Елена Милкова - Охота на скунса
Беневоленский только что произнес удачный тост – не длинный, с юмором и содержащий приятный намек на тему: «Ты ко мне по-человечески, и я к тебе…».
Ему же надо было обязательно переговорить с председателем комитета по строительству, с которым он хотел прокрутить одно неплохое дельце в связи со строительством транспортного кольца. Из-за этого-то, в принципе, он и пришел на этот прием. Переждав минут десять, он воспользовался удобным моментом и, слегка передвинувшись, встал рядом с нужным человеком. Председатель комитета был человеком улыбчивым и радушным. Они тут же слегка обнялись, изобразили дружеский поцелуй и заговорили о деле.
Неожиданно Беневоленский почувствовал на себе чей-то тяжелый взгляд. Он повернул голову чуть вправо и увидел стоящего с бокалом в руке, весело беседующего, одетого в элегантный вечерний костюм человека, чрезвычайно похожего на Скунса.
«Уже мерещиться начинает!» – подумал он и сбился с так удачно начатого разговора. Тут около председателя комитета остановился кто-то новый и, воспользовавшись «правом подошедшего», затеял свой непринужденный, но явно деловой разговор.
– Завтра перезвонимся, – бросил Беневоленскому председатель. Ему-то эта беседа тоже была нужна.
Беневоленский, чтобы проверить еще раз, взглянул на предполагаемого Скунса, они на мгновение встретились глазами, и ему показалось, что из этих глаз на него глянула вся бездна Вселенной. Однако высматривал-то этот человек не Георгия Ивановича, а председателя комитета.
Утром секретарь Беневоленского соединил его с номером председателя в Смольном ровно в десять. В начале рабочего дня смольнинских чиновников проще застать на месте. Георгий Иванович взял трубку, но вместо председателя комитета услышал испуганный голос:
– Разве вы не знаете? Он погиб вчера вечером. Его машина упала с моста.
И возникло у Беневоленского страшное ощущение, словно он только что держал за руку саму Смерть.
Несвятая троица
На миг Савва замер перед дверью. Он ощутил ее как огромный холодный массив, неподвластный его силам. Он закрыл глаза. А может быть, этот массив все-таки не такой уж неподвластный… Ведь поле и вещество суть та же материя, вопрос только в том, может ли его человеческое поле воздействовать на такой неподвижный и тяжелый кусок вещества.
Савва раскинул руки в стороны, широко расставил ноги и, слегка запрокинув голову назад, замер. Стороннему наблюдателю могло показаться, что какой-то странный человек по непонятной причине пристально уставился на обитую обожженной вагонкой дверь, застыв в неестественной лозе. На самом деле Савва ничего этого не видел, ни вагонки, ни двери, он был полностью сосредоточен на скрытом за тяжелой металлической обшивкой сейфовом замке. Его части уходили далеко в стену, вправо, верх и вниз, и лишь напряжением всех сил было возможно сдвинуть их с места.
Сторонний наблюдатель был бы не прав. На площадке перед дверью на самом деле не было никакого человека, а был излучатель энергии, причем направленного энергетического потока.
И металл поддался. Савва видел, как скрытый механизм замка сначала очень медленно, а затем все быстрее двинулся с места. Он закрыл глаза. Еще одно, последнее усилие – и замок щелкнул. Дверь была открыта.
В действительности Савве просто повезло. Старший из бандитов повернул ручку лишь один раз, и замок был заперт только на один оборот. Иначе сил Саввы скорее всего не хватило бы.
Но теперь путь перед ним свободен. Савва опустил руки, и они плетьми упали вдоль тела. Он открыл глаза и снова закрыл. Он был выжат совершенно. Усилие по открыванию двери полностью лишило его энергии. И было совершенно непонятно, что же делать дальше. Он мог свободно пройти в квартиру, но был не в состоянии ничего предпринять.
Изнутри послышался сдавленный женский крик. Савва только глубоко вздохнул и сделал неверный шаг вперед. На полусогнутых ногах он подошел к двери и открыл ее. С кухни послышался еще один сдавленный крик, захлебнувшийся, как будто чья-то ладонь зажала рот кричавшей женщине. Савва сделал еще несколько нетвердых шагов и остановился, облокотившись спиной о стену и тяжело дыша. Перед глазами плыли предательские синевато-черные круги, что говорило о том, что его энергия на исходе и он сейчас может просто отключиться. «Держись. Ты должен держаться», – продолжало говорить сознание, но тело переставало его слушаться. В конце концов, тело лишь инструмент, пусть и достаточно совершенный. Но никакой инструмент не может выносить слишком высоких нагрузок. Даже простейший топор или пила придут в негодность, если колоть или пилить ими с бешеной скоростью не переставая. А человеческое тело куда более сложнее, чем топор или пила. И к тому же работает как бы на аккумуляторе.
Так вот теперь эта встроенная в Савву батарея выдохлась совершенно. В таких случаях прибор или инструмент просто выключаются. Экран тухнет. Чего и следовало ожидать в данном случае. Савва перестал видеть и слышать. Окружающая действительность стремительно исчезала.
Внезапно Савва почувствовал слабое тепло в ногах повыше лодыжек. Живое существо стояло рядом с ним и терлось о его ноги с первобытной лаской, передавая опустошенному телу частички своей энергии. Чернота вокруг утратила плотность и вновь разбилась на синеватые круги, постепенно становившиеся все прозрачнее. Савва глубоко вздохнул и посмотрел вниз.
– Привет, Пуня, – сказал он.
– «М-рр», – ответила кошка.
Савва наклонился к ней и стал гладить густую шелковистую шерстку. Возможно, дело было в образовавшемся путем трения электричестве, но сил у него заметно прибавилось. Или это верно, что кошки могут служить медиатором между человеком и энергией космоса? Наверное, могут. Если захотят, конечно.
– Вот что, мамочка, – вдруг послышался грубый голос из кухни. – Хватит придуриваться. Подписывай давай. А то хуже будет.
Савва обрел слух, значит, минуту назад был его лишен.
– Готовь паяльник, Мишаня.
Раздался приглушенный крик, как кричал бы кто-то с кляпом во рту. Это была Ольга. В ответ недвусмысленно хмыкнули.
– Послушайте, Ольга Васильевна, – это говорил главный, – от вас требуется мелочь – только поставить свою подпись на доверенности. Остальное предоставьте нам. Ну и вещички, конечно, придется собирать. Два-три дня у вас на это будет, может быть, все четыре.
– Ладно, хватит! – Это был помощник, тот, что получал удовольствие от насилия. – Паяльничек готов.
– Да брось ты, ей бы сейчас стакан водки, и все как миленькая подпишет.
– Нет! – удалось произнести Ольге.
– Ты сама нарвалась, сука!
Савва распахнул дверь на кухню.
Ольга сидела на стуле посреди кухни. Ее красивые каштановые волосы были спутаны, по щеке текла кровь. Левая рука была плотно привязана к туловищу, ноги связаны, рот заклеен скотчем. Один из бандитов держал ее за правую руку, другой – главный – подносил к ее глазам какую-то бумагу. Третий стоял у плиты и поигрывал паяльником, кончик которого стремительно розовел.
Они увидели входящего Савву, но прежде чем успели что-то осознать, тот сказал, обращаясь к «садисту» (как он прозвал его):
– Паяльник – в раковину!
На миг короткое плотное тело застыло, как будто в немом вопросе, а затем сильная рука, обтянутая кожей, послушно бросила паяльник в раковину. Зашипела попавшая на раскалившийся конец вода. «Садист» опустил руки вдоль туловища и молча смотрел на Савву, как будто ждал следующих распоряжений.
Савва чувствовал, что силы на исходе, но останавливаться было нельзя. Он увидел на столе недопитый кофе. Ольга, видимо, пила его, когда в дверь позвонили. Не спуская глаз с застывшего «садиста», Савва взял чашку со стола и медленно выпил кофе. Он знал, что сейчас через минуту-другую последует мощный выброс энергии, но он будет последним. Поэтому приходилось поневоле быть экономным.
– Все трое, – ровным, даже будничным голосом сказал Савва, – повернуться и выйти из квартиры. Вы идете до метро, спускаетесь вниз и едете до станции «Невский проспект». Там вы выходите наружу. Вы ничего не помните о том, что произошло здесь после того, как вы вошли в этот подъезд. Выполняйте.
Второй бандит («дебил», как назвал его Савва), который все еще продолжал сжимать Ольгину правую руку, отпустил ее.
Под пристальным взглядом Саввы все трое повернулись и, будто построившись, друг за другом вышли из кухни. Первым двинулся к двери главный, «садист» подчинился последним. А еще через момент Ольга и Савва услышали, как открылась, а затем снова закрылась входная дверь.
– Ольга Васильевна, – сказал Савва, – паяльник из розетки… – и как подкошенный упал на пол.
Ольга в течение всего этого времени сидела без движения, потрясенная тем, что происходило на ее глазах. Теперь же, когда Савва упал как подкошенный, она очнулась, быстрым движением сорвала с лица клейкую ленту, а затем выдернула паяльник из розетки. На раковине, однако, остался невыводимый след.
