Андрей Анисимов - Кто стрелял в урода?
– Не люблю загадок, Барри. А браться или не браться – дело наше. – Начал заводиться Михеев. Двухметровый Глеб не любил, когда на него давили: – Давай, рассказывай.
– Откуда ты меня знаешь? – Вылупился клиент.
– На лапе твоей прочитал.
Барри посмотрел на свою руку, где на каждом пальце имелось по буквице и криво усмехнулся: – С полуоборота сечешь. Молодец, сыскарь.
Похвала Михеева к клиенту не расположила:
– Ты выложишь, зачем пришел?
– Ладно, ставь ушки на макушку… Человека убили, и ты за ним ходил. Надыбаешь убийцу, в интересе останешься. Но чтоб без ментовской. Сам с ним разберусь.
– Что значит – я за ним ходил? Откуда у тебя такая информация?
Барри снова грязно выругался:
– Информация верная. Человека, что убили, зовут Андроном Михайловичем Беньковским. А нанял тебя другой покойник Хромов. Но тот себя самолично порешил.
– Да, Беньковский, фамилия знакомая. – Вздохнул Глеб и подумал, что Урод даже на том свете не может оставить его в покое. И попытался вежливо отказаться:
– Этим делом занимается отдел убийств Управления. Они преступника найдут.
– Ты меня, сыскарь, дослушай, я же сказал, у тебя тут свой интерес. Я пришел как клиент. Бабки у меня чистые. Работай, парень, не то хуже будет. – Мрачно пригрозил заказчик.
– Не пугай. Я, милый, и не таких видал. А раз пришел как клиент, излагай все подробно. – Осадил хама Глеб.
– Ладно, не гоношись. Я Барри, это ты правильно подметил. А фамилия моя Туганов. – Запоздало представился незнакомец и протянул лапу с перстнем.
Михеев почувствовал крепкое рукопожатие, и сам так прижал пятерню Туганова, что тот поморщился.
– Вижу, силы не занимать. Только мне от твоей силы навара нету. Мне башка нужна, чтобы в ней шарики крутились. – Проворчал он, потряхивая отдавленной лапой.
– Не трепись, Барри, давай по делу.
– По делу, так по делу. Про тебя мне Лаврентий Кунтария шепнул. Братик он Андрону Михайловичу. Хоть и сводный, а любил брата больше матери, отца и себя самого. И как было не любить? Такой мужик! Если бы не он, париться мне по зонам до сего дня, а может, и до конца дней.
– Почему ты, Барри, не хочешь дождаться результатов официального следствия? Тебе денег девать некуда?
– О хрустиках моих не тужи, понял? Мне Андрон Михайлович их оставил много. Я его казну у себя держал. Теперь мое. Вот и решил часть его памяти посвятить. А насчет Петровки вот что тебе скажу. Там твой приятель штемп. Так вот, Лаврентий мозгует, что этот штемп и замочил его брата. Лаврентий хочет к его начальству на Петровку с ксивой податься. У них правду искать, понял?
– Ничего я не понял. Ты это о ком?
– Знаешь о ком. Ерожин его фамилия.
– Зачем Ерожину стрелять в Беньковского? Ты очумел!?
– Сказал, не гоношись. Причина есть. Андрон Михайлович за женой мента ухлестывать начал. Любовь у него к этой телке. Понял? – И Барри рассказал Глебу то, что выяснил у Кунтария.
– Бред какой-то. – Михеев налил себе из графина воды и залпом выпил.
– Насчет штемпа я сам не верю. – Ухмыльнулся Барри: – Не стал бы подполковник на бульваре при всех мочить. Начальником отдела лоха не поставят. Если бы задумал убрать человека, сделал бы это культурненько, а скорей всего, нашел бы мастера. У них на крючках разные мастера есть, понял?
– К чему тогда это дурацкое подозрение?
– Не такое оно дурацкое. Я тебе всего сказать не могу. Только знай, если ты убийцу мне на блюдечке через две недели не выложишь, Кунтария с заявой попрется на Петровку. Он мне слово дал – две недели фору, понял? Так что смекай и вместе со своим дружком ментовским ножки в ручки – и вперед. Если сработаешь, десять штук баксов тебе в навар. Понял?
– Понял, только не пойму, почему ты стараешься? Мой интерес ты обозначил, Лаврентия тоже, а тебе чего надо? Зачем тебе деньги тратить? – Допытывался Глеб: – Беньковского все равно не вернешь.
– Да я последние портки с себя спущу, понял, чтобы эту падлу достать. Человек меня из дерьма вынул, одел, обул, на работу устроил, где платят не как нашим неграм, а как ихним. Если менты мокряка достанут, во что я не верю, его все равно на зоне замочат. Но я вот этими руками хочу. Понял? – Барри оскалился, потряс своими лапами возле лица Глеба и, сжав кулаки, грохнул ими по столу.
Дверь в кабинет приоткрылась, и на пороге возникла мощная фигура Грыжина:
– Что за шум, господин директор?
– Все в порядке, Иван Григорьевич. Мы с клиентом обсуждаем детали. – Успокоил генерала Михеев.
– Мебель не ломайте. Она денег стоит. – Басом предостерег Грыжин и закрыл за собой дверь.
– Кто этот дед? – Поинтересовался Барри.
– Иван Григорьевич Грыжин, генерал милиции, ныне наш консультант.
– Врубился. Это он когда-то Кадкова в крестовской больнице придушил?
– Что?
– Ничего. Серьезный мужик. С ним найдете. – Ухмыльнулся Барри, достал из кармана пачку долларов и бросил на стол: – Тут две штуки авансом. Чтоб на расходы было. Понял?
Михеев встал и навис над уголовником:
– Что ты про Кадкова сказал?
– Не гоношись, это старая песня и к делу не относится. Вот мой телефон. – Барри выложил рядом с долларами визитку и, подмигнув Михееву, вразвалочку направился к выходу.
* * *Кудрявого «китайца» из ресторана «Золотой Дракон» звали Васей Тяпкиным. Волков забрал его с работы в девять вечера и повез на Тверскую. Василия Бог не обделил чувством юмора, и по дороге Волоков услышал историю последнего ужина Беньковского в красках.
– Я, товарищ майор, весь вечер кое-как держался, но, когда он на шлюх ногами затопал и по букету роз им вручил, не выдержал. Да там все наши легли. Убежали в подсобку, и до слез. Такого цирка давно не видел…
– Цирка, говоришь? Возле цирка его и застрелили – Тимофей тронул водителя за плечо, тот притормозил и остановился.
– Вот оно что… – Погрустнел Вася. – Постоянного клиента ему было искренне жаль. В кармане Волкова зазвонил телефон.
– Тимофей, ты? – узнал он бас Грыжина.
– Я, Иван Григорьевич.
– Где ты есть?
– Еду по Пушкинскому бульвару.
– В дороге говорить трудно, но долго не задержу. – Пообещал Грыжин.
– Говорить удобно. Не едим, тащимся.
– Скажи, что с Петром? Дома сидит. Глеб ему позвонил, он как ежик. Словно фамилию оправдывает.
– Подполковник мне кабинет и должность передал. А хмурый, потому что Надя от него ушла.
– Как ушла? Почему?
– Точно не знаю, но думаю, все с этой историей, вы меня понимаете?
– Чего же тут не понять. Ладно, Тимофей, у Глеба к тебе разговор будет.
– Пускай звонит, договоримся. – Волков убрал трубку и взглянул в окно: – Выходим, китаец. Дальше ехать бесполезно. Из окон не углядим, а от нашей машины управлением за версту несет. Все девочки разбегутся.
– А чего ходить? Тут всего три места, где эта публика собирается. Одно под лошадью, второе у телеграфа, третье на плешке возле Минска. Если там нет, значит, не Тверские.
Тимофей знал, что «центровые» называют «под лошадью» памятник Юрию Долгорукому. Знал он и другие места, о которых Василий не обмолвился:
– Ты про казино забыл, еще возле Центральной, под аркой, напротив Белорусского… Но у Белорусского больше с наркотой.
Василий остановился и посмотрел на майора с подозрением: – А вы что, шлюх пользуете?
– Конечно, пользую. Ты чего, не понимаешь?
– У вас жены нет?
– Дуралей, шлюх я по работе пользую. Прекрасный материал для сбора информации…
– А, вот вы о чем… – Обрадовался Василий. Он принял Волкова за положительного мужика и не хотел разочаровываться. По поводу перечисленных Тимофеем мест, «китаец» возразил: – Нет, эти малолетки либо у Минска торчат, либо у телеграфа. К казино их и близко не подпустят. И наркоту они пока не пробовали. Они еще молочные телки. Привозят с Украины сальце, колбаску, конфетки, вот и их за одно. Рублики подороже гривны, получается спрос. А спрос, как известно, рождает предложения…
– Ты меня своей философией задолбал. Лучше по сторонам смотри. Твое дело девиц не упустить. – Тимофей вещал в пустоту. Василия рядом не было. Он оглянулся и заметил застывшего на тротуаре «китайца» – Ты чего окаменел?
– Да вон они, в серую тачку садятся. – Василий указал пальцем в сторону дымчатой БМВ. Волков рванул к машине, но было поздно. БМВ уже катило по Тверской. Тимофей достал мобильник и продиктовал номера машины в дежурную часть: – Мне нужно, чтобы их притормозили с пассажирами.
Через пять минут патрульная машина задержала БМВ. Иномарку прижали к обочине и потребовали у двух пожилых возмущенных кавказцев документы. На заднем сидении притихли их юные пассии. Молодой лейтенантик задумчиво вертел паспорта в руках, старательно затягивая время. К его удовольствию, майор появился быстро. Василий заглянул в кабину и девиц опознал.
– Точно они. Эти самые. – Уверенно сообщил «китаец». Шлюх попросили выйти, они упирались, их выталкивали, они визжали, наконец, акция произошла, и красавицы покатили в другую сторону.
