Сергей ГОРОДНИКОВ - РУССКАЯ РУЛЕТКА
Когда я входил в пристройки, было без четверти десять. Не включая свет, я вынул из спортивной сумки серый шерстяной свитер, тонкий и плотный, одел его вместо рубашки. Высокий воротник обхватил горло, я плотно застегнул куртку и почувствовал, – вот теперь холодная ночь станет чем-то вроде подруги. Забрав мешок с резиновой лодкой, прихватив револьвер Ивана, я запер стальную дверь. Но ключ в щель у петли не бросил, он мне ещё мог понадобиться. Закинул мешок за плечо и зашагал к уличной дороге.
Предстояло добраться до Бескудниково, на север огромного города. Автобус подошёл прежде, чем удалось поймать попутку, и, не мудрствуя лукаво, я доехал на нём до станции метро «Новогиреево». Там решил, что электричка самый надёжный и быстрый транспорт, спустился в переход и нырнул в подземное чрево, в такое время шумное и многолюдное. Меня устраивало затеряться в толпе, и с двумя пересадками я доехал до нужной станции с уверенностью, что не видел ничего похожего на слежку.
Выйдя из подземки, я сразу направился к спальным блочным строениям, высоким и похожим на огромные, расставленные в ряд коробки. За крайним из них, у низкого забора детского сада, под ветвями липы застыл «УАЗ» грязно-салатного цвета. Со стороны могла показаться, его оставили до утра, для заслуженного отдыха. Однако вблизи становилось очевидным, что за рулём в темноте сидит мордатый курносый парень с взъерошенными светлыми волосами и глубоко посаженными глазами. Он лениво доедал остаток яблока, и на меня он не обращал внимания даже, когда я через окно заглянул внутрь салона, удостоверился – на сиденьях никого больше нет. Я постучал в боковое окно водителя, и оно медленно опустилось. Парень выбросил огрызок и уставился на меня молча и равнодушно.
– Слушай, – заговорщически сказал я. – Мне надо к Клязьминскому водохранилищу.
Он небрежно вынул из бардачка фотографию. Посмотрел на неё, потом на меня и спокойно заметил:
– Похож.
Привстав, он изнутри отпер дверцу и сам приоткрыл. Я поднялся в тёплый салон, сбросил мешок на кресло у прохода и опустился в другое. В глубине прохода виднелся чёрный мопед. На всякий случай я указал на него парню.
– Для меня?
– Угу.
Он слегка кивнул, завёл двигатель и плавно вывел «уазик» на подъездную дорогу.
– Я вчера ждал, – надтреснутым голосом объявил он.
– Вчера я не смог.
– Ничего. Я должен был и завтра ждать.
– Теперь не понадобится.
– Да, – согласился он. – Теперь не понадобится. Вас довезти и тут же обратно?
– Верно, – подтвердил я. – Дожидаться меня не обязательно.
Мы выехали на широкую улицу, и он увеличил скорость.
– Сколько нам ехать? – спросил я, так как не знал, какая скорость удобна его темпераменту.
– Минут за двадцать доставлю.
– Двадцать с гаком? – вежливо уточнил я.
Он посмотрел на меня в зеркальце над лобовым стеклом и возразил:
– Уложусь в двадцать.
На Дмитровском шоссе я уже не сомневался, так оно и будет. Было начало двенадцатого, и я успокоился, расслабился. Пока всё шло удачно, без задержек. Чтобы полностью избавиться от сомнений, я поинтересовался:
– Не подскажешь, который час?
Он пальцем показал на панель, на циферблат с фосфоресцирующими стрелками.
– Вам точно?
– Желательно.
– Я их недавно сверял. По радио.
Разницы между показаниями тех и моих часов я не заметил, и остальную часть пути мы преодолевали в молчании. Выехали за МКАД. И по жестяной крыше застучал дождь, будто просился пустить его в салон. На лобовом стекле деловито засуетились щётки. Но их усердия становилось недостаточно. Дождь усиливался, быстро превратился в ливень, зашумел, зашелестел под колёсами. Я пожалел, что не захватил дождевик. Перспектива в такую погоду, да ещё в лесу промокнуть до нитки ничем не вдохновляла. Благо, продолжался этот водопад недолго. Сначала заметно ослабел и вскоре совсем прекратился. Я вздохнул свободней.
Мелькание ночного леса вдоль большой дороги постепенно замедлялось, редкие следующие позади машины нагоняли и обгоняли, с восторгом гоночных победителей уносились вперёд. Парень свернул на обочину, чиркнул по деревьям светом фар, и я различил грязно-серые бетонные плиты просёлочной дороги, по которым мог бы проехать автомобиль. Но «уазик» остановился и затих. Просёлочная дорога вела в лес и терялась в нём.
Я распахнул дверцу. Дурманящая свежесть увядающего разнотравья ворвалась в салон, заполнила лёгкие и взбодрила. Лишь шуршание капель, падающих с веток, с не опавших листьев, напоминало о недавнем ливне. Но дождевик бы уже не понадобился. Я вытащил мопед, затем подхватил с кресла и накинул на плечо мешок. Парень и я не рассчитывали ещё когда-нибудь встретиться и не обменивались ни словом. По воле Ивана мы оказались случайными попутчиками, и только. «Уазик» заурчал, пропустил крытый грузовик и с разворотом выехал на большую дорогу. Я подождал, пока он отъедет, уверенно направится обратно. После чего пристроил мешок на жёстком заднем сиденье и осмотрел мопед. Бачок был заполнен под завязку, из него в нос ударил запах бензина. А в жестяной фляге, привязанной к раме кожаным ремешком, оказался спирт. Этого я не ожидал. Во мне начала пробуждаться запоздалая благодарность Ивану. Подготовил он всё великолепно. Чуть хлебнув из фляги, я оживился, убрал её в карман и оседлал мопед. Завёлся он сразу, а смазанные колёса легко пришли в движение, закрутились, по бетонным плитам повлекли меня в лесную чащу.
Углубившись в тревожную темень, я включил свет, но лес уже постепенно редел. За деревьями показалось поле, а за ним опять вытянулись к тучам мрачные заросли. Погасив маломощную, но способную привлечь внимание фару, я заглушил мотор и приналёг на педали. Пересёк поле и остановился. Согласно указаниям на дискете, для наглядности дополненным нарисованной от руки картой, просёлочная дорога вела к небольшому посёлку, до него осталось километра два. А в этом месте надо было съехать на тропинку. Чтобы отыскать её, пришлось снова включить свет.
Тропинка была не такой слякотной, как я опасался, и вывела прямо к водохранилищу. Отвязав мешок от жёсткого сиденья, я опустил его на траву. А мопед откатил к густому кустарнику, где опрокинул на шуршащие листья, укрыл под ветками. Потом забрал мешок и скорым шагом отправился вдоль берега. Во всём поле зрения не виделось ни огонька. Скользкая на открытых местах тропинка извивалась под навесами крон и вскоре упёрлась в песчаный пляж, окаймляющий клиновидный заливчик. При желании, я бы легко докинул камень до противоположной стороны этого заливчика. Запущенный досчатый помост свидетельствовал, – прежде, по воскресному расписанию, здесь причаливала шустрая речная «Ракета» с приезжающими на пляж отдыхающими.
До полуночи оставалось около двадцати минут. Без лишней суеты я развязал мешок и принялся вынимать содержимое. Сверху лежала завёрнутая в бумагу маска для подводного плавания. Благодаря бумаге и внимательному обращению с мешком стекло было целым, и я опустил маску на обрубок поваленного дерева. После чего вытряхнул из мешка свёрнутую резиновую лодку, насос и связанные составные части складного весла. Насос помог быстро надуть камеру до упругой твёрдости, и готовая лодка предстала небольшой, тёмной и неприметной. Как раз такой, какая была нужна. Я отнёс её к воде, затем вернулся и забрал всё, с чем явился, не оставив ни мешка, ни насоса. Нагрузив лодку, снял с себя куртку, свитер и майку, и надел только свитер. Расшнуровал, скинул кроссовки, снял носки и расстегнул, высвободил поясной ремень, но джинсы оставил на себе. Лодка наполнилась барахлом, и невольно подумалось о нелёгком ремесле контрабандиста.
За пять минут до полуночи я глотнул обжигающего внутренности спирта, тщательно завинтил крышку и спрятал флягу в одежде. Устроившись в лодке, не спеша заработал собранным алюминиевым веслом с короткой ручкой, направляясь строго к выступу на противоположном берегу заливчика. Примерно на равном, срединном расстоянии от обоих берегов положил весло возле себя, посмотрел вниз, в черноту бездонной водной толщи и стянул с себя джинсы, трусы и свитер. От холодных объятий октябрьской ночи меня передёрнуло, но я склонился над водой и вдруг увидел столбик света, который пробивался от самого дна и ослабевал у поверхности. Его пучок не рассеивался по сторонам, был направленным и даже с ближайшего берега вряд ли заметным.
Я заторопился. Живо надел, поправил на носу маску и, стиснув зубы и губы, перевалился к нему навстречу. Леденящая вода обожгла кожу и тело. Судорога свела левую ступню, грудь сковала мертвая хватка невидимого врага. Невольно взвыв, я вдохнул показавшийся не таким уж и холодным воздух, резко выдохнул лишнее и с головой погрузился под воду. Провернулся, чтобы удаляться от поверхности, и заработал руками, ногами по всем правилам подводного плавания, но так быстро, будто за мной погналась доисторическая тварь. Хорошо, в этом месте было не глубоко, и мне хватило воли и внутреннего тепла добраться до источника света. Испускал свет похожий на толстый «дипломат» контейнер, по цвету не отличимый от ила. Ил уже наползал на него, словно жаждал скорей поглотить и оставить себе. Я разгрёб донную грязь, нащупал ручку и оторвал контейнер от липучего соперника. Свет неожиданно погас, будто только и ждал этого мгновения. Оттолкнув ногами вязкое дно, я пружиной рванулся вон из чёрной бездны.
