Филипп Агеев.
Ему хватило сообразительности, прежде чем встретиться с Лидией, поговорить с «ангельским» доктором. Неизвестно же, как могла отреагировать на известие о гибели мужа медицинская сестра Купцова. Да и какая женщина способна дважды перенести подобное испытание! Она ведь уже однажды хоронила своего Леонида, когда пришло первое известие о гибели вертолета со всем экипажем и пассажирами. Это позже назвали имена спасшихся чудом. А теперь, получается, снова. И Ангелина Петровна приняла роль «черного вестника» на себя. Да ей такое и не впервой…
Филипп получил доступ к вдове уже после того, как та отрицалась, напилась валерианки и стала что-то соображать. Он попытался смягчить удар предположением о том, что еще неизвестно, чье тело было обнаружено в машине и что ждут результатов судебно-медицинской экспертизы. Но это «утешение» вызвало только новый поток слез. Ну да, мог бы повторить сейчас Филя суждение Ивана Васильевича о том, что пока имеешь — не ценишь, а потерявши — плачешь. Именно в адрес Лиды и было им сие замечено не далее часа назад…
Наконец она смогла говорить. Точнее, отвечать на вопросы Агеева. А его интересовало все, что происходило с Леонидом и Лидией в последнее время, уже после аварии вертолета. И вопросов у него набралось, как говорят, с целый короб и маленькую кошелку. С кем встречался после возвращения домой Филенков? Кто навещал его, либо разыскивал по поручению следственных органов или по собственной инициативе? Чем кроме пьянства он занимался и о чем рассказывал, находясь в трезвом состоянии? Не опасался ли каких-то угроз — письменных или устных, не ждал ли беды на свою голову?..
Словом, Агеев хотел знать, чем конкретно, какими делами и рассуждениями Леонида была заполнена прошедшая неделя, во время которой «глава семьи» якобы пребывал в неизвестности? И от этого, как постарался он без нажима, но с максимальной серьезностью объяснить Лидии, во многом могла зависеть ее собственная дальнейшая жизнь. Он не хотел пугать ее мнимыми опасностями, но довольно прозрачно намекнул, что в настоящее время расследование той трагедии вернулось к своим истокам. То есть в стадию предварительного следствия. У ряда официальных лиц, в том числе у президента страны, появились серьезные подозрения, что та катастрофа с вертолетом была вызвана отнюдь не случайностью либо ошибкой пилотов, на чем до сих пор настаивало местное руководство краем и все те, кто проводили следственные мероприятия, а злым умыслом. То есть преступление было заранее спланировано и мастерски осуществлено. И, вероятнее всего, Леонид знал или догадывался об этом, за что, собственно, его и приговорили, как и остальных членов экипажа, к вечному теперь уже молчанию. Не исключено также, что кое-кто из этих деятелей решил, будто Филенков поделился своими соображениями и догадками с супругой — женщиной, по отзывам многих, с кем приходилось уже беседовать… тут Филя «загнул», естественно, но исключительно для пользы дела… ну да, женщиной несомненно умной, а следовательно, представляющей для всякого рода мерзавцев определенную опасность. Даже если ничего такого и не было на самом деле.
Конечно, не было. Да он никогда о своей работе и не рассказывал дома. А вот что было?..
И тут Лидия крепко задумалась.
Филя, наблюдая за нею, видел, что ее сильно мучают сомнения. С одной стороны, она понимала, что ситуация совсем скверная, а с другой — откровенно боялась сделать для себя еще хуже. Хуже чего? — вот вопрос. И Агеев, чтобы помочь принять верное решение, мягко добавил, что все ею сказанное останется в тайне между ними. Он никоим образом не воспользуется ее откровенностью, и любые ссылки на ее имя либо их теперешний разговор вообще категорически исключены — слово офицера. И он, в дополнение к своим словам, раскрыл перед ней удостоверение Московского уголовного розыска, как бы заключив таким образом тайный союз. А еще самая верная гарантия того, что он всегда держит свое слово, — это Ангелина, которая спасла ему жизнь на войне в Афганистане. Лида может расспросить ее об этом, «ангельский» доктор, как все ее звали там, не даст соврать. Пожалуй, это и стало последним, самым убедительным аргументом.
И Лидия рассказала, что после возвращения из Шушенского, откуда Леня попросту сбежал, поскольку больниц не терпел ни в каком виде, его вызвали в прокуратуру, где он снова и снова вынужден был давать показания, почему и каким образом остался в живых, а он уже озверел от этих допросов, следствием чего и случился этот запой… а так-то он вполне нормальный… был…
И снова слезы. Надо было дать выплакаться. Это уже не истерика, а горькое понимание неизбежного…
Одним словом, рассказала Лидия, однажды, вернувшись домой после очередного допроса, муж каким-то странным взглядом окинул небогатую домашнюю обстановку и спросил, не хотела бы Лидушка — так он ее называл, когда у него бывало хорошее настроение, — сменить всю эту «хренотень»? Выкинуть либо к теще в деревню отправить, а себе приобрести все новое? Очень она удивилась. И больших денег в доме никогда не водилось, а сколько стоит новая обстановка, уж ей-то рассказывать было не надо. И перспектив, чтоб их заиметь, тоже не просматривалось — да и откуда? А муж все хитрил чего-то, знал, видно, да помалкивал, изображая умное выражение на лице. Но долго и сам не вытерпел, поделился, что, мол, появился тут у него один шанс, но говорить пока рано. А может, в другую квартиру, посвободнее, переехать удастся? Или «шестерку» битую-перебитую поменять на какую-нибудь, пусть и поношенную, иномарку? Вот такие вдруг у него появились планы…
Что касается квартиры, то тут все верно, недавно у соседа Филенкова имел он счастье оценить «удобства» давно отслужившей свой срок хрущобы. Малогабаритка двухкомнатная, девять и тринадцать метров, на кухне не повернуться — двоим уже тесно… А насчет машины? Даже старая иномарка хороших денег стоит. Значит, что же, какие-нибудь шальные бабки могли свалиться на голову? А с чего бы им взяться? Или парень увяз в таких серьезных делах, о которых не то что говорить — думать опасно?
Но, к сожалению, ничего больше жена так от него и не узнала. А потом случился этот срыв, запой, Леонид был в ярости, в разобранном виде бормотал, что его подставили, а он им этого не спустит… Да куда уж там — спускать-то! Сам лыка не вязал, а все грозил кому-то. Стыдно от людей было, вот и врала всем, что нет его дома, уехал он, а куда — не сказал. И, как назло, все звонят, интересуются, на улице останавливают — и знакомые, и чужие, кого никогда прежде не видела. А потом из прокуратуры зачастили с повестками… Она же, уходя в больницу, запирала его и ключи с собой уносила. До вчерашнего дня, когда он уже вроде пришел в себя и все порывался сходить в гаражи, машину проведать. Лида и оставила ему ключи, а оно вон как обернулось… И про пустырь тот заросший, за гаражами, ей тоже известно, собираются там местные автолюбители и поддавалы.
Вот теперь уже Филипп окончательно понял, что никакой ошибки с трупом быть не может, да Лидия и сама все понимает.
Мебель, значит, новая… машина… квартира… Но что ж это все-таки за бабки? Или, может, те, что ему были обещаны в том случае, если он изменит свои показания? А когда он их изменил, его попросту кинули? Как это делают все, без исключения, бандиты?
Но если это так, то практически в аналогичном положении должны оказаться и все остальные свидетели, которые вдруг также по неизвестным причинам резко изменили свои показания! Ни себе хрена, как выражается тот же Александр Борисович!
Прощаясь, Филя настойчиво и серьезно посоветовал Лиде какое-то время не появляться дома, все равно тело для похорон не отдадут, пока не будут соблюдены все следственные формальности, а их немало. Так что рассчитывать можно будет не раньше, чем только через неделю, и это в лучшем случае. А за это время Филя обещал организовать материальную помощь от управления, в котором трудился Леонид, он лично встретится с его начальником, о чем тоже никому рассказывать не надо. В общем, ему важно знать, где найти ее в случае крайней необходимости, а еще нужно, чтобы она помогла ему осмотреть дома вещи мужа, возможно, обнаружатся какие-нибудь следы, которые помогут разгадать тайну гибели Леонида. Но сделать это придется тихо и аккуратно, чтобы никто из посторонних или соседей их не видел. Вот, кстати, и ей представится возможность взять с собой на время необходимые вещи.
