Стивен Ван Дайн - Проклятие семьи Грин
– Кажется, на Мэдисон-авеню в районе Шестидесятых.
– Звоните ей – выясните, приехал ли доктор.
Я не мог не подивиться, как бесстрастно старик пошел к телефону выполнять столь поразительную и на первый взгляд бессмысленную просьбу. Когда он вернулся, его лицо по-прежнему ничего не выражало.
– Доктор еще не приехал к миссис Риглендер, сэр.
– Времени у него было предостаточно, – заметил Вэнс, обращаясь, скорее, к самому себе. И добавил: – Когда они уезжали, кто был за рулем?
– Не могу сказать точно, сэр. Я не обратил внимания. Но мне кажется, что первой в машину села мисс Сибелла, словно она собиралась вести…
– Скорее, Маркхэм! – Вэнс направился к двери. – Все это очень подозрительно. Мне пришла в голову бредовая идея… Поспешите! Если что-то произойдет…
Мы подошли к машине, и Вэнс прыгнул за руль. Хис и Маркхэм, в полном недоумении поддавшись зловещей настойчивости Вэнса, заняли места сзади, а я сел рядом с водителем.
– Мы будем нарушать все правила и скоростной режим, сержант, – объявил Вэнс, маневрируя машиной по узкой улице, – так что приготовьте свой значок и удостоверение. Может быть, я гонюсь за химерами, но рискнуть придется.
Мы устремились к Первой авеню, срезали угол и двинулись в сторону жилых кварталов. На Пятьдесят девятой мы повернули на запад к площади Колумба. На Лексингтон-авеню дорогу преградил трамвай, а на Пятой авеню нас остановил сотрудник дорожной полиции. Хис показал документы, бросил несколько слов, и мы помчались через Центральный парк. Поворачивая на бешеной скорости, мы выехали на Восемьдесят первую, в сторону Риверсайд-драйв. Здесь машин было меньше, и на всем протяжении до Дикман-стрит нам удавалось держать скорость сорок-пятьдесят миль в час.
Это была выматывающая гонка. На землю уже легли вечерние тени, кроме того, на дороге местами был гололед, там, где талый снег замерз вдоль наклонных обочин. Вэнс, однако, вел превосходно. Он ездил на «испано-сюизе» уже два года и прекрасно ее изучил. Один раз нас повело, но ему удалось выровнять машину. Вэнс то и дело сигналил клаксоном, другие водители уступали дорогу, и мы, таким образом, двигались более или менее свободно.
На нескольких перекрестках пришлось притормозить. Дважды нас задерживал патруль, но, узнав пассажиров на заднем сиденье, машину отпускали. На Северном Бродвее на нас обрушил поток цветистой брани полицейский на мотоцикле. Услышав в ответ еще более хлесткие выражения Хиса и различив в полумраке черты Маркхэма, бедняга присмирел и поехал впереди до самого Йонкерс, расчищая дорогу и помогая на перекрестках.
У железнодорожных путей возле парома в Йонкерс пришлось несколько минут ждать, пока переведут на запасной путь вагоны товарняка, и Маркхэм воспользовался передышкой, чтобы дать волю чувствам.
– Полагаю, у вас есть веская причина нестись как сумасшедший, Вэнс, – сказал он сердито. – Сопровождая вас, я тоже рискую жизнью и хотел бы знать, за чем вы гонитесь.
– Сейчас не время для объяснений, – резко ответил Вэнс. – Или все впустую, или впереди нас ждет еще одно гнусное преступление. – Сосредоточенный и бледный, он с тревогой взглянул на часы. – От «Плазы» до Йонкерс мы доехали на двадцать минут раньше обычного. Плюс мы едем напрямик и выигрываем, таким образом, еще минут десять. Если то, чего я боюсь, запланировано на сегодняшний вечер, они двинутся по Спайтен-Дайвил-роуд и переулками вдоль реки…
В этот момент шлагбаум поднялся, и наша машина дернулась вперед, стремительно набирая скорость.
Слова Вэнса запустили вихрь мыслей в моей голове. Спайтен-Дайвил-роуд… переулки вдоль реки… Неожиданно вспыхнуло воспоминание о поездке с Сибеллой, Адой и Вонблоном несколько недель назад, и меня охватило чувство чего-то опасного и невыразимо страшного. Я припоминал подробности – как мы тогда свернули после Дикман-стрит, проехали через старые засаженные деревьями усадьбы и частые переулки с живой изгородью, двинулись в сторону Йонкерс по Ривердейл-роуд, за загородным клубом в Ардсли свернули с шоссе к реке, на заброшенную дорогу в Тарритаун и остановились на высоком берегу, наслаждаясь панорамным видом на Гудзон… Утес над рекой!.. Я вспомнил жестокую остроту Сибеллы – ее сатирическое предположение, что это идеальное место для убийства. И как только я это вспомнил, то понял, куда мчится Вэнс и чего он боится! Он думал, что другая машина тоже спешит в этот уединенный уголок за Ардсли – машина, которая выехала почти на полчаса раньше…
Мы достигли подножия холма Лонг-Вю и несколько минут спустя вывернули на Хадсон-роуд. У Доббс-Ферри еще один сотрудник полиции преградил нам путь и отчаянно замахал руками, но Хис, высунувшись в окно, что-то неразборчиво прокричал, и Вэнс, не сбавляя скорость, объехал полицейского и устремился дальше в сторону Ардсли.
С тех пор как мы проехали Йонкерс, Вэнс внимательно оглядывал все попадавшиеся большие машины. Я знал, что он выискивает желтый, с низкой посадкой, «даймлер» Вонблона. Когда мой приятель нажал на тормоза перед поворотом на узкую дорогу у полей для гольфа, я услышал, как он бормочет вполголоса:
– Помоги нам Боже, если мы опоздали![93]
За станцией Ардсли мы взяли поворот на такой скорости, что у меня захватило дух, и я испугался, что мы опрокинемся. Машина запрыгала по тряской дороге у реки, и пришлось обеими руками ухватиться за сиденье, чтобы удержать равновесие. Не сбрасывая скорости, мы обогнули выросший на пути холм и выехали на грунтовую дорогу вдоль отвесного берега.
Неожиданно Вэнс вскрикнул, и я заметил вдали мерцающий красный огонек. Новый бросок – и мы значительно приблизились к передней машине, а еще через несколько секунд различили ее контуры и цвет. Ошибиться невозможно – это был огромный «даймлер» Вонблона.
– Спрячьтесь! – крикнул Вэнс через плечо. – Когда мы будем проезжать мимо, вас не должны видеть.
Я наклонился ниже окна и несколько секунд спустя, когда машина неожиданно вильнула, понял, что мы обгоняем «даймлер». В следующее мгновение мы снова были на дороге и стремительно неслись вперед.
Через полмили дорога сузилась. С одной стороны был обрыв, с другой – густой кустарник. Вэнс ударил по тормозам, задние колеса занесло на подмерзшей земле, и мы остановились почти перпендикулярно дороге, преграждая путь.
– Все из машины! – скомандовал Вэнс.
Едва мы выскочили, как подъехал «даймлер»; визжа тормозами и резко накренившись, автомобиль остановился в нескольких футах от нас. Вэнс бросился к нему и распахнул переднюю дверцу. Все остальные инстинктивно сгрудились у него за спиной, движимые возбуждением и дурными предчувствиями. У докторского седана были высоко посаженные окна, и, несмотря на лучи уходящего солнца и освещенную приборную доску, я почти не различал пассажиров. Тут в полутьме вспыхнул карманный фонарь Хиса.
Всю дорогу я перебирал возможные итоги нашего трагического приключения и представил себе несколько омерзительных вариантов. Но я оказался совершенно не готов к открытию, которое меня ждало.
На заднем сиденье было пусто, а спереди сидели девушки. Сибелла, с противоположной стороны, завалилась в угол, уронив голову. На виске у нее зияла безобразная рана, по щеке текла кровь. С места водителя на нас с холодной яростью смотрела Ада. Фонарь светил ей прямо в глаза, и она не сразу нас узнала. Но как только ее зрачки приноровились к свету, взгляд девушки сосредоточился на Вэнсе, и с губ сорвалось непристойное ругательство.
В ту же секунду ее правая рука скользнула с руля на соседнее сиденье, блеснул маленький револьвер, сверкнуло, грохнуло, и со звоном посыпалось ветровое стекло. Вэнс, все это время стоявший одной ногой на подножке, успел наклониться и вовремя схватить ее запястье.
– Нет, моя дорогая, – прозвучал его тягучий, удивительно спокойный и лишенный враждебности голос, – вы не добавите меня к своему списку. Я, видите ли, в некотором роде ожидал такого поворота.
После неудачной попытки застрелить Вэнса Ада оскалилась и в дикой злобе бросилась на него, изрыгая грязную ругань и невероятные проклятия. Она была полностью во власти неистового, животного гнева, словно зверь, который загнан в угол и понимает свое поражение, но в безнадежном отчаянии инстинктивно продолжает сопротивляться. Вэнс крепко держал оба ее запястья и, хотя он мог бы одним движением сломать ей руки, обходился с Адой почти нежно, как отец, укрощающий разбушевавшегося ребенка. Быстро отступив назад, он выволок девушку на дорогу, где она с новой силой возобновила борьбу.
– Скорее, сержант! – произнес Вэнс с усталым раздражением. – Наденьте наручники, я не хочу ее покалечить.
Хис все это время потрясенно наблюдал за удивительной драмой, не в силах двинуться с места, однако голос Вэнса пробудил его к активной деятельности. Раздались два металлических щелчка, и Ада вдруг впала в равнодушную мрачную апатию. Тяжело дыша, она прислонилась к машине, словно не могла больше стоять.
