Юлия Вознесенская - Асти Спуманте. Первое дело графини Апраксиной
— Все разъяснится? — подхватила Апраксина его последние слова. — Да, я думаю, что очень скоро все разъяснится. Мы уже почти пришли.
Глава 9
Они вышли из ворот кладбища, свернули налево, прошли вдоль заросшей диким виноградом кирпичной стены и подошли к дому номер 33. Возле витрины художественного магазина, заложив руки за спину, стоял полицейский и внимательно изучал выставленные в витрине ландшафтики. На другой стороне улицы стоял бело-зеленый полицейский автомобиль.
— Этот полицейский и вон та машина — они имеют отношение к Анне? — тревожно спросил Каменев.
— Увы, самое непосредственное, мой бедный друг! Но прошу вас, крепитесь: нам с вами предстоит тяжелый вечер, и вам понадобятся все ваши душевные силы.
— Так вот почему вы всю дорогу так неуклюже развлекали меня!
— Почему это «неуклюже»? — слегка обиделась графиня.
— Ну как же: то рассказываете про недавно умершую жену какого-то старца Тимофея…
— Наталья не была его женой, — быстро вставила Апраксина. — Они жили как брат с сестрой, у нее даже была отдельная хибарка, сейчас отец Тимофей держит в ней садовый инвентарь.
— Да мне-то что за дело? То вы меня в церковь какую-то несуразную ведете, то на кладбище!
— Я думала, вам захочется помолиться…
— Перед этими детскими бумажными иконками, под куполом из елочной фольги?
— А мне почему-то показалось, что вам пришлась по нраву эта безыскусная простота. Так, выходит, мне не удалось отвлечь вас от тяжелых мыслей?
— От мыслей — да! Но от тяжести и горя — ничуть! — резко и даже мстительно ответил Каменев.
— Ну, что поделаешь, — вздохнула Апраксина. — Звоните!
Каменев протянул руку и позвонил. Рука его слегка дрожала.
— Анна! Это я, Константин, — сказал он, услышав в домофоне голос Юриковой.
Замок щелкнул, дверь отворилась, они вошли в парадную и стали подниматься по лестнице.
— Отдайте-ка мне мою сумку, — сказала Апраксина на третьем этаже. — Вы едва переставляете ноги. И держитесь, пожалуйста, Константин!
Каменев удивленно поглядел на нее — графиня впервые обратилась к нему по имени — и отдал ей сумку. Апраксина заметила на его лбу росинки пота.
— Постойте! — Она порылась в боковом кармашке сумки и вытащила стеклянную трубочку с лекарством. — Вот, положите это под язык.
— Валидол?
— Это гораздо лучше валидола — успокаивает и сердце, и нервы. Давайте постоим, обождем, пока подействует.
Каменев положил под язык небольшую желтую таблетку, прислонился к стене и стал ждать, прикрыв глаза. Через минуту-другую он выпрямился и сказал:
— Спасибо, мне уже лучше.
— Ну вот и славно! Поднимаемся? — и графиня резво заспешила наверх.
На площадке пятого этажа их поджидала Анна Юрикова.
— А почему это вы вдвоем?
— Встретились, — неопределенно ответила Апраксина. — Как поживаете?
— Нормально. А вы, «тетушка»?
— По-разному.
— Принесли мне обещанное лекарство?
— Я всегда держу слово. Можно нам пройти?
— Конечно. Уж не этот ли «юноша бледный» — ваше лекарство? — Анна с нежной и горькой улыбкой поглядела на Каменева. — Проходи, Костенька! А что это ты на меня так странно смотришь?
— Я? Так, ничего… Да, я пройду, конечно. Здравствуй, Анна! — Он подошел к ней и поцеловал в лоб.
— Фу, как торжественно! Так только покойников целуют… Ой, прости! — она смешалась и заторопилась к дверям, на ходу сообщая скороговоркой: — У меня сегодня три неожиданные гостьи, и все они явились по разным поводам, но надеюсь, поскольку ко мне пожаловала еще и местная знаменитость графиня Апраксина, скучать никто не будет.
В комнате с башней действительно были гости: на диване, в разных его концах, сидели Ташенька Сорокина в каком-то немыслимом пестром пончо и Ада фон Кёнигзедлер, как всегда элегантно одетая и при полном макияже, а у стены, скрестив на груди полные руки, скептически разглядывала картину питерского художника Юрия Брусовани Мириам Фишер.
— Можно мне представить вас моим гостям, тетушка графиня? — торжественно и чуть насмешливо спросила Юрикова.
— Думаю, в этом нет необходимости, — ответила графиня, — ведь это я пригласила сюда и господина Каменева, и этих дам.
— О! А я-то думала, что за неожиданный наплыв гостей? Надеюсь, вы мне объясните, зачем вы это устроили и почему не спросили моего согласия?
— Позже. Если в этом появится необходимость.
— Ну что ж, в таком случае я отправляюсь на кухню готовить чай, — сказала Юрикова. — Или кто-нибудь хочет кофе? А то, может быть, вина? У меня где-то есть красное французское вино.
— Не хлопочите, госпожа Юрикова, — остановила ее Апраксина, садясь в кресло, явно предназначенное для хозяйки, и ставя рядом с собой свою объемистую сумку. — Я пригласила всех вас сюда отнюдь не для светского чаепития.
— Как жаль! Чай с графиней Апраксиной — это звучит гордо! — съехидничала Ада фон Кёнигзедлер, но тотчас смешалась под строгим взглядом Апраксиной.
— Так для чего же? — спросила Юрикова. — Если для перекрестного допроса, так ведь и на этот счет надо было бы поинтересоваться моим согласием.
— А разве постановления полиции было бы недостаточно? — отпарировала Апраксина.
В гостиной наступила напряженная тишина.
— Впрочем, его у меня пока нет. Но речь у нас пойдет об убийстве Натальи Каменевой, которую все здесь присутствующие хорошо знали. И я не думаю, что кто-нибудь будет против того, чтобы мы своим узким эмигрантским кругом обсудили это происшествие. Или я ошибаюсь?
— Вы не ошибаетесь, Елизавета Николаевна, — ответила за всех Мириам Фишер. — Так или иначе, а дело это всех нас касается.
— Кроме меня! — тоненьким голоском, но решительно заявила Ташенька Сорокина, исподлобья глядя на Апраксину. — Я здесь только для того, чтобы оценить мою работу — портрет-миниатюру русской королевы Франции Анны Ярославны! Разве вы не за этим пригласили меня сюда, госпожа Апраксина?
— За этим, за этим, — успокоила ее Апраксина, — доберемся мы и до Анны Ярославны. Но сначала поговорим об убийстве в отеле «У Розы». Да-да, это было не самоубийство, а самое настоящее убийство, и это следствием уже установлено. Но требуется выяснить кое-какие детали, точнее — улики. Вместе с вами я хочу кое-что уточнить, прежде чем передать убийцу в руки закона. И вы все мне в этом можете помочь. Все ли вы согласны ответить на мои вопросы прямо здесь и сейчас, или кто-то все-таки предпочитает разговор с соблюдением всех формальностей? — Никто графине не ответил. — Что ж, принимаю общее молчание за общее согласие. Можно начинать?
— Да уж начинайте поскорей! — бросила Ада фон Кёнигзедлер.
— Да, мне тоже не терпится узнать, кто же все-таки убийца? — звонким голоском заявила Ташенька, блестя глазами, и приготовилась слушать, подперев кулачком острый подбородок. Остальные смотрели на графиню молча и выжидательно.
— Благодарю вас всех, — сказала Апраксина. — Итак, мой первый вопрос к вам, господин Каменев. Вы когда-нибудь говорили вашей подруге Анне Юриковой, что женились бы на ней, если бы не боялись оставить вашу жену, способную из любви к вам на любое безрассудство?
— Да, я это говорил, и не раз.
— Вы это подтверждаете, госпожа Юрикова?
— Конечно, подтверждаю, — пожала плечами Анна.
— И вы были готовы смириться с таким положением?
— Да ни в коем случае! Я хотела от него избавиться.
— «От него» — это значит от Константина Каменева или от положения, в которое он вас ставил?
— От такого положения, конечно…
— Ой, она признается! — тихо пискнула Ташенька и тут же зажала себе рот двумя руками, причем весьма демонстративно.
— Помолчали бы вы, Ташенька! — бросила ей Мириам Фишер.
Но неожиданное вмешательство Ташеньки и Мириам помогло Юриковой осознать двусмысленность сказанного и поправиться.
— Но положение не менялось, и я решила расстаться с Константином, — сказала она решительно. И тут же виновато покосилась на Каменева. Но он в ее сторону не смотрел: он сидел возле мольберта с незаконченным портретом Анны, опустив голову и глядя в пол.
— Господин Каменев, а вам приходило когда-нибудь в голову, что вы из эгоистических соображений ставили обеих ваших женщин в мучительное положение, сеяли между ними ненависть и желание избавиться друг от друга?
— Не один раз приходило. И не раз уже я говорил вам, Елизавета Николаевна, что во всем случившемся виноват я один.
— А вы вперед-то не забегайте, лучше просто отвечайте на вопросы. Только суд может определить окончательную вину каждого, а мы пока только пытаемся определить мотивы каждого участника этой драмы. Госпожа Юрикова, вам когда-нибудь приходила в голову мысль убрать с дороги Наталью Каменеву?
