Елена Милкова - Охота на скунса
Обзор книги Елена Милкова - Охота на скунса
Елена Милкова, Валерий Воскобойников
Охота на скунса
Авторы предупреждают, что все герои и сюжетные ходы этой книги являются вымышленными и любые совпадения не имеют под собой реальной основы.
Часть первая
Наезд на вагон-ресторан
…А потом он проснулся. И несколько мгновений пролежал, ощущая пронизывающий тело ужас. С ним опять случилось то же: его выгоняли и на этот раз из дома. И он снова не мог доказать свои права. Сон был так конкретен, так проработан в деталях, что был более похож на явь, чем сама жизнь. Омоновцы в черных масках не хотели слушать, служба безопасности стояла в позе «носом к стене, руки за голову», несколько людей с генеральскими лампасами тоже были в масках, он различал в них знакомые фигуры, но они, не желая быть узнанными, отворачивались от него и от его документов на право собственности, которыми он тряс. Молча, руководящими кивками они указывали омоновцам, чтобы те вышвырнули его на улицу.
Где-то посередине действа он даже подумал, что прежде такое уже снилось и, может быть, этот кошмар опять просто снится. Попробовал себя разбудить, ощутил на мгновение тело свое бессильной куклой, но потом постарался напрячься, и, видимо, заработал какой-то контакт в его голове. Он проснулся и почувствовал облегчение.
Его звали Георгий Иванович Беневоленский. Он спал в собственной квартире с окнами на Неву. Точнее, это была даже не квартира, а этаж дома, который значился в справочниках как известный памятник архитектуры. И весь этот второй этаж принадлежал лично ему, так же как квартиры этажом ниже, перестроенные под службу безопасности и офис.
Уже через минуту он стоял босиком на полу около окна. Андрей Кириллович, начальник службы безопасности, умолял его не подходить по ночам к окнам при зажженном свете. И это несмотря на особо прочные стекла (обыкновенной пулей не пробить, разве что стрингером), на следящую аппаратуру, которая просматривала не только набережную под домом, но и Неву от берега до берега, и противоположный берег вплоть до стен Петропавловской крепости. От подогревающегося пола шло к ногам приятное тепло, но он по привычке поджимал пальцы.
Когда-то давно, летом, в пионерском лагере девочка, которая ему нравилась и на которую он в первые дни смотрел лишь издалека, усекла эту его привычку поджимать пальцы и на пляже стала смеяться, указывая на него подругам: «Смотрите, урод! Урод!» И он до конца смены решил было не купаться, чтобы не показываться перед нею босиком. Но очень скоро ему удалось купить если не любовь, то по крайней мере внешние признаки ее любви. Первый раз в жизни. Тогда он лишь смутно догадывался о силе и власти денег.
Каменноостровский мост был отлично подсвечен, так же как и Петропавловская крепость на противоположном берегу, и стрелка Васильевского острова слева. И весь этот невероятно красивый вид из окна был его собственностью, как многое другое в его стране и в мире, во что до сих пор не всегда верилось, словно ему дали примерить маршальский мундир, чтобы на мгновение сыграть чью-то чужую роль, а дальше по ходу пьесы должны обязательно сбросить пинком под зад со сцены жизни, но режиссер вдруг задумался над сюжетом и медлил с решением.
Последнее время опасность дышала ему в затылок.
Беневоленский в который раз решил, что надо подумать, собрать все данные и поставить точку: понять хотя бы направление и обезопаситься. Хотя бы ненадолго.
Но тут тихонько заверещала трубка номер два. Ее номер знали лишь несколько людей. Он пошел на звук к круглому столику, пытаясь угадать, кто бы из них мог позвонить в половине четвертого ночи, и успокоился, услышав голос Бориса Бельды:
– Привет! Я только что с переговоров. Слышь, они уперлись, хотят еще полтора. Может, не надо? А то, знаешь…
– Надо! – мгновенно перебил Беневоленский с той решительной интонацией, которая действовала на многих магически, и подумал: «Этот придурок своей скаредностью может сорвать всю игру».
– Ты сейчас где? – Там, откуда звонил Бельды, до конца рабочего дня оставалось еще часа полтора. – Ты у них?
– Ну! Попросил пять минут тайм-аута.
– Подписывай. Проверьте еще раз, чтоб никаких изменений в пунктах обязательств. Понял?
– Так ведь еще полтора…
– Это пусть тебя не колышет… Как подпишешь, звони.
Бельды отключился. «Придурок! – подумал еще раз Беневоленский. – Полтора миллиона баксов пожалел, когда в игре полторы сотни, причем это лишь начало».
Хотя, что на него злиться. Бельды, как обычно, о главном смысле игры не догадывался. Он только знал, что нужно срочно создать фирмочку и скупить для нее права на поставку в страну всех пластмассовых труб, а заодно и технологий, А то, что через неделю-две в верхах пройдет решение, по которому в России станут в тысяча первый раз рыть на улицах городов траншеи, чтобы менять многие километры чугуна на пластмассу, это и Беневоленский не должен был знать ни в коем случае. Но знал. Хотя такие тайны тоже стоят недешево. Но еще дороже с него запросили бы те, которые принимали это решение. Если бы они только знали, что бумаги подготовили люди, на время. ставшие его людьми. Купленные им на период утверждения этого секретного проекта. Пройдет еще месяца три, пока в министерстве все утрясут. Потом поедут делегацией закупать трубы. И с недоумением обнаружат, что переговоры можно вести только с людьми той фирмы, которую он в эти дни создал, что всеми лицензиями на технологию и готовые изделия владеет только эта фирма. И владение распространяется на всю территорию России. Иного им не будет дано. Они, конечно, тоже создадут свою фирму, чтобы еще накрутить. В результате пластмасса пойдет по цене драгметалла. Но отступать они не станут. Возможно, захотят выкупить технологию. Но и тут тоже с ними будут говорить люди Беневоленского. Игра будет многоходовая, и до них не сразу дойдет, кто ее срежиссировал. А быть может, не дойдет никогда. В крайнем случае, доведя свой выигрыш до полумиллиарда, он может спокойно устраниться, смешав все карты.
Обычно таких дел игралось у него параллельно по десятку.
В девять он провел короткое совещание. Акции этого монстра, Изорского завода, так низко пали, что не скупил бы их только ленивый. Их настоящая стоимость, несмотря на то что там было на две трети старья, оценивалась долларов в двести пятьдесят-триста за штуку, они же в лучшие времена не поднимались до восьмидесяти, а сейчас шли по шесть-семь. Только скупать их надо было осторожно, без подогрева рынка. А потом, собрав хороший пакет, его люди возьмут с этого те полтора-два миллиона, которые он не пожалел сегодня ночью. Как говорят, пустячок, но приятно.
Беневоленский ехал в аэропорт по обычной схеме: впереди и сзади – по машине сопровождения, посередине – его «Мерседес». Самолет осматривал сам Андрей Кириллович вместе с опытным сотрудником и фокстерьером Бобиком, натасканным на взрывчатку. Хотя самолет охранял индивидуальный пост, Андрей Кириллович перед каждым вылетом выезжал заранее для проверки и при приближении шефа докладывал ему о готовности к взлету. Он же договаривался всякий раз с аэропортовским руководством о приближении автомобилей прямо к самолету.
В это утро Андрея Кирилловича поднял ранний телефонный звонок. Какой-то очередной раздолбай, то ли псих-заика, то ли шутник, сообщил из уличного автомата, что самолет Беневоленского заминирован и сегодня они вместе с шефом улетят к Богу в рай. Шутник так и сказал: «к Богу в рай». Андрей Кириллович уже давно не бросался сломя голову перепроверять все после таких звонков «доброжелателей». Если еще добавить к ним виртуальные угрозы, которые постоянно обнаруживали в Интернете, то никакой службы не хватило бы для работы с ними. Но с другой стороны, эти предупреждения были полезны, «чтобы карась не дремал».
Однако в этот раз при попытке запустить двигатель из него полыхнуло пламя, которое пилоту удалось, к счастью, тут же загасить. Это случилось за несколько минут до въезда на поле Беневоленского. Пилот начал объяснять про какой-то патрубок, который требовал замены, уверял, что на это уйдет часа два, не больше. Но Андрей Кириллович решил шефа, да и себя самого без испытательных взлета и посадки при одном лишь пилоте к этому аэроплану не допускать. К самолетам он вообще испытывал настороженность, потому что, находясь в воздухе, уже не мог контролировать ситуацию, а ощущение собственной беспомощности ненавидел.
О задержке полета он доложил сразу, едва шеф вышел из «мерса».
– Задержка, это сколько? – слегка нервничая, спросил шеф. Он не любил, когда план рушился не по его воле.
Андрей Кириллович доложил о своем предложении – полетать пилоту после ремонта в одиночку.
– То есть выпадают четыре часа? – констатировал шеф. – Нет. Это неприемлемо.
Вариант движения до Москвы по шоссе был отвергнут навсегда после того, как год назад при объезде Новгорода пьяный тракторист выскочил с боковой дороги и сбил первую машину сопровождения.
