Алёна Белозерская - Берегись моей любви
– В чем состояла работа Далмацкого?
– Он прописывал сценарии, как избавиться от владельцев фирм, которые потом переходили в руки Волошина, чтобы следователи ничего не раскопали. Все шло гладко, но потом Илья вдруг потерял осторожность, избавился от Екатерины и переметнулся к ее сестре. Его человек, Кефир, постоянно контролировал женщину.
– Твои люди, как я понимаю, тоже? – хитро прищурился Литвин.
– Не хотелось потерять вторую сестру. Мне до сих пор страшно думать о Екатерине, которая обратилась ко мне за помощью, а я так и не смог ничего сделать. В общем, Матуа – наша единственная ниточка к Илье. Без ее участия мы не возьмем Волошина. По бумагам он…
Литвин бросил на Амосова недоуменный взгляд.
– Считаешь, меня волнуют какие-то бумажки?! – вскричал он. – Волошин крысятничал за моей спиной. И я должен обращать внимание, насколько он юридически чист? Плевать мне на это!
– Зато мне не плевать! – с яростью заявил Амосов. – Он меня подставил, не тебя! А теперь готовится исчезнуть. Испариться, черт подери! Далмацкий уже приготовил для него новый паспорт, и чтобы выйти сухим, Илья всю вину переложит на меня.
– Я знаю, что ты ни при чем.
– Но полиция не в курсе! – Амосов вскочил с кресла и прошелся по кабинету. – Мне неизвестно, что творится в голове у Ильи и почему он решился на подобное, впрочем, это уже не важно. Единственное, что меня волнует в данный момент, каким будет его новый шаг и как он отразится на мне. Кажется, у Ильи ко мне имеются какие-то претензии. Жаль только, что я не знаю причин его ненависти.
– Может, зависть? Вы же всегда соперничали между собой. У кого больше девок, лучше машина, квартира и так далее.
– Ты забыл упомянуть о себе. – Амосов сделал глоток виски. – Кроме всего вышеперечисленного, мы еще сражались за твое внимание.
– Я что, – вскипел Литвин, – барышня какая-то, чтобы за меня сражаться?!
Он с гневом отодвинул от себя пустой стакан, потом потянулся к нему и с силой сжал в ладони.
– Налей! – приказал он. – Больше!
– Не злись, – попросил Амосов, выполнив просьбу. – Илья всегда чувствовал себя обделенным, начиная с детства. Отца он не знал, мать постоянно пила. Подростком едва не попал в колонию. Из-за драки, кажется.
– Мне известна его биография, – с раздражением выдавил из себя Литвин. – Я лично принимал участие в его жизни. Митя, брат Ильи, просил помочь, перед своей смертью, и я не смог отказать. Черт! Устроил в университет, в мэрию, отмазал от тюрьмы, когда его обвинили в хищении, взял к себе. И вот он отплатил за добро! Сопляк!
– Он тебя ревновал.
– Да иди ты на хрен! – рассвирепел Литвин и швырнул стакан об пол. – Я не девка, чтобы меня ревновать!
– Разумеется, – улыбнулся Амосов, посмотрев на разлетевшиеся по полу осколки, подошел к бару и, взяв новый стакан, поставил перед Литвиным. – Не воспринимай все буквально. Ты был самым авторитетным человеком в его жизни. Опорой, защитником. Другом, наконец. Илья привык считать тебя своей собственностью, ведь ты не раз подчеркивал, насколько он важен для тебя. Кроме того, ты высоко ценил его мнение и способности. Но вот появляюсь я. Новое лицо, которое ты стремительно приближаешь к себе. Думаю, на этом мальчик и сломался. Он воспринял мое продвижение вверх как личное предательство. Открыто сражаться с тобой не мог, поэтому начал действовать исподтишка. В первую очередь он хотел избавиться от меня и доказать тебе, что он лучший.
– Это все глупости. Он и есть лучший.
Амосов кисло усмехнулся.
– Филипп, не обижай меня.
– Может, и ты станешь мне мстить?! – с вызовом спросил Литвин. – Вы, как дети, устроили бойню, выясняя, кого папочка больше любит! Бред какой-то!
– Возможно, я ошибаюсь, – согласился Амосов, – и на самом деле все гораздо проще, чем рисует мое воображение. Прости, я отвечу, – сказал он, вытащив из кармана брюк звонящий телефон. – Слушаю. Да, я понял. Ничего не предпринимай, жди моего приезда.
Амосов поднялся и потянулся за пиджаком, который висел на спинке кресла.
– Куда ты? – спросил Литвин.
– Звонил Далмацкий, – сказал Амосов, допив свой виски. – Волошин едет в его загородный дом.
– Далмацкого? – уточнил Литвин.
– Да. С ним Полина.
– Силой везут?
– Ну, явно не добрыми уговорами, – съязвил Амосов. – Он убьет ее в том доме. Как и Далмацкого. А после сбежит.
– Откуда такие сведения?
– Так считает Далмацкий, – сказал Амосов, направляясь к выходу из кабинета. – Он очень хорошо знает Волошина, как и мы с тобой. Зачем ему лишние свидетели? Это во-первых. А во-вторых, он еще не знает, что тебе обо всем известно, поэтому план остался прежним. Убив Матуа и Далмацкого, Волошин подставит меня.
– Каким образом?
– Сегодня утром я не обнаружил в своем сейфе пистолета. На нем, естественно, мои отпечатки.
– Говоришь, ни о чем не подозревает? – яростный блеск появился в глазах Литвина. – Не спеши, дорогой. Вызывай начальника службы безопасности. И позвони Далмацкому, пусть не торопится. Нужно немного потянуть время.
Глава 21
Кефир особо не церемонился, когда вел Полину по узкой дорожке к небольшому домику, расположенному в глубине двора. Он больно уцепился пальцами за ее плечо и с силой вдавил пистолет в бок, словно говоря о том, что, если Полина вздумает сопротивляться, непременно выстрелит. Воздух на улице был холодным, однако Полина радовалась колючему ветерку, обдувающему лицо. На крыльце она на мгновение остановилась и оглянулась в темноту ночи. За воротами мрачно шумели деревья, небо было черным, но кое-где на нем уже заблестели звезды. Небольшой поселок спал, лишь в одном доме на окраине светилось окно.
– Наслаждаешься? – услышала она за спиной голос Волошина. – Да-а, – с восторгом протянул он, – хороший вечер.
– Для смерти, – сплюнул в сторону Кефир и громко заржал. – Что стоишь? Вперед! – зычно скомандовал он, открыв перед Полиной дверь.
– Не кричи, – сказал Волошин.
– А чего бояться? Никто же не слышит!
Полина вошла внутрь и потянула ноздрями. Пахло корицей и еще чем-то вкусным. Видимо, совсем недавно здесь были женщины и готовили. В животе неприятно заурчало, и Полина усмехнулась. «Странно, – подумала она. – Меня собираются убить, а я думаю только о еде».
– Заваришь чаю? – спросила она, нагло глядя в обожженное лицо Кефира.
Выглядел он безобразно. Кожа на левой щеке и лбу покрылась пузырями, глаз заплыл и стал бордовым. Кефир осторожно провел пальцами по лицу, влажному от вытекающей из лопнувших пузырей жидкости, и зарычал:
– Издеваешься, сука?!
– Прекрати! – успокоил его Волошин и похлопал по плечу. – После отыграешься.
Он прошел в небольшую гостиную, выглянул в окно, а после плотно задвинул шторы и включил светильник, стоящий в углу. Кефир усадил Полину на темно-бордовый массивный диван и приказал не двигаться. Она незаметно огляделась. Два кресла, два дивана, телевизор – вот и вся обстановка.
– Далмацкий явно пожмотился на обустройство своей «виллы», – сказал Волошин.
– Да, – соглашаясь, кивнула Полина, – ты действовал бы с большим размахом.
– Разумеется, – презрительно скривился Волошин. – Мой дом будет совершенно другим, не похожим на эту мужицкую избушку. Много света, солнца, море рядом и, главное, никакой зимы в ближайшие пятьдесят лет.
– Значит, Панама?
– Или Бразилия.
– Неужели здесь так плохо?
Полина со страхом считала быстро бегущие минуты и, чтобы немного успокоить себя, задавала вопросы, ответы на которые ее вовсе не интересовали. Этим незатейливым способом она пыталась отвлечь внимание Волошина от своей персоны. Зная о его любви к цветастым разговорам, Полина надеялась, что он перейдет к обсуждению важной для него темы, забудет о ней и тем самым даст возможность Алексу обнаружить свою сестру раньше, чем в нее выпустят пулю. В то время как Волошин рассуждал о прелестях заморской жизни, Полина осматривалась по сторонам, ища глазами предметы, которые можно использовать для защиты или нападения. Ничего подходящего, кроме стула у двери, она не увидела и протяжно вздохнула.
– Для чего?! – вдруг обозлилась она. – Как ты мог решиться на убийства?
– Деньги, любимая, самый убедительный мотив.
– А я думала, детские комплексы, обида на жизнь и удачливых людей. – Полина нарочито расслабленно прилегла и положила ноги на подлокотник. – Все оказалось проще, чем я предполагала. Интересно, ты ко всем вдовушкам прыгал в постель, уговаривая переписать на тебя бизнес?
– Фу! Неприятно вспоминать. Некоторые из них были старыми и безобразными. – Волошин подошел к дивану и навис над Полиной. – Я был их последним утешением, за что они мне и платили.
– А после убивал, – закончила Полина.
– Ни одну из них я и пальцем не тронул. – Волошин откинул голову назад и громко рассмеялся. – Кефир взял на себя эту обязанность. Видишь ли, ему нравится делать с людьми такое, от чего у других кишки выворачиваются наружу от отвращения. Например, он может научить летать, как Ямпольскую, или так долго издевается, что мозги съезжают с катушек. Этот маньяк прекрасно готовит корм для рыб, жарит шашлыки, не вынося тело из машины, удобряет трупами землю.
