Фридрих Незнанский - Бархатный губернатор
– Они – это Крест и иже с ним?
– И иже с ним, – подтвердил Крот. – Я бы на месте Грязнова подумал. Он, как глава МУРа, мог бы, скажем, внедрить своих агентов в криминальные структуры.
– Предложи это Грязнову сам.
– Так и сделаю. И если вы меня поддержите…
– Ни в коем случае! – перебил Турецкий.
– Не торопитесь. В их предложении есть зерно.
– Одно дело быть делегатом съезда, что ни к чему не обязывает, и совсем другое – получать деньги от воров в законе. Хорошо известно…
– Кто платит, тот и заказывает музыку, – на этот раз перебил Турецкого Крот. – Поговорка верная, но она мало относится к деятельности агентства. «Глория», по-моему, обслуживает если не чисто криминальные структуры, то людей богатых, нуворишей. Откуда у простого человека картина Эль Греко или же бриллианты царского двора? И кто может сказать, что потерпевшие не из криминальных структур? Подумать стоит. Племянник Грязнова будет иметь возможность многое знать и видеть изнутри. Дело, конечно, рискованное, но к риску мы все давно привыкли.
– Хорошо, я потолкую с Грязновым и его племянником, – согласился наконец Турецкий.
– Доктор наук Гагаринский передал вам привет, что я и делаю.
– Да… Правая рука Креста, мозговой центр криминала… Каков он на вид?
– Среднего роста, лысоват, полноват, глаза серые, умные, нос прямой, губы тонкие, жесткие… Он беседовал с вами на правительственном приеме.
– Убей Бог, не помню, – вздохнул Турецкий. – Человек, которого вы описали, похож на мужчину, бывшего на похоронах профессора Васильева. И если это один и тот же человек, возникает вопрос – что ему нужно было на кладбище.
– На кладбище приезжают для прощания.
– В таком случае почему не приехал сам Крест?
– Вы считаете, что Доктор причастен к убийствам? – вопросом на вопрос ответил Крот.
– Ну если он мозговой центр…
– И у вас есть хоть какие-нибудь доказательства причастности к убийствам людей Креста?
– Я сижу здесь больше недели, кое-что, конечно, высидел, – пробурчал Турецкий. – Но, откровенно говоря, меня удивляет такой вопрос.
– Я всегда старался не задавать никчемных вопросов. Одно дело быть мозговым центром по экономическим вопросам и совсем другое – быть причастным к убийствам. Я тоже, Александр Борисович, не зря сидел в славном городке Кисловодске.
– Уверен, что не зря, – улыбнулся Турецкий. -Мне много не надо. Фактик, но хороший!
– Фотографии и озвученная пленка для вас уже не фактик? – напомнил Крот. – Я обещал вам гостевой пропуск на съезд. Вот, пожалуйста.
– А стоит ли мне туда ехать? – крутя в руках красиво оформленный билет, как бы советуясь, спросил Турецкий.
– Необходимо просто, – ответил Крот. – Об этом мы еще потолкуем, а теперь пора в ресторан «Вдали от жен». Вы незнакомы с господином Акимовым?
– Когда его сажали, я еще был слишком молод, – усмехнулся Турецкий.
– Он любопытный и по-своему честный человек.
– Но еду я с удовольствием.
– Слишком уж вы любвеобильны для следователя по особо важным делам, – хитровато улыбнулся Крот.
– Это мне не мешает, – также с улыбкой ответил Александр.
– Насчет Татарки. Чуть не забыл. Не кажется ли вам, что Грязнову и его товарищам пора прекратить пить вино на халяву?
– Засуетились? Как там в песне… «То ли еще будет!» Но, по-моему, пока там тихо.
– Кресту очень не нравятся «русские волки»…
– Они мало кому нравятся.
– Думаю, они не только пьют вино в Татарке?
– Ждут.
– Если Мак с Байбаком найдут общий язык, а дело идет к этому, у них возникнут большие проблемы.
– Проблемы возникнут не только у них.
– Отморозки – тоже чьи-то дети, – помедлив, сказал Крот.
– У меня нет сведений, чтобы кто-то из них погиб от рук наших сотрудников, – суховато ответил Турецкий.
– Не в этом дело, – поморщился Крот. – Сегодня уголовники, завтра отморозки и еще неизвестно, кто из них опаснее.
– Вот когда придут отморозки, тогда и будем думать, что с ними делать. Но уголовничков-то они трясут. И наше дело им не мешать… Я понимаю, что ты хочешь сказать, – предупредил Александр ответ Алексея Петровича. – Конечно, я с удовольствием взял бы всю верхушку, но мешают наши идиотские законы. Не могу. Не может и ваш министр МВД. До чего дошло – по телевидению на это жалуется! Его зам имеет пять квартир, несколько иномарок, три дачи, а взять его никто не может. Более того, быстрее вашего министра возьмут, чем генерала-вора!
– Едемте, Александр Борисович, -сказал Крот.
Станислав Станиславович был в ударе. Он произнес целую речь о будущей работе партии, которая, правда, очень смахивала на устав, чем и не преминул воспользоваться Турецкий.
– Не вы ли, Станислав Станиславович, работали над уставом РПДП? -очень серьезно спросил он.
– А вы знакомы с ним?
– Пришлось ознакомиться.
– Над уставом я не работал, но мысли, в нем заключенные, близки мне. И в этом была главная причина моего согласия баллотироваться на пост председателя, – солидно ответил Акимов.
Соня, сидевшая напротив Турецкого, усмехнулась.
– Пост председателя такой партии, как РПДП, – прямая дорога в большую политику.
– Дождемся выборов, – улыбнулся Станислав Станиславович.
– Убежден, что победа будет за вами!
– И на чем основано ваше убеждение?
– Хотя бы на том, что вы единственный кандидат на этот пост.
– Кандидаты могут выдвигаться в процессе съезда, – возразил Акимов.
– Ни у кого из кандидатов, если они будут выдвинуты, нет такой славной биографии, как у вас, – открыто польстил Акимову Турецкий и, почувствовав легкий толчок в ногу, глянул на Крота, но ничего подозрительного не заметил.
– Однако у них могут оказаться другие достоинства.
– Например?
– Деньги.
– Думаю, для тех, кто предложил вам этот высокий пост, деньги не имеют значения.
– А вам известно, кто именно предложил мне пост?
– Но вы же сами недавно сказали!
– Да? – удивился Станислав Станиславович. – Соня, разве я говорил нечто подобное?
– Разумеется. И не раз, – подтвердила женщина.
– Впрочем, тайны в этом никакой нет.
– Смотря для кого, – загадочно произнесла Соня. – Ты забываешь, что перед тобой сидит следователь по особо важным делам!
– В свое время передо мной сидел генпрокурор! – улыбнулся Акимов. – И ничего.
– Как это ничего? – удивилась Соня. – Семь лет за решеткой – ничего?!
– Вы упустили одну важную деталь, Софья Андреевна, – вступил в разговор Крот. – Станислав Станиславович сказал «в свое время».
– Именно, – оживился Акимов. – Теперь времена другие. Кстати, – обратился он к Турецкому, – вы прибыли сюда, по-моему, для расследования нескольких убийств?
– Вы давно приехали в Ставрополье? – не ответив на вопрос, спросил Александр.
– Давненько. А что?
– Думаю, нет ни одного человека в крае, который бы не знал, для чего я сюда прибыл.
– Если мне придется возглавить партию, рассчитывайте на мою всемерную помощь, – искренне сказал Станислав Станиславович. – Демократы потому и терпели поражение, что в силу некоторых обстоятельств к истинной власти пришли преступные элементы. Положение необходимо исправлять, и, видимо, весьма крутыми мерами.
«Или он сам дурак, или держит меня за полного идиота», – подумал Турецкий, с видимым интересом разглядывая будущего председателя новой партии, но вслух вежливо спросил:
– И какие же меры вы предпримете в случае прихода вашей партии к власти?
– Я уже сказал: самые крутые.
– Самая крутая мера – смертная казнь.
– В западноевропейских странах смертная казнь давно уже заменена пожизненным заключением.
– Однако в Штатах нет-нет да и сажают кое-кого на электрический стул, – усмехнулся Турецкий.
– Мы в России постараемся обойтись без такого стула. У нас нет этой варварской традиции, – с пафосом произнес Акимов.
– Хочу вам напомнить, Александр Борисович, что к власти придет самая богатая партия в стране, – поддержал Акимова Крот. – Если судить по центральным и региональным организациям, представляющим на съезде интересы партии, то им ничего не стоит открыть новые современные тюрьмы для осужденных к пожизненному заключению.
– Благодарю вас, Алексей Петрович, – наклонил голову Акимов. – Вы предупредили мой ответ. Хотел только добавить, что открытие тю-рем – лишь крохотная частичка задуманного…
И Станислав Станиславович снова заговорил о грандиозных планах партии, о лицах, занимающих большие должности в правительстве и Президентском совете, которые целиком и полностью поддерживают начинания устроителей съезда. Он даже назвал фамилии, которые конечно же не ускользнули от внимания Турецкого. «Господи, что он несет?! – думал он, глядя на одухотворенное лицо бывшего диссидента. – Неужели ты, просидевший в лагерях семь лет, ничего не понял и ничему не научился? Или совершенно очумел, получив приглашение господина Потапова? Да нет, вроде искренен. Ишь как раскипятился, переживает, кулачком стучит…»
