Харлан Кобен - Единожды солгав
У Хавьера была чудесная улыбка, заразительная даже на фотографии, из тех, глядя на которые невольно задаешься вопросом, над чем ее обладатель смеется. Раиса забрала у Майи фотографию и бережно вернула ее обратно на полку.
– Хавьер родом из Мексики. А я родилась в бедной семье в Сан-Антонио. Мы с ним познакомились и… впрочем, вам это неинтересно.
– Нет, продолжайте.
– Это не важно, – сказала Раиса. – Мы осели в Филадельфии, потому что у Хавьера был кузен, который устроил его здесь работать садовником. Ну, вы понимаете. Подстригать газоны у богатых, все в таком роде. Но Хавьер… – Женщина умолкла и улыбнулась каким-то своим воспоминаниям. – Он был умный и честолюбивый. И очень обаятельный. Его все любили. Было в нем что-то… Вы меня понимаете? Бывают люди, просто волшебники какие-то. Люди к ним тянутся. Вот и мой Хавьер был таким.
– Это чувствуется. – Майя кивнула на фотографию.
– Правда ведь? – Улыбка сползла с лица Раисы. – В общем, Хавьер часто делал работу для людей из Мэйн-Лайн, и для семьи Локвуда тоже.
– Это однофамилец директора школы?
– Вообще-то, это его двоюродный брат. Он финансист, очень богатый. Жил по большей части в Нью-Йорке, но тут тоже держал дом. Такой весь из себя, блондинистый, с выдающейся челюстью, хотя, вообще-то, он был мужик неплохой. Хавьер ему нравился. Они часто разговаривали. Ну и вот однажды Хавьер рассказал ему про Тео. – На ее лице вновь отразилась вся боль. – Он был особенный мальчик, мой Тео. Такой умница. И спортсмен отличный. Ему все было дано, как говорится. Мы, как все родители, хотели для него лучшей доли. Хавьер мечтал отправить Тео в школу поприличнее. Выяснилось, что Академия Франклина Бидла как раз искала нескольких одаренных ребят из необеспеченных семей, собираясь предложить им стипендии на обучение. Чтобы потом утверждать, что у них учатся дети, как они это называют, из разных социальных слоев. В общем, этот самый Локвуд предложил свою помощь. Он поговорил с двоюродным братом, директором, ну а дальше вы знаете. Вы в школе-то были?
– Да.
– Это же смех на палочке, правда?
– Ну, наверное.
– Но Хавьер так радовался, когда Тео туда взяли. А я вот очень переживала за сына. Попробуй-ка впишись в тамошнюю жизнь, когда с рождения жил вот так вот. – Она обвела рукой комнату. – Это все равно что, не знаю, как с аквалангистами, когда они всплывают слишком быстро. Как же эта штука называется? Кессонная болезнь, вот. В общем, я и тогда так считала. Хотя никому ничего не говорила. Я же не дура. Я видела, какой это шанс для Тео. Понимаете, что я имею в виду?
– Да, разумеется.
– Ну вот, однажды утром Хавьер ушел на работу. – Раиса Мора стиснула руки, словно в горячей молитве, и Майя поняла, что история близится к развязке. – Я в тот день работала в вечернюю смену, поэтому с утра была дома. В дверь позвонили. – Она бросила взгляд в направлении входа. – В таких случаях они не звонят по телефону. Они являются лично, как будто Тео был в армии или что-то в этом роде. В общем, явился сам директор Локвуд и еще кто-то из школьной администрации, я не помню его имени. Они молча стояли на пороге, и вы, наверное, подумали, что я сразу же все поняла, как только увидела их лица. Вы, наверное, подумали, что я увидела, как они стоят с печальным видом и прячут глаза, и мне все сразу же стало ясно, и я упала на пол с криками: «Нет, нет!» Но на самом деле все было совсем не так. Я улыбнулась им. Сказала: «О, какая приятная неожиданность!» Провела их в дом. Спросила, не хотят ли они выпить кофе, а потом… – Раиса почти улыбнулась. – Хотите услышать нечто ужасное?
Майе подумалось, что она уже и так это услышала – что вообще могло быть ужаснее, – но все-таки кивнула.
– Я потом обнаружила, что они записали на диктофон все, что мне говорили. Якобы так им посоветовал адвокат. Диктофон работал все время, пока они рассказывали мне, как тело моего мальчика нашел какой-то уборщик в подвале. Я поначалу даже не поняла. Даже переспросила – уборщик? Они назвали мне его имя, как будто это имело какое-то значение. Тео слишком много выпил, сказали они. Что-то вроде передозировки алкоголя. Я ответила, что Тео спиртного в рот не берет, и они закивали, как будто это было совершенно логично, якобы именно те ребята, которые не знают своей меры, в конце концов перебирают со спиртным и умирают. Они сказали, обычно таких ребят спасают, но Тео споткнулся и упал в подвал. Его заметили только на следующее утро, когда было уже слишком поздно.
Ровно то же самое, практически слово в слово, рассказал Майе Невилл Локвуд.
Этот рассказ начинал казаться заученным, отрепетированным.
– А вскрытие проводилось? – спросила Майя.
– Да. Хавьер и я, мы сами ходили к коронеру. Приятная женщина. Мы сидели у нее в кабинете, и она сказала нам, что это отравление алкоголем. Вроде бы в ту ночь многие ребята напились. У них там была какая-то вечеринка. Но Хавьер, он в это не поверил.
– И что же, по его мнению, произошло?
– Откуда ж ему было знать. Он считал, что, может, кто-то заставил Тео, ну, сами понимаете. Новенький, из бедной семьи, вот богатые ребята и заставили его пить. Он хотел поднять шум.
– А вы?
– Я не видела смысла, – бессильно пожала плечами Раиса. – Даже если все и в самом деле было так, Тео это бы все равно уже не вернуло… Такое ведь может случиться где угодно, правда? У нас тут стычки между ребятами тоже случаются. Так что какой был в этом смысл? И потом… Я знаю, что это нехорошо, но денежный вопрос со счетов тоже не скинешь.
Майя поняла, что женщина имеет в виду.
– Школа сделала вам финансовое предложение?
– Видите двух других мальчиков на снимке? – Раиса Мора утерла слезы и выпятила грудь. – Это Мелвин. Он теперь профессор в Стэнфорде. А ведь ему едва-едва тридцать! А Джонни учится в медицинской школе Университета Джонса Хопкинса. Академия позаботилась, чтобы нашим мальчикам не пришлось платить за обучение. И нам с Хавьером они тоже заплатили кое-какие деньги. Но мы все положили в банк, на счета детям.
– Миссис Мора, вы помните соседа Тео по комнате в общежитии?
– Вы имеете в виду Эндрю Беркетта?
– Да.
– Кем он должен вам приходиться, деверем? Бедный мальчик!
– Так вы его помните?
– Ну разумеется. Они все пришли к Тео на похороны. Все эти красивые, холеные ребята в своих голубых блейзерах и школьных галстуках и с волнистыми волосами. Все одетые совершенно одинаково, как попки твердящие: «Мои соболезнования». А вот Эндрю, он был не такой.
– В каком смысле?
– Он был печальный. Очень-очень печальный. А не просто, не знаю, выполнял положенные формальности.
– Они были близки? Эндрю и Тео?
– Думаю, да, были. Тео говорил, что Эндрю его лучший друг. Когда вскоре после этого Эндрю упал с яхты, ну то есть я читала, что это был несчастный случай. Но мне лично слабо в это верится. Бедняга теряет своего лучшего друга – а потом падает с яхты? – Она, вскинув бровь, в упор взглянула на Майю. – Никакой это был не несчастный случай.
– Думаю, нет, – отозвалась Майя.
– Вот и Хавьер подозревал то же самое. Мы были на похоронах Эндрю, вы в курсе?
– Нет, я понятия об этом не имела.
– Я, помню, еще сказала Хавьеру: «Эндрю так переживал из-за Тео». Я думала, не горе ли убило его, понимаете, о чем я? В смысле, он так переживал, что, может быть, сам спрыгнул с яхты?
Майя кивнула.
– Но Хавьер в это не верил.
– А во что тогда он верил?
Раиса устремила взгляд на стиснутые руки.
– Хавьер сказал, горе не может сделать такого с мужчиной. А вот муки совести – могут.
Повисло молчание.
– Понимаете, Хавьер не смог всего этого вынести. Это соглашение, он говорил, что это кровавые деньги. Я так не думала. Я уже сказала, может, эти богатые ребята и подтолкнули Тео немного, но я всегда считала, что Хавьер так ярился, потому что винил себя. Это ведь он отдал Тео в школу, где тот был белой вороной. И, да простит меня Бог, я тоже его винила. Я пыталась это скрывать, но, думаю, Хавьер все равно это чувствовал. Даже когда он заболел и я ходила за ним. Даже когда он лежал в постели и держал меня за руку в свой последний час. Он видел это на моем лице – и наверное, это было последнее, что он видел перед смертью. – Раиса вскинула голову и указательным пальцем стерла со щеки слезинку. – Так что, может, Хавьер и был прав. И Эндрю Беркетта убило не горе. Может, это была совесть.
Они какое-то время сидели молча. Майя протянула руку и накрыла ладонью ладонь Раисы. Это было совершенно не в ее духе. Она вообще редко позволяла себе подобные жесты. Но сейчас это казалось правильным.
Спустя какое-то время Раиса нарушила молчание:
– Вашего мужа несколько недель назад убили.
– Да.
– И теперь вы здесь.
Майя кивнула.
– Это ведь не случайное совпадение, правда?
– Нет, – ответила Майя, – не случайное.
– Кто убил моего мальчика, миссис Беркетт? Кто погубил моего Тео?
Майя сказала Раисе Море, что не знает ответа на этот вопрос. Но она уже начинала подозревать, что ответ ей, возможно, известен.
