Джеймс Чейз - Том 14. Опасные игры. Ева
Она удивилась:
— Вы отличного мнения о самом себе, не правда ли?
— А почему бы и нет? — спросил я, в свою очередь проявляя нетерпение. — В конце концов, кто же поверит в меня, если я сам в себя не верю?
Ее лицо помрачнело.
— Я не люблю самоуверенных людей.
— Вы ведь тоже неплохого мнения о себе?
Она покачала головой:
— С чего бы это?
— Надеюсь, что вы не относитесь к женщинам, страдающим комплексом неполноценности?
— Вы знаете многих таких женщин?
— Многих. Так страдаете вы от этого или нет?
Она уставилась в холодный камин, лицо ее внезапно стало угрюмым.
— Полагаю, что да. — Подозрительно посмотрев на меня, она спросила: — Вам это кажется смешным?
— Нет, почему же? Я даже нахожу это трогательным, тем более что у вас нет причины испытывать чувство неполноценности.
Она вопросительно посмотрела на меня.
— Почему?
И тогда я вполне реально ощутил, что Ева действительно не уверена в себе и что ее интересует мое мнение о ней.
— Вы сами должны ответить на этот вопрос, если не боитесь смотреть правде в глаза. Мое первое впечатление о вас… Впрочем, это не имеет значения, и я лучше умолчу об этом.
— Нет, я хочу знать, — сказала она. — Каково же ваше первое впечатление обо мне?
Я принялся изучать ее лицо, словно оценивая его достоинства. Она, не отрываясь, смотрела на меня и, нахмурившись и смущаясь, ждала ответа. Я так много передумал о ней за последние два дня, что давным-давно забыл о своем первом впечатлении.
— Если вам это, действительно, интересно, — начал я с видимой неохотой, — то я скажу, но боюсь, что вы не поверите мне.
— Говорите же! — нетерпеливо воскликнула она.
— Хорошо. Вы женщина с сильным характером, независимая, темпераментная и обладающая огромной волей, вы чрезвычайно привлекательны для мужчин и, как ни странно, очень чувствительны.
Ева с недовольным и недоверчивым видом вглядывалась в мое лицо.
— Интересно, скольким женщинам вы говорили эти слова? — спросила она, но я заметил, что, услышав о себе такое мнение, она пытается скрыть удовольствие, которое ей доставила моя похвала.
— Не многим… вообще. Никому, если хотите знать. Я до сих пор не встретил ни одной женщины, которая обладала бы такими качествами, как вы. Но вообще-то я ведь совсем вас не знаю, разве не так? Я могу и ошибиться… ведь это только первое впечатление.
— И вы считаете меня привлекательной? — она поинтересовалась моим мнением совершенно серьезно.
— Я не пришел бы сюда, если бы не находил вас именно такой. Вы очень привлекательны.
— Почему? Я же некрасивая! — Ева встала и снова подошла к зеркалу. — Я ужасно выгляжу.
— Ничего подобного. У вас есть характер и индивидуальность. Это гораздо ценнее обычной, пресной привлекательности. В вас есть что-то необычное. Какой-то магнетизм.
Женщина скрестила руки на худенькой, плоской груди.
— Какой же вы врун! — вскрикнула она, и глаза ее вспыхнули гневом. — Неужели вы думаете, что я поверю всей этой чепухе? Что вам нужно? Зачем вы пришли сюда? Сюда приходят не для разговоров.
Я рассмеялся ей в лицо.
— Не сердитесь. Вы же знаете, что мне жаль вас: налицо, безусловно, большой комплекс неполноценности. Сейчас вы этого не замечаете, но наступит день, и вы убедитесь, что я прав.
Я наклонился вперед и посмотрел на книги, лежащие на ночном столике: «Детективные рассказы», роман Хемингуэя «Иметь и не иметь» и роман Торна Смифа «Ночная жизнь богов». Я нашел этот ассортимент довольно странным.
— Вы много читаете? — поинтересовался я, намеренно перейдя к другой теме.
— Я читаю, когда мне попадается хорошая книга, — ответила Ева.
— Читали ли вы «Ангелы в трауре»? — спросил я, назвав свою первую книгу.
Женщина встала и подошла к трюмо.
— Да… Мне не понравился этот роман. — Она взяла пуховку и напудрила нос.
— Не понравился? — Я был разочарован. — Почему?
Сначала мне ответом было небрежное движение плечом, а затем прозвучали сухо и безапелляционно слова:
— Не понравился — и все.
Ева положила пуховку в пудреницу, посмотрела на себя в зеркало и снова подошла к камину. Наш разговор вызывал у нее скуку и раздражение.
— Почему же все-таки эта книга вам не понравилась? Она вам показалась скучной?
— Не помню. Я быстро читаю и тут же забываю все, что прочла.
— Понятно… И все-таки у вас сохранилось впечатление, что книга вам не понравилась.
Меня раздражало, что женщина не помнит моей книги, не выделила ее из ряда других прочитанных. А мне хотелось поговорить с Евой и узнать мнение, даже в том случае, если книга ей не понравилась. Я начал понимать, что нормально разговаривать с этой женщиной невозможно. Пока мы не узнаем друг друга — а я намерен продолжать наше знакомство — темы разговоров будут очень ограничены. И в настоящее время нам говорить было не о чем. У нас не было ничего общего. Ева вопросительно посмотрела на меня и снова села на кровать.
— Ну? — спросила она. — Что еще?
— Расскажите мне о себе.
Она пожала плечами, лицо ее исказилось гримасой.
— Нечего рассказывать.
— Найдется что рассказать, — сказал я и, наклонившись вперед, взял Еву за руку. — Вы замужем или носите кольцо для вида? — Я покрутил обручальное кольцо на ее пальце.
— Я замужем.
Я был немного удивлен.
— Он симпатичный парень?
Она отвернулась и промямлила что-то неразборчивое.
— Очень симпатичный? — переспросил я.
Она вырвала руку.
— Да… Очень симпатичный.
— И где же он?
Ева резко отвернулась и выпалила, словно выстрелила:
— Это вас не касается.
Я засмеялся.
— Ну, ладно, хватит злиться. Правда, должен признаться, что, когда вы злитесь, вы выглядите очень впечатляюще. Откуда у вас появились эти две морщинки на переносице?
Женщина тут же встала и посмотрела на себя в зеркало.
— Они портят меня, да? — спросила она, стараясь кончиком пальцев разгладить их.
Я посмотрел на часы, стоящие на камине. Я провел здесь уже пятнадцать минут.
— Не надо так часто хмуриться. Будьте повеселее, — посоветовал я, вставая, чтобы попрощаться и уйти.
Я сделал шаг по направлению к Еве и увидел, что ее озабоченный и беспокойный взгляд стал доверчивым и полным удовлетворения, которое она пыталась скрыть. Она развязала тесемку халата, и ее тоненькие пальчики передвинулись к шелковой петле, накинутой на единственную пуговицу, удерживающую полы халата запахнутыми.
— Мне пора уходить, — посмотрев на часы, заявил я.
Доверчивого взгляда как не бывало. Руки женщины опустились. Я был доволен, что решил действовать так, как мне хочется, не принимая в расчет ее намерений. Пока инициатива будет в моих руках, пока я буду вести себя иначе, чем ее обычные клиенты, Ева будет заинтригована и будет обращать на меня внимание хотя бы из любопытства.
— Когда у вас будет время, я хотел бы поговорить с вами, — попросил я разрешения, не ожидая на него ответа. — Возможно, я смогу излечить вас от комплекса неполноценности, — бросил я обещание и, проходя мимо комода, сунул двадцать долларов между стеклянными фигурками животных. Одна из фигурок, изображавшая диснеевского Бемби, упав, разбилась.
Ева мельком взглянула на деньги, тут же отвернулась. Лицо ее оживилось.
— Как вы думаете, удастся мне увидеть вас в чем-нибудь приличнее этого халата? — спросил я, подходя к двери.
— Удастся, — ответила хозяйка дома, который я оставлял ненадолго. — Я ношу не только халат.
— Как-нибудь на днях вы должны принять меня. И не забудьте, когда я приду в следующий раз, снять грим. Вам он не идет. До свидания. — Я открыл дверь.
Ева подошла ко мне.
— Благодарю вас за подарок, — тихо прозвучало из уст женщины, и она улыбнулась. Как разительно менялось ее лицо, когда она улыбалась!
— Не за что. Между прочим, меня зовут Клив. Могу ли я снова позвонить вам?
— Клив? У меня уже есть два знакомых Клива.
В последние пятнадцать минут я совершенно забыл о том, что она проститутка, и ее замечание покоробило меня.
— Очень жаль. Но ничего не поделаешь: мое имя Клив. Какое имя предпочли бы вы?
Ева почувствовала мое раздражение, и лицо ее стало замкнутым.
— Должна же я знать, кто из Кливов звонит мне.
— Ну, еще бы! — язвительно сказал я. — А что, если я назовусь Кларнесом, Ланселотом или, например, Арчибальдом?
Она пожала плечами и внимательно посмотрела на меня.
— Имя не имеет значения, я узнаю вас по голосу. До свидания, Клив.
— Желаю всего наилучшего. Скоро мы снова увидимся.
— Марти… — позвала она.
Из соседней комнаты вышла угловатая, высокая женщина. Она выжидающе остановилась, сложив руки на животе с едва заметной усмешкой в глазах.
