Анна Данилова - Девять жизней Греты. Смерть отключает телефон (сборник)
— А меня Адам ждет, — напомнила Глаша.
— Он тебя всегда ждет. Хорошо, Глафира, иди домой.
— А ты?
— И я тоже. Вот только с бумагами разберусь. У меня появились новые дела. Правда, ничего интересного.
— Ты хотя бы поела?
— Только кофе пила. С печеньем.
— А хочешь, поедем к нам? Адам звонил, сказал, что он приготовил отбивные и салат. Ну же, соглашайся!
— Отбивные, говоришь? Звучит интригующе… Но все же не так, как тот список, связанный с исчезновением Веры Нечаевой.
— Лиза, ты что, с ума сошла? При чем тут список? Отключись ты, бога ради, от работы! Так недолго и с ума сойти! — испугалась за подругу Глафира.
— При чем тут список? Это азарт, Глашенька. Как ты не понимаешь? И со списком тоже хочется поработать.
— Это на ночь-то глядя?
— …и отбивную в исполнении Адама попробовать. Да и просто — посидеть в вашей теплой, душевной компании. Может, и мне выйти замуж?
— Но такого, как Адам, ты никогда не найдешь! Если ты когда-нибудь и соберешься замуж, так это будет далеко не простой мужчина. Какой-нибудь миллионер или в лучшем случае адвокат.
И тут они посмотрели друг на друга, словно пытаясь нащупать нечто, что ассоциировалось у каждой с этим понятием.
— Гурьев! — вдруг выдохнули они почти одновременно.
— Дима Гурьев. Как я сразу не поняла, о ком идет речь? — Лиза наморщила лоб.
— Так он же не простой адвокат. Насколько мне известно, Гурьев вообще защищал интересы первых лиц области, а потом он вроде бы уехал за границу. Не то в Англию, не то в Швейцарию. Он выиграл какой-то гранд… Словом, в Саратове ему стало тесновато. Он — птица большого полета!
— И эта птица залетела в квартиру простой женщины?
— Причем слепой, и это он, лично (!), принес ей приглашение на свадьбу Малинникова и Ледниковой, пообещав доставить ее на место свадьбы. То есть в Чардым!
— Нет, это не мог быть он. Это просто невероятно! Конечно, его могли нанять, но не для такого простого дела. Даже Малинников с его деньгами не уговорил бы его заняться приглашениями. Чтобы заставить Гурьева разносить открытки по городу и сопровождать бедных женщин… Ведь он, судя по всему, появлялся и на пороге халинской квартиры, чтобы передать конверт с приглашением Вере Нечаевой… Нет, такое невозможно, это однофамилец. И точка.
— Лиза, ты знакома с ним лично?
— Да. Пересекались как-то. Но с ним трудно общаться. Он какой-то закрытый.
— Как ты?
— Глаша, я — нормальный человек, со мной можно договориться. К тому же я, если мне это интересно, веду дела и простых людей, и даже, бывает, бесплатно. Вот, к примеру, мы с тобой взялись за безнадежное на первый взгляд дело Веры Нечаевой. Разве оно сулило нам хороший гонорар?
— Не знаю. Во всяком случае, Наумов отнюдь не выглядит нищим.
— Глаша, не придирайся к моим словам. Все равно Гурьев бы не взялся за это странное дело. Тем более что мы, адвокаты, такими вещами, то есть поиском людей, не занимаемся.
— Но ты же взялась!
— Сама не знаю, как меня угораздило. Но мы же говорим о Гурьеве. Знаешь что, Глаша? Ты права. Если бы я когда-нибудь и вышла замуж, так только за Гурьева!
— У вас был роман?
— Мы только посмотрели друг на друга, и мне сразу стало все ясно. В такого мужчину невозможно не влюбиться. — Лиза оживилась, даже поднялась из-за стола и принялась ходить по комнате. — Во-первых, он некрасив.
— Что?!
— Говорю же — некрасив, в общепринятом смысле этого слова. У него довольно крупные черты лица. Но он мужественен, элегантен, но самое главное — он очень умен, понимаешь? Очень! И взгляд у него, когда он смотрит на человека, как рентген. А еще — он копит в себе тайны. Много тайн! Он — сплошная интрига, понимаешь? Роковой мужчина, за которым я пошла бы на край света!
— Так отчего же не пошла?
— Не позвал, — сухо бросила Лиза и вернулась за стол. — К тому же брак — это вполне реальная вещь, понимаешь? То есть супруги должны уметь договариваться, учиться жить вместе, уступать друг другу… Еще брак — это совместные завтраки, обеды и ужины, сон — вдвоем, вместе в одной постели, стирка белья, пылесос… Ну, что там еще в твоей замужней жизни присутствует?
— Любовь, — улыбнулась Глаша.
— Вот! Любовь. Уверена, что она была бы односторонней — Гурьев бы об меня ноги вытирал, как о половичок, узнав, на какой пьедестал я его возвела.
— Я не понимаю, Лиза. Если ты так боготворишь этого Гурьева, если его имя не может не вызывать в тебе ассоциации, связанные с его шармом и прочим… Почему же ты не отреагировала на эту фамилию сразу же, когда я только ее назвала в связи с нашим делом?
— Странная ты, Глафира! Ведь ты упомянула его как посыльного. Мало ли Гурьевых в городе? Ладно, хватит об этом. Поехали есть твои обивные. Заглянем по дороге в магазин и купим вина. Самого лучшего. Ты не представляешь, сколько я заработала только за один сегодняшний день!
— Тогда, может, и велосипеды купим?
10
— Послушай, мне надо признаться тебе кое в чем…
Сна не было. С одной стороны, она могла бы продолжать молчать и не раскрываться перед мужем, тем более что деньги лежали в надежном месте и никто никогда не смог бы их найти. С другой — они бы могли их потратить на новую машину или сделать ремонт в квартире. И сколько, сколько можно делать вид, что их нет? Сколько можно бояться, что в тот момент, когда она станет расплачиваться за покупку, обнаружится, что номера купюр переписаны…
Она провела рукой по щеке мужа, вздохнула. Ей показалось сначала, что он не спит, поэтому она и произнесла эту фразу. А может, и лучше, что он спит?
Она слушала ровное дыхание мужа и представляла себе, как утром она оденется и отправится за город, на автомобильный рынок, где спокойно, в мечтах, проведет несколько часов.
Конечно, сегодня миллион рублей — не такая уж и большая сумма, но купить более-менее приличную машину на эти деньги можно.
Еще она представляла себе, как обрадуется муж, узнав, что у нее появились эти деньги. Он человек не мнительный и довольно-таки спокойный. К тому же он обладает завидной интуицией, а потому наверняка скажет, стоит ли им тратить эти деньги или отложить их до лучших времен. Вот только когда они наступят, эти лучшие времена…
Она вздохнула и нырнула под одеяло, обняла мужа, прижалась к нему.
— Поля? — вдруг услышала она. — В чем ты хочешь мне признаться?
Голос мужа прозвучал тревожным фальцетом, как-то обреченно, отчаянно.
— Ты что, изменила мне? С кем? Кто он?!
Он повернулся, и ей показалось, что глаза его горят в сумерках. В спальне все казалось синим, прохладным и тревожным. Она снова ласково потрепала его по щеке и поцеловала в ухо. Горьковато-сладкий запах его одеколона пробудил яркое, щемящее чувство нежности к мужу. Это он растревожился, подумал бог знает что, но она-то будет спокойной, ей не в чем виниться перед мужем. Какой же он странный, сразу подумал, что женщина может признаваться только в измене!
— Я не изменяла тебе. Я деньги взяла. — Она решила сразу, с первых же фраз, успокоить его. — Полгода тому назад. Целый миллион рублей.
— Какие еще деньги? — теперь проворчал он, словно уж эта-то тема не стоила того, чтобы его разбудили. Подумаешь — деньги!
— Меня попросили об одной услуге. Я согласилась. Не смогла от денег отказаться. Понимала, что надо будет отстегнуть заведующей, и сделала бы это, если бы все это произошло. Но ничего не произошло.
Муж повернулся на бок, улегся поудобнее и теперь смотрел в темноте на нее, пытаясь вникнуть в смысл ее слов:
— Я ничего, ничего не понял, Поля. Какие деньги ты взяла и за что?
— Летом ко мне пришел один господин и сказал — он хотел бы, чтобы регистрация брачующихся была произведена прямо на месте, в ресторане или еще где-то…
— И что? Разве это преступление?
— Не могу сказать, что преступление, но — как бы не принято…
— Но заведующая-то твоя тоже пару раз так регистрировала. Ты сама мне рассказывала.
— Да помню я, помню! Один раз свадьба проходила в музее, я тоже там была. Все прошло на высшем уровне, но там и брачующиеся были непростые.
— Помню. И что? Ты согласилась?
— Да, согласилась. И он мне конверт оставил. Сказал, чтобы я записала все данные новобрачных, готовила документы, а потом мне перезвонят и приедут за мной, уже с паспортами.
— И что?
— Что-что! Не приехали. А потом в газете напечатали статью об этом… Малинникове. Крупном бизнесмене. Это он должен был жениться. А он исчез, понимаешь? Потом нашли труп, вроде бы его…
— Но ты-то тут при чем?
— Про свадьбу в статье — ни слова, — сказала Полина.
— Значит, никакой свадьбы и не было, вот и все дела! Тебе звонили, что-нибудь объясняли? Ну, предположим — все отменяется, невеста или жених передумали жениться…
— Да. Сначала мне позвонил некто, думаю, это был человек самого Малинникова, буквально за пару дней до назначенной даты, то есть до четырнадцатого июня прошлого года, и сказал, что за мной приедут, чтобы я взяла все документы и прочее. Я собралась и приготовилась ждать, но буквально за полчаса до моего выхода из ЗАГСа мне снова позвонили и сказали, что свадьба расстроилась. Чтобы я не беспокоилась. Даже извинились…
