Арнальд Индридасон - Пересыхающее озеро
Марион с любопытством смотрит на своего бывшего подопечного. Нет ничего удивительного в том, что человек с такой страстью занимается расследуемым делом, погружается в него с головой. Все это уже пережито, до выхода на пенсию. Эрленд тоже принимает близко к сердцу наиболее сложные дела. У него есть чутье, пусть оно и не всегда подтверждается, поэтому в его карьере были и удачи, и промахи.
— В прошлый раз мы говорили о Джоне Уэйне, — вспомнил Эрленд. — Когда смотрели вестерн.
— Ну что, проверил?
Эрленд кивнул. Он выведал это у Сигурда Оли, который хорошо ориентировался в американской культуре и знал тамошних знаменитостей.
— Его тоже звали Марион,[21] — сказал Эрленд. — Правильный ответ? Вы тезки.
— Странно, ты не находишь? Потому что я — это я.
26
Бывший владелец фирмы по продаже сельхозтехники Бенедикт Йоунссон встретил Эрленда в дверях и пригласил пройти в дом. Инспектору пришлось довольно долго вылавливать этого человека, поскольку он гостил у дочери, жившей недалеко от Копенгагена. Не успел Бенедикт вернуться, как тут же сообщил, что снова собирается в Данию, где ему очень понравилось.
По ходу восторженного рассказа о Дании Эрленд кивал в нужных местах. Бенедикт оказался вдовцом, жил в достатке. Он был невысокого роста, с короткими толстыми пальцами, его круглое румяное лицо светилось добродушием. Бывший предприниматель жил один в маленьком аккуратном особнячке. Эрленд обратил внимание на новый джип «Мерседес Бенц» перед гаражом и подумал, что Бенедикт, похоже, предусмотрительный человек, раз столько всего накопил к старости.
— Я был уверен, что когда-нибудь придется давать объяснения по поводу этого человека, — начал собеседник Эрленда, переходя наконец к делу, после того как была отдана дань вежливости.
— Да, я как раз пришел поговорить о Леопольде, — оживился Эрленд.
— Все было очень таинственно. Но кто-то должен был вывести эту историю на свет божий. Мне следовало рассказать правду еще тогда…
— Правду?
— Да, — сказал Бенедикт. — Можно спросить, почему полиция снова заинтересовалась этим человеком? Сын сообщил мне, что вы и ему задавали вопросы, но телефонный разговор был краток. Почему именно сейчас возник такой интерес к нему? Я полагал, что в свое время провели расследование и дело было закрыто. По правде говоря, даже надеялся на это.
Эрленд рассказал Бенедикту об обнаружении скелета в озере Клейварватн и о том, что Леопольд числится в списке пропавших без вести, которыми занимается полиция в связи с находкой.
— Вы были хорошо с ним знакомы? — спросил Эрленд.
— Хорошо знаком? Нет, не сказал бы. Он мало что продал за тот короткий период, что проработал у нас. Если я ничего не путаю, Леопольд много ездил по провинции. Все наши агенты часто уезжали в различные области. Мы продавали сельскохозяйственную технику и машины, но никто не разъезжал столько, сколько Леопольд, и при этом он был самым неудачливым продавцом.
— Так что, он не приносил вам особого дохода? — уточнил Эрленд.
— Я даже не хотел брать его на работу, — добавил Бенедикт.
— Ах вот как?
— Да, то есть скорее нет. Дело в том, что меня вынудили взять его на работу. Мне пришлось уволить очень хорошего человека, чтобы освободить место для этого типа. У нас была маленькая фирма.
— Простите, вы не могли бы повторить? Кто вынудил вас принять его на работу?
— Они велели, чтобы я никому не говорил… не знаю, можно ли мне разбалтывать. Мне самому не по себе из-за этих тайн мадридского двора. Я не люблю интриг.
— Но с тех пор прошло столько времени, — заверил его Эрленд. — Не стоит больше беспокоиться.
— Да, безусловно. Они припугнули меня тем, что расторгнут договор, если я не возьму этого человека. Угрожали с железным спокойствием, точно я столкнулся с мафиози.
— Кто заставил вас принять на работу Леопольда?
— Производитель из Германии, точнее, из ГДР. У них были неплохие тракторы, которые стоили намного дешевле американских, а еще бульдозеры и культиваторы. Они у нас хорошо шли, хотя были хуже, чем «Фергюсон» или «Катерпиллар».
— Производитель мог повлиять на ваш выбор сотрудников?
— Мне пригрозили, — стал оправдываться Бенедикт. — Что было делать? Я был не состоянии противостоять. Пришлось, естественно, взять их человека на работу.
— Вам объяснили причины? Почему вы должны были принять этого мужчину?
— Никаких объяснений. Я взял его, не имея о нем никакого представления. Они сказали, что это временно, и, как я уже говорил, Леопольд гораздо чаще был в провинции, чем в городе.
— Временно?
— По их словам, он не должен был задержаться у меня надолго, и еще они поставили определенные условия. Его имя нельзя было включать в список на зарплату. Он должен был просто получать комиссионные, и я был обязан платить ему по-черному. Такие трудности! Ревизор постоянно придирался к нам из-за этого. С другой стороны, речь не шла о каких-то значительных суммах, вряд ли он мог прожить на такие деньги. У него наверняка имелись другие источники дохода.
— Что им было нужно, по-вашему?
— Не имею ни малейшего представления. А потом Леопольд исчез, и я больше никогда о нем не слышал, разве только от вас, полицейских.
— И вы никому до меня не рассказывали то, что сейчас сообщили мне?
— Никому. Они напугали меня. Я нес ответственность за людей, работавших у меня. Мои доходы полностью зависели от процветания фирмы. Хоть она была и небольшой, нам удавалось зарабатывать, а потом началось строительство электростанций на Сигальде и Бурфедле.[22] Им потребовались турбины. Мы заработали очень много благодаря строительству гидроэлектростанций. Все это произошло примерно в одно и то же время. Предприятие расширилось. У меня появились другие заботы.
— И вы просто забыли ту историю?
— Именно. Я решил, что меня это больше не касается. Производитель хотел, чтобы я принял на работу этого человека, я так и сделал, но, по сути, меня это не касалось.
— А у вас есть какие-нибудь соображения, что могло произойти с Леопольдом?
— Нет, никаких. Он собирался ехать на встречу куда-то под Мшистую гору, но, как выяснилось, так туда и не доехал. Может быть, он просто передумал или отложил на другой день. Почему бы и нет. А возможно, у него возникли какие-то более неотложные дела.
— Вы не думаете, что фермер, с которым он должен был встретиться, лжет?
— Этого я не могу сказать.
— Кто с вами общался по поводу приема на работу Леопольда? Он сам?
— Нет, не он. Пришел человек из немецкого посольства на Приморской набережной, хотя в те времена у них было скорее торговое представительство, нежели посольство. Потом оно значительно расширилось. На самом деле я уже встречался с этим господином в Лейпциге.
— В Лейпциге?
— Да, мы каждый год ездили туда на выставки. Там проводились всевозможные ярмарки промышленных товаров и техники, и большая группа наших представителей, сотрудничавших с восточногерманскими производителями, всегда участвовала в таких мероприятиях.
— Что это был за человек, с которым вы общались?
— Он не называл своего имени.
— Имя Лотар Вайзер говорит вам о чем-нибудь? Лотар Вайзер. Он был восточным немцем.
— Никогда не слышал такого имени. Лотар? Нет, не слышал.
— А вы можете описать этого человека из посольства?
— Прошло так много времени! Ну, полноватый. Я бы сказал, что довольно любезный, если бы он не принуждал меня брать Леопольда на работу.
— Вам не кажется, что нужно было сообщить эту информацию полиции? Вам не приходило в голову, что она могла бы быть полезной?
Бенедикт растерялся. Потом пожал плечами:
— Я пытался сделать вид, что эта история не касается ни меня, ни моего предприятия. Я был убежден, что это не мое дело. У меня не было ничего общего с Леопольдом. В действительности он не имел никакого отношения к фирме. Мне просто пригрозили. Что же было делать?
— Вы помните его подружку, невесту этого Леопольда?
— Нет, — задумался Бенедикт. — Нет, не помню. Она…
Он замолчал, точно не знал, что именно следует сказать о женщине, потерявшей любимого человека и так ничего и не узнавшей о его судьбе.
Чех Мирослав проживал на юге Франции. Несмотря на возраст, у него была прекрасная память. Он говорил по-французски, неплохо знал английский и согласился поговорить с Сигурдом Оли по телефону. Квин из американского посольства в Рейкьявике, давший полиции этот контакт, помог с организацией телефонных переговоров. В свое время Мирослав был осужден в своей стране за шпионаж и отсидел несколько лет в тюрьме. Он не занимал никакой высокой должности и не считался серьезным разведчиком, но все же большую часть времени на посту сотрудника МИД Мирослав провел в Исландии. Сам себя он не причислял к шпионам. Говорил, что поддался искушению подзаработать денег, предложенных неким человеком из американского посольства в обмен на информацию о чем-либо необычном, происходящем в его дипмиссии или представительствах других восточноевропейских стран. Но ему нечего было рассказывать. В Исландии никогда ничего не происходило.
