Даниил Корецкий - Настоящее имя
— Предательство, Дик, вот что меня заботит. Не то большое предательство — в конце концов, у нас просто не было разумного выбора… Предательство маленького человечка… Ведь он нуждался в нас куда больше, чем огромная и могучая родина, которая прекрасно обошлась без двух своих граждан! Если бы он остался с нами, его ждала совершенно другая жизнь. Да и с Лиз, возможно, все было бы по-другому…
— Послушай, Рон, но ты же сам отвез мальчика связнику из посольства, причем прямо у нас под носом, — мягко возразил Уоллес. Они работали вместе уже много лет и почти подружились, в особо откровенные минуты американец, по праву старшего переходил на «ты». Это подчеркивало доверительность общения.
— Да, я это сделал. Но тогда мы собирались всю жизнь просидеть в тюрьме. А потом… Мы изменили жизнь себе, но забыли о ребенке. Он рос в детском доме, над ним ставили эксперименты, стирали память…
— Вы чувствуете вину, Рон? Комплекс вины и без того мучил вас все эти годы… Но разве вы могли что-нибудь для него сделать?
— Не знаю. Наверное мог. Если бы захотел. Но я просто не думал об этом… А теперь думаю! Потому что вина перед абстрактной родиной ощущается куда менее болезненней, чем перед собственным сыном. Напоследок он спросил у меня свое настоящее имя… Он даже не знает своего имени! Вот что меня мучит, Дик. Я не знаю, как искупить эту свою вину…
Уоллес отодвинул тарелку и промокнул губы салфеткой. Официант немедленно забрал прибор и почтительно осведомился:
— Голуби готовы, мсье, прожарка средняя. Можно подавать?
Американец кивнул. И дождавшись, пока официант отойдет, продолжил беседу.
— Сентиментальность вредит нашей работе, Рон. Поэтому я попытаюсь вас от неё излечить.
— Вот как? — Пиркс саркастически усмехнулся. Но Уоллес не обратил на это внимания.
— В Лондоне ваш сын встречался с русским резидентом. Сотрудники резидентуры следили за вашей машиной с момента выезда из тюрьмы… Не исключено, что они уже знают, где вас искать.
Усмешка сошла с лица Пиркса.
— Так что сын попросту исполнял задание родины — так, кажется, у вас говорится? И если ваши бывшие начальники решат ликвидировать предателя, то… Не исключаю, что именно ему и поручат эту акцию. Так он сможет смыть позор родительской измены и доказать свою лояльность властям…
— Не может быть, — сказал побледневший Пиркс и осекся. Столь детские заявления недопустимы для профессионала. Уж он-то хорошо знал, что в этом мире может быть решительно все.
Принесли жареных голубей и Уоллес с прежним аппетитом принялся за еду. Излеченный от сентиментальности Пиркс тоже взялся за свое блюдо. И тут же подумал, что это ошибка — ни француз, ни англичанин не станут есть вконец остывшего барашка. Это типично русская манера. Уоллес придает большое внимание деталям и сейчас наверняка сделает замечание за демаскирующий жест. И действительно, американец поднял голову и посмотрел ему прямо в глаза. Но сказал не то, чего ожидал Пиркс.
— И все же — почему именно сейчас? — задумчиво спросил он.
* * *В разведке ничего не делается случайно. Проверять Птиц, провалившихся двадцать восемь лет назад, никто бы не стал, если бы давние события не были напрямую связаны с сегодняшним днем. С операцией «Доверие» — обеспечением возможностями внешней разведки получения Россией кредита от Международного валютного фонда.
— Таким образом, факт перехода Томпсонов на сторону главного противника можно считать стопроцентно установленным, — сидя на краешке «гостевого» кресла докладывал генерал Золотарев.
Новый Директор Службы внешней разведки, в отличие от своего предшественника, был не политиком, а разведчиком, поэтому его фамилию не знали журналисты, его фото не публиковалось в газетах, он никогда не давал интервью. Недавно ему присвоили звание генерал-полковника, но восторженные сообщения об этом так и не попали в прессу. Он откинулся в высоком вертящемся кресле и внимательно слушал, не перебивая и не задавая вопросов. Кроме Поликарпова и начальника Управления «С» в просторном кабинете никого не было, что подчеркивало исключительную конфиденциальность обсуждаемого вопроса.
— И анализ поведения Бена после провала Птиц показал, что он тоже стал работать под контролем американцев. Как это все сказалось на его молодом секретаре, сказать трудно, но с большой долей вероятности можно предположить, что он разделял симпатии и антипатии своего патрона, продолжал Золотарев.
Он был совершенно спокоен, потому что не нес ответственности за события начала семидесятых. Более того, он-то и вытащил их из глубин времени, очистил от маскировочной паутины легендированной лжи и умелых имитаций, и преподносит своему руководству в истинном виде.
— Какие отношения были у Бена с Линсеем? — спросил, наконец, Директор.
Он не выглядел на свои пятьдесят два года — скорей всего потому, что не разъелся и не обрюзг, как другие генералы, особенно многозвездные. Те становятся жертвами специфического образа жизни: в эпоху, когда карьера определяется не личными качествами, а полезными связями, досуг обладателям лампасов приходится проводить в «тусовке» себе подобных, где интересы сводятся не к обсуждению книг, кинофильмов или проблем зарождения цивилизации, а к жратве и пьянке. Не будешь пить и жрать — карьере конец, будешь — разжиреешь и обрюзгнешь. Обычно выбирают второй путь, даже если здоровье подталкивает к первому: гипотетическая возможность смерти пугает меньше, чем реальная отставка.
Поликарпов в баньки и на охоты не ездил, к тому же практически не пил, но он был опытным разведчиком, хорошим психологом и прекрасным аналитиком, именно он в свое время добыл чертежи космического челнока «Шаттл» и имел три боевых ордена за работу «в поле». Поэтому его нестандартный предшественник — политик и интеллектуал, поставил его во главе Службы. И не ошибся: ни один жирный генерал не придумал бы операцию «Доверие».
— Он заменил молодому человеку отца, — ответил Золотарев.
Сам он, хотя и был сторонником здорового образа жизни, «поддерживал отношения» с нужными людьми, а потому, несмотря на утренние пробежки, в поясном ремне пришлось пробить уже вторую дырку. Поликарпову он немного завидовал, причем не столько фигуре, сколько умственным способностям. Ведь его недавнее торжество над Яскевичем было достигнуто благодаря этому худощавому аскету: именно он раскопал цепочку «Птицы — Бен — Линсей», он нашел и личное дело Карданова. Благодаря ему Золотарев единственный раз в жизни ощутил радость интеллектуального превосходства.
— Лорд Колдуэлл дал Линсею образование, ввел в высшее общество и оказывал протекцию вплоть до своей кончины.
— А что насчет этого… — Поликарпов постукал полусогнутыми пальцами большим и указательным.
Золотарев покачал головой.
— Сведения об их интимной связи подтверждения не нашли. Есть лишь сообщение Томпсона, да и то не в категорической форме: так, предположения, подозрения… Во всяком случае, прямыми доказательствами мы не располагаем. Хотя с другой стороны, степень вероятности велика: эта английская система закрытых мужских школ делает гомосексуализм достаточно распространенным, отношение к нему довольно терпимое… Вполне допустимый спутник патронажа…
— Справка психологической характеристики объекта готова?
— Да. Характер ровный, спокойный. Замкнут, круг общения ограничен. Расширять его не любит. Выраженных интересов и пристрастий не отмечено. Не женат. Элементы сентиментальности. Любит собак. Живет уединенно в загородном доме, пятнадцать километров от Лондона. В последнее время усилил охрану усадьбы. Год назад лечился от невроза. По праздникам навещает мать в Ноттингеме. Раз в год посещает могилу отца. Три-четыре раза — могилу лорда Колдуэлла.
В прозрачных глазах руководителя СВР мелькнуло удовлетворение. Операция «Доверие» строилась на психологии. Комплексы, чувство признательности, сентиментальность, — это как раз то, что нужно. Но выражение лица начальника Управления «С» вызывало сомнение в том, что он способен разбираться в тончайших движениях души.
— Как вы считаете возможным использовать эти качества объекта для нейтрализации возможного влияния американцев? И, главное, для решения нужным образом интересующей нас проблемы?
— Ну… Гм…
Золотарев ненавидел такие минуты и тех, кто заставлял его почувствовать свою интеллектуальную неполноценность. К счастью, это происходило нечасто: обычно уровень поставленных задач оказывался вполне доступным. Потому что те, кто их ставили, так же не отличались особой высоколобостью.
— Путем направления к нему Карданова и проведения вербовочной беседы…
Поликарпов поморщился.
— Вот так в лоб? Тогда можно послать кого угодно. Только английский джентльмен в подобной ситуации поступит однозначно — вызовет полицию!
