Александра Маринина - Фантом памяти
Когда дверь за ним закрылась, я с облегчением перевел дух. Ну вот, кажется, обошлось. Уж не знаю, зачем он на самом деле приезжал, и не знаю, подставной он врач или случайно найденный, но конфликт, к счастью, не состоялся, а я на всякий пожарный еще и про новую книгу ему впарил. То есть из ситуации я вышел не просто без потерь, а даже с прибылью.
Совершенно довольный, я быстренько залез в душ, смыл наработанный на тренажерах пот, надел джинсы и футболку и уселся в кресло, пытаясь решить, идти мне в бассейн или поработать. И если работать, то над текстом или над тем, что я собираюсь сказать журналистам, до встречи с которыми оставалось всего четыре часа.
В бассейн я решил не ходить, включил компьютер, но тут запищал мобильник.
- Сынок, я подъезжаю, буду через десять минут, - матушка говорила торопливо и напряженно. - Подойди, пожалуйста, к воротам.
- Что случилось? - перепугался я.
- Ничего не случилось, просто у меня нет ни одной лишней минуты, мы простояли в пробках полтора часа, и я не смогу к тебе зайти, мне нужно срочно возвращаться, у меня в два часа конференция, - тараторила она. - Я везу тебе новое лекарство, американское, для стимуляции памяти. Специально для тебя привезли.
Ничего не попишешь, придется идти. А у меня в голове уже первые фразы сложились...
Я резво потрусил через парк. Такси - песочно-желтая "Волга" - уже стояло перед воротами, и моя Ольга Андреевна нетерпеливо постукивала ножкой, то и дело поглядывая на часы.
- Я опаздываю, - она чмокнула меня в щеку и сунула мне в руки довольно объемистый пакет. - Как ты себя чувствуешь?
- Нормально. Это что, столько лекарства?
- Не валяй дурака, неужели ты думаешь, что мать может приехать к тебе с пустыми руками? Здесь котлетки, как ты любишь, куриные, и гранаты, тебе обязательно нужно есть гранаты, это очень полезно.
- Мама, здесь прекрасно кормят, - сердито начал я, - не нужно...
- Все, сынок, я помчалась, я уже опаздываю. - Матушка с удивительной резвостью нырнула в салон и захлопнула дверь. Машина умчалась, вздыбив вокруг себя клубы пыли, а я остался у ворот, держа в руках идиотский пакет, источающий ничем не перебиваемый запах еще теплых куриных котлет, изрядно сдобренных чесноком. Чеснок я терпеть не могу, но матушка неизменно кладет его во все блюда в немалых количествах, считая, что это очень полезно для здоровья. Меня же от одного только запаха с души воротит. Но ведь родная маменька, не кто-нибудь, так что приходится молчать и делать вид, что ем и нюхаю с удовольствием.
Прижимая пакет к груди, я смиренно поплелся назад. И, пройдя несколько шагов, остолбенел. Вдалеке, на скамеечке под липами, виднелись две фигуры. Одна принадлежала Мимозе. Другая - Бегемоту. Ошибиться я не мог. Но на всякий случай прошел чуть вперед, чтобы яснее видеть. Да, никаких сомнений, это были Елена и мой благородный доктор. Вот те на! Оказывается, они знакомы. И о чем-то увлеченно беседуют. Ай да Мимоза, нежная и дрожащая! А ну как я спрошу тебя за обедом, почему ты не была в бассейне? Как будешь выкручиваться?
Значит, мои подозрения с самого начала были небезосновательными. Оба они - и Мимоза, и Михаил Бегемотыч - мне подставлены. И сейчас судорожно перестраивают план совместных действий с учетом того, что доктору ко мне больше хода нет. Интересно, что они запоют завтра, когда в газетах появится мое интервью? Наверняка окажется, что Муся, как всегда, права, и Мимоза тихо исчезнет. Ну и хорошо. Стало быть, я придумал правильную стратегию обеспечения собственной безопасности.
Но Бегемот-то каков, а? Приперся в такую даль, времени не пожалел, исключительно якобы для того, чтобы посмотреть мне в глаза и убедиться, что со мной все в порядке. На самом-то деле после вчерашнего Мусиного звонка ему просто нужно было срочно встретиться с Еленой и все обсудить, а появляться в санатории без достаточного повода опасно: вдруг нарвется на меня, как потом объяснять свое присутствие там, где его не ждут? Вот он и изобрел причину.
Запах чеснока вдруг показался мне совершенно нестерпимым, меня даже затошнило. Наверное, от злости. Быстро развернувшись, я потопал к корпусу, мечтая о двух вещах одновременно: о том, чтобы воркующая на скамейке парочка меня не заметила, и о том, чтобы как можно быстрее отделаться от вонючего пакета. Оказавшись у себя в комнате, я вынул из пакета упаковку с лекарством, а котлеты завернул в несколько других пакетов и сунул в холодильник. Потом придумаю, кому их скормить.
До встречи с журналистами оставалось три с половиной часа.
* * *Обед у Марии произвел на меня сильное впечатление. Впрочем, сильное - вряд ли правильно. Скорее, удивительное.
За три часа старуха ухитрилась приготовить с десяток блюд, при этом никакой особой суеты я не наблюдал. Мне даже казалось, что она двигается не так уж и быстро, хотя, спору нет, ловко и почти грациозно, насколько это вообще возможно в ее возрасте.
Гроза закончилась довольно быстро, громы и молнии утихли, но ливень так и продолжал шелестеть за окном, и я подумал, что старухин оптимизм насчет гостей, которые являются сами, без приглашения, сегодня уж точно не оправдается. Ну кто потащится в такую погоду куда-то на обед, если нет никаких обязательств и можно спокойно отсидеться дома?
Однако я жестоко ошибался. Хозяйка еще не начала накрывать на стол, а уже стали подтягиваться гости. За каких-то полчаса набежало восемь человек, а вместе с Марией и спустившейся вниз Эсперой нас за столом оказалось одиннадцать. Из восьмерых гостей пятеро были старичками и старушками лет по восьмидесяти или около того, причем я был уверен, что всех их или почти всех я видел накануне в том баре, где встретил Лаки и Буллита. Еще двое - мужчина и женщина - показались мне мужем и женой, хотя на самом деле таковыми вряд ли являлись, ибо в разговоре несколько раз упоминали о своих супругах в третьем лице. Мужчине было около пятидесяти, женщина выглядела моложе, но оба производили впечатление людей глубоко нездоровых. Наверное, поздние любовники. Восьмым гостем был подросток лет шестнадцати, который прямо с порога спросил, где Эспера, и умчался наверх в библиотеку. Странная, одним словом, компания.
Беседа за столом текла ровно, Мария умело держала бразды правления в своих сухих морщинистых ручонках, то ловко меняя тему разговора, то подкладывая добавку в опустевшие тарелки. Сидящие рядом Эспера и самый молодой гость о чем-то тихонько переговаривались и, как только позволили приличия, покинули общий стол. После того, что мне сказала Мария, я повнимательнее присмотрелся к девочке и удивился, как же я сам не понял, что она больна. Ведь ее бледность и явную физическую немощность я отметил еще вчера. Наверное, меня сбил с толку блеск ее живых глаз и выражение доброжелательности и открытости на тонком иконописном личике. Я почему-то всегда думал, что лица тяжелобольных детей должны быть отмечены печалью и нездешностью. Оказалось, я заблуждался.
- У Эсперы есть поклонник? - спросил я Марию, когда подростки вышли из комнаты.
- О да, - старуха усмехнулась, - она пользуется большим успехом. Гораздо большим, чем хотелось бы. Впрочем, лучше пусть успех будет у нее, чем у Лаки.
- Почему? - поинтересовался я озадаченно.
- Потому что дети, которые дружат с Лаки, действительно безнадежны. Тут уж никто ничего не может сделать.
- Но почему? - настойчиво повторил я свой вопрос, окончательно сбитый с толку.
- Потому, - загадочно улыбнулась Мария. - Со временем поймете.
Сплошные тайны. Ну и деревенька!
* * *Кажется, Муся не преувеличивала, говоря, что журналисты обрывают ей телефон, пытаясь договориться об интервью со мной. Вместо ожидаемых четырех человек в парке санатория собралось почти два десятка представителей прессы, вооруженных блокнотами и диктофонами, а также три фотографа. Я вышел к ним в сопровождении Муси в облике Дикой Кошки. Наклеил на лицо виноватую улыбку и начал вещать.
Хочу признаться и покаяться в том, что ввел всех в заблуждение. Первая информация, которую передала моя дочь, была правильной, я действительно потерял память. Мне не хотелось делать это достоянием широкой общественности, я стеснялся своего недуга, боялся выглядеть неполноценным, поэтому опроверг первое сообщение и заявил, что потеря памяти оказалась кратковременной и теперь все в порядке. Я был уверен, что так оно и произойдет в самые ближайшие дни, и считал, что не сильно грешу против истины. Однако теперь, когда после аварии прошло почти три месяца, я вынужден констатировать, что память ко мне так и не вернулась. Амнезия уничтожила два последних года моей жизни. Я не помню, что происходило за эти два года. Я не помню людей, с которыми познакомился в этот период. Я не помню, что я говорил и делал. Я с удивлением узнал, что закончил роман "Время дизайна" и даже написал новую книгу "Треугольный метр". Еще раз прошу прощения за то, что ввел всех в заблуждение. А теперь я готов ответить на вопросы.
