Фридрих Незнанский - У каждого свое зло
Самое страшное сейчас для Аллы заключалось в том, что она и вправду не помнила, как это случилось. Чем она объяснит следователям свою временную амнезию — она не знала. И оттого пребывала в полной растерянности. Алла оглядела еще раз комнату, увидела валяющиеся на полу поднос, бутылки, битые бокалы, блюдце с лимоном…
«По-видимому, я выронила поднос, когда упала, — размышляла она, пытаясь восстановить картину происшедшего. — Но почему я упала? — Она машинально дотронулась до макушки и нащупала там большую шишку. — Мало того что упала, еще и сильно шарахнулась обо что-то головой… Игоря, скорей всего, убили из пистолета. Но кто? Не иностранец же этот, в самом-то деле. Такой вроде приличный мужик… — Она даже зажмурила глаза, пытаясь вспомнить этого самого иностранца. Невысокий, довольно крепкий, с загорелым лицом… Хорошо говорит по-русски». Она попыталась вспомнить, что именно говорил этот американец — слов не вспомнила, вспомнила только интонации фраз и то, что он время от времени все переспрашивал: «Так, да?» — и вставлял английские слова…
И чем больше она вспоминала, тем явственнее брезжила в ее голове догадка, требующая, впрочем, хоть каких-то подтверждений. Что-то в этом человеке чувствовалось такое… ненастоящее, фальшивое…
Но это «что-то» упрямо ускользало от нее, и тогда Алла, как бывший врач, «прописала» себе еще сто пятьдесят граммов коньяку. Чтобы лучше варила ушибленная голова. И надо же — подействовало!
Через две минуты Алла, развалившись на диване и раскурив сигаретку «Vog», выпила чашку давно остывшего кофе, который она сама же варила для гостя, вынесла последнее решение: «Произошло убийство, деталей которого я не знаю. Не в курсе, потому как была в отключке, хотите верьте, граждане следователи, хотите нет. Стало быть, либо мне нужно избавляться от трупа, либо втихую линять отсюда. Спасет меня это? Вряд ли. В первом варианте не обойтись без грубой мужской силы. Другими словами — без свидетеля (скажем, того же Димона) или даже свидетелей. И сколько бы я ни заплатила, рано или поздно все равно все выплывет наружу. Равно как и во втором варианте… Вот черт! Влипла, хотя сама ни сном ни духом!»
И все же она решила еще раз на всякий случай просчитать второй вариант — просто свалить, исчезнуть отсюда. Дескать, была на работе и знать ничего не знаю… Хотя нет, это она усвоила еще во времена первой и единственной пока своей отсидки в камере предварительного заключения врать не рекомендуется: поймают на мелком вранье — пришьют что-нибудь серьезное, навесят какую-нибудь чужую вину. Лучше уж промолчать… Так, стало быть, алиби у нее нет…
— В конце концов, я никого не убивала! — громко сказала Алла, подбадривая себя, и подошла к телефону.
Нервно набрала «02».
Утром Денису позвонил дядька, настоятельно, как сказал Вячеслав Иванович вроде бы в шутку, пригласил его к себе, в МУР.
— Заедешь, глянешь тут у нас одну распечаточку. Специально, между прочим, для тебя заказывал. Крутил мысленно твою информацию насчет этого миллионщика с Кипра и вспомнил, как у нас несколько лет назад шел по федеральному розыску какой-то Остроумов. Ну, я и сделал запрос… Так что цени заботу, племяш!.. К святая святых тебя допущу — материалам Информационного центра ГУВД. Какие материалы? Информация о семействе неких Остроумовых, проживающих в районе городишка Нижние Болота, что сравнительно недалеко от Нижнего Тагила — Урал, Российская Федерация. Усек? Давай, да поживей!
И Денис помчался, ни о чем больше не спрашивая, и сидел потом в дядькином кабинете, не слыша ни его разговоров по телефону, ни того, что говорили входящие сюда время от времени шустрые муровские офицеры. Читал. Внимательно читал. И про отца с матерью, и про спившуюся сестру, и про Владимира Остроумова, и про погибшего вояку Алексея, и про сгинувшего неизвестно куда младшего брата, Леонида, и про исчезновение денег из ветеранского фонда, и даже про жительницу Нижнего Тагила Надежду Осадчую, якобы имевшую какое-то отношение к братьям Остроумовым. Уральские оперативники, готовя это досье, постарались не ударить в грязь лицом перед москвичами, собрали всю информацию, какую могли (прямо на целый роман насобирали, усмехнулся про себя Денис).
Дождавшись, когда Грязнов-старший освободится, Денис возвратил ему тщательно изученную распечатку.
— Занятная семейка, — проговорил он. — Ну и что? Почему ты считаешь, что случайно мелькнувший у нас Остроумов — ну тот, что на Кипре, — тоже из этих бандюков? Остроумов — фамилия не такая уж и редкая… Имя правда полностью совпадает — Леонид Александрович, — но даже если это и он, все равно, судя по этой сводке, он ни в чем предосудительном не замечен…
Генерал ответил не сразу. Внимательно посмотрел на племянника, с треском покатал по столу карандаши.
— Хочешь честно, племяш? Показываю тебе это досье потому только, что имею свой интерес. Твой Остроумов нас, уголовный розыск, совершенно пока не волнует, у нас своя головная боль — Остроумов Алексей. У, это тот еще фрукт!
Денис посмотрел на дядьку в полном недоумении.
— Но, как я понимаю, он же погиб два года тому назад. Разве нет? Вот же в распечатке. — Он протянул руку, и генерал вернул ему всю шуршащую стопку. Денис перелистнул страницу, другую. — Вот же! Остроумов Алексей… побег из Нижнетагильского ИТУ. Ограбил кассу Фонда поддержки воинов-интернационалистов… с суммой, превышающей, по некоторым сведениям, два миллиона долларов, скрылся… был обнаружен в родительском доме в Нижних Болотах, где и погиб в перестрелке при задержании… Пожар… протокол опознания тела… Ну, и так далее…
— Так-то оно, может, и так, — сказал Вячеслав Иванович, — да ты только посмотри, сколько тут всего понамешано! Ведь он не просто сдернул из колонии — он давно готовился к побегу, и у него были подельщики как в зоне, так и на воле. Иначе откуда бы возникнуть идиотской необходимости везти его, осужденного, на следственный эксперимент по фактически закрытому делу? И вот смотри: привезли этого героя усмирения Чечни на место преступления. И не просто привезли — хватило ума у еще одного героя Чечни, следователя местной прокуратуры, поверить осужденному на слово и отправить его за пределы зоны в сопровождении стажера. И вот вам результат! Ладно хоть, обошлось на этот раз без жертв.
— Но ведь вот же записано: считать Остроумова Алексея Александровича… погибшим, — не сдавался Денис.
— Вот то-то и оно, что «считать». Мне кажется, тебе даже по формулировкам должно бы быть ясно: точно никто не знает — погиб он или нет. Посмотри протокол-то. Опознали местные жители. Причем как опознали? Вот ты сам прикинь, как опознать труп, если он обгорел чуть ли не до костей и в радиусе двести километров никто никакой путной экспертизы провести не в состоянии?
— А зубы? По зубам же в любом случае можно…
— Где можно? В Европе? Мы-то ведь с тобой говорим даже не о Евразии, а об Азиопии! Ближайший стоматолог — в райцентре, в двадцати километрах, так что удаляют зубы по старинке: засадил стакан — и в драку.
— Но на основании чего-то написали все же местные криминалисты свое заключение! — не выдержал Денис.
— А очень просто. Алексей Остроумов был высоким — под метр девяносто. На пепелище обнаружили пять трупов: сестра братьев Остроумовых, Мария, ее муж — оба горькие пьяницы и погибли, судя по всему, даже не просыпаясь — я видел фотографии из этого дела. Еще двое неопознанных мужчин — по-видимому, соколы из банды Свирида, которые по какой-то причине преследовали Алексея Остроумова и осадили его в доме…
— А кто такой Свирид? — насторожился Денис, впервые услышавший это имя.
— Свирид? — на мгновение задумался Грязнов-старший. — Это у них там, в районе Тагила, был такой авторитет, который подминал под себя все, что подворачивалось под руку: сначала киоски и рынки, потом мелких предпринимателей, потом начал прибирать к рукам госзаводы — как раз когда они приватизировались. Это хрен вроде красноярского Быкова, понял? Я знаю только, что он хотел взять под «крышу» фонды воинов-интернационалистов, где объединились и местные афганцы, и те, кто прошел Чечню, и на этой почве и в Тагиле, и в Екатеринбурге произошла серия крупных разборок, после одной из которых, кстати, и загремел на нары Алексей Остроумов, причем вменялось ему в вину, как ты видишь, исполнение заказных убийств и налет на одно из отделений Союза воинов-интернационалистов…
— Ладно, со Свиридом мне ясно. Они напали на след Остроумова, обложили его в родительском доме, а потом, чтобы выкурить его оттуда, дом подожгли… Ты говорил, там еще пятый труп был…
— Вот пятый-то и зарегистрировали как труп Алексея Остроумова — вроде как высокого роста был покойник. Но, заметь, никто даже рост этого жмурика не додумался замерить… Короче говоря, есть у меня такое подозрение, что этот самый Алексей Остроумов жив. Хочешь, назови это предположением, интуицией, хочешь — рабочей гипотезой…
