Анна Малышева - Лучше бы я осталась старой девой
И снова что-то странное, заученное промелькнуло в ее тоне, когда девушка произносила эти слова. Она закурила вторую сигарету, поморщилась.
– Вы себя плохо чувствуете?
– Нездоровится в последние дни. Я совсем не переношу жару.
– Как же вы собираетесь жить в Сирии? – спросил следователь, выключая диктофон и поднимаясь.
– Время покажет, – ответила она и тоже встала. – То, что вы мне рассказали, ужасно.
Следователь внимательно смотрел на нее, потом сказал:
– В ближайшее время я приглашу вас. А пока постарайтесь что-то вспомнить. Вы были последним человеком, с которым ваша подруга была откровенна. Так мне кажется. В клубе она не рассказывала о своих проблемах. Может быть, что-то прояснится насчет человека, у которого она думала занять денег.
– Я все рассказала.
– Хорошо. Да, забыл! Чтобы выяснить ваш адрес, мне пришлось позвонить вашей матери в Питер. Она беспокоилась. Возможно, она вам позвонит.
– Не стоит обо мне беспокоиться, – безжизненно ответила девушка, провожая его к дверям комнаты. – У меня все хорошо.
Глава 13
– Я сделала то, о чем ты меня просила.
Лена говорила тихо, едва шевеля губами. Никто бы не расслышал ее слов, кроме Фатихи. А та умудрялась слышать все на расстоянии нескольких шагов. И теперь она услышала ее, молча склонила голову. Лена сидела на постели, Фатиха стояла у окна, придерживая рукой створку, глядя на ночную улицу. На ее лицо падал свет фонарей, очерчивая профиль, птичий, заостренный, сухой. Сашка снова спал с Иссой – наотрез отказался ночевать с матерью, хотя той было страшно отпускать его от себя хоть на час.
– Что теперь делать? Скажи… – продолжала Лена. – И что я натворила?
– Ты все сделала правильно.
– Не может быть, чтобы ничего нельзя было рассказать!
– Ничего нельзя было рассказывать, – возразила та, поворачивая лицо в сторону собеседницы. – Поверь!
– Тебе я верю… – Лена казалась сломленной, сидела ссутулившись. – Но мне кажется, это ошибка… Эти люди пришли, я им врала, как будто хотела выгородить преступников. И теперь я сообщница.
– Боишься за себя?
– Да, боюсь! – резко ответила она. – И за сына! И за Оксану! Не понимаю, почему ты велела мне молчать!
Когда в дверь позвонили, Фатиха и Лена были на кухне. Лена никак не могла опомниться от визита к Саиде, от несчастной заморенной Оксаны, тяжесть которой она еще как будто ощущала на своих руках. Ей было приказано молчать и ждать. Но чего? Фатиха пошла открыть дверь, а Лена даже головы не повернула. «Еще какие-то гости», – подумала она. Но тут на кухню влетела Фатиха, шепнула, что явилась милиция, и если Лена хочет сохранить жизнь себе и ребенку, она должна молчать обо всем, об Оксане, о секте, о муже… Лена тупо восприняла это указание, даже ничего не успела ответить, ни «да», ни «нет», тем более что Фатиха тут же снова унеслась. Потом последовал бессмысленный допрос, во время которого ей было так тошно, что она на миг потеряла сознание. По вопросам она догадалась, что следователь не знает ровным счетом ничего. К чему было упирать на знакомого, к которому Инна пошла, чтобы занять денег? Ни слова о том, что ту убили арабы. Следователь даже не догадывался, что говорит со смертницей, которой осталось жить неделю-другую, а потом ее убьют, как и неизвестную ей Наташу Гарину, как Инну… Лена ничем себя не выдала, ни на кого не донесла, не вымолвила по своей инициативе ни слова. Думала ли она, что когда явится милиция, о которой она так мечтала, то придется молчать?
– Скажи, – обратилась она к Фатихе. – В твоем приказании был какой-то смысл? Или ты испугалась за своих родственников и друзей?
Та передернула плечами.
– Моя горячая мечта – избавиться от родственников и друзей, – ответила она. – Но я знала, что посоветовать. У меня уже есть опыт в таких делах. Если бы ты все рассказала, никогда бы не спаслась.
– Их бы арестовали!
– Этих! А другие?
– Они бы выдали других.
– Никогда.
– Они все герои, да? – разозлилась Лена. – Что ты говоришь? Абдулла трус, он первый бы все рассказал! И адреса бы назвал! Я его хорошо знаю!
– Абдулла трус, но он молчал бы, даже если бы его пытали.
– Не верю!
– А ты поверь. У него на родине остались родственники.
– Ну и что?
– Их убили бы другие члены секты. Нет, ты не понимаешь. Никто никого не выдает. Представителям властей тем более.
– Ты их идеализируешь!
– Я просто их знаю. И лучше, чем ты. Ты прожила с Арифом несколько лет, но не знала его. Как же ты можешь говорить, что знаешь людей, с которыми и разговаривала-то всего раз десять? Они не так просты, как ты думаешь.
– Это я поняла. Но пусть бы хоть этих забрали, мне все равно, что там дальше будет с вашей сектой… Только бы на свободу!
– У тебя никогда не было бы свободы. Даже если бы их посадили в тюрьму, а тебя отпустили в Питер с ребенком, ты все равно умерла бы и сына не спасла. Тебя нашли бы другие и убили уже без всяких отсрочек. Если Ариф появится, тебя отпустят на свободу и никто к тебе больше пальцем не прикоснется.
– Ох, боже мой… – Лена зажмурилась от боли и бессилия. – Да существует ли этот проклятый Ариф на самом деле? Почему он спокойно терпит, что меня тут держат?
– Он появится.
– Я уже не так в этом уверена.
– Мне самой нелегко…
– А… – Лена махнула рукой. – Ты можешь ждать. До тебя на очереди еще я, Сашка и Оксана.
– Как ты можешь так говорить…
Лена промолчала. Фатиха присела рядом с ней на постель и возбужденно, убедительно заговорила, обдавая ее своим горячим дыханием:
– Ариф появится сегодня или завтра… Нет, не перебивай! Это дошло до предела. Оксана тоже, наверное, спасется. Вижу – ты устала от всего этого, но сейчас нельзя думать об усталости, нельзя капризничать. Пока я только даю советы, но потом помогу.
– Как?
– Знаешь… – Фатиха наклонилась к ней поближе. – Ты мне, конечно, можешь не верить, но если бы ты рассказала все следователю, Оксану бы так спрятали, что и костей бы потом не нашли.
– Не успели бы! Я помню, где живут Зияд и Саида, я бы сразу велела ехать туда и забрать девочку!
– Когда бы туда приехали, нашли бы только семью из трех человек.
– Еще сегодня она там была! Что ты выдумываешь… Как бы они догадались, что надо ее спрятать?
– За квартирой следят.
– Кто?
– Ну не милиция же… Хотя теперь, наверное, и милиция. Это зависит от того, что они знают, а не знают они ничего. А то бы всех забрали. Их интересовала только ты.
– А кто следит?
– Когда они проворачивают такие делишки, то страхуются. Специально селятся так, чтобы во дворе жил не один член секты, а по крайней мере двое. Внешне эти люди ничем друг с другом не связаны, делают вид, что не знакомы. Никогда не общаются на виду у соседей, не здороваются. В доме, который напротив окон Мухамеда, живет еще одна семья. Они знают, что ты спрятана здесь. И знают, где спрятана Оксана. Так что в случае опасности Мухамед или еще кто-то подал бы знак в окне, что Оксану надо убирать. Эти люди сразу позвонят Зияду, и прежде чем туда приедет милиция… Так можно одним словом погубить человека. Потому я и велела тебе молчать.
– Оксану бы убили?
– Все могло быть.
– Что же это за знак?!
– На ту сторону выходят два окна – гостиной и кухни. Если в дверь кто-то звонит – а неожиданно может позвонить милиция либо сосед, в окне кухни появляется первый знак. Он сигнализирует о предполагаемой опасности. Если это действительно милиция, в окне гостиной появляется второй знак. Тогда тот человек, который наблюдает за квартирой, подает сигнал готовности Зияду. В этом случае через пять минут Оксана пропадет бесследно. Если ни один из знаков не снимается через пять минут, наблюдатель дает Зияду сигнал приступать. За нашими окнами постоянно ведется наблюдение. Из-за этой системы иногда погибали заложники, когда опасности не было. Просто не было возможности снять знак через пять минут. Случайность, понимаешь… Ты убила бы Оксану своими руками, если бы что-то сказала следователю.
– Какой кошмар…
– То, что я тебе рассказала, – детский сад. Есть вещи похуже. Самое страшное, что жизнь заложников ценится очень дешево. Предпочитают зря убить, чем лишний раз рискнуть.
– А где живет наблюдатель? Можешь его окна показать?
– Из этой комнаты – не могу. Он на другой стороне, в девятиэтажке, серой с зеленым.
– А этаж?
– Зачем тебе?
– Боишься за него?
– Да ты с ума сошла. Стала меня всерьез подозревать?
– Я верю тебе, – пробормотала Лена. Но внезапно у нее мелькнула страшная мысль – что, если Фатиха подставное лицо? И все ее откровенности, исповеди – только способ держать Лену в руках, заставить ее плясать под их дудку, лишить инициативы? Ведь она действительно перестала думать, стала прислушиваться к советам Фатихи! Как нужен ей был человек, которому можно было бы довериться… Ее даже холодный пот прошиб, но она крепко сжала губы, приказала себе держаться. Фатиха продолжала:
