Данил Корецкий - Шпионы и все остальные
— Я не волнуюсь, — сказала Пуля. — Она сейчас в Москве?
— Когда мы вернемся туда, ее там не будет. Она тоже собиралась сгонять куда-нибудь на море.
Пуля хотела спросить еще что-то, но Трепетов положил ей палец на губы.
— Расскажи мне лучше о своих парнях, — сказал он.
— В смысле?
— Кто у тебя был до меня. Любовники, мужья. Кто там еще… — Он усмехнулся. — Или друзья.
— У меня был Рыба, однокурсник, — сказала Пуля. — Но ему ровным счетом ничего не обломилось.
— А где ты училась?
— В архитектурном.
— Ого.
— Да. Я хотела сама спроектировать свой дом. В стиле Корбюзье.
Трепетов взял в пальцы локон ее волос:
— Ты серьезная девушка. Ну а кто у тебя еще был, кроме этого твоего Рыбы… и Корбюзье?
— Леший был. Мы даже чуть не поженились.
— Леший? — Трепетов поднял брови.
— Это прозвище. Он диггер. Точнее, раньше был диггером…
— Что-то знакомое, — сказал он.
— Ну, вряд ли вы знакомы, — усмехнулась Пуля. — Он не любитель модных вечеринок и всего такого. Обычный мужик без понтов. Думаю, он не вписался бы в вашу компанию.
— Полли, детка, а что у тебя общего с обычным мужиком? — переключился Трепетов. — Мне даже интересно… Вот честное слово.
— Не называй меня Полли, — сказала Пуля. — Мне не нравится. Почти как Долли, клонированная овца…
Трепетов рассмеялся.
— А как Леша твой тебя называл?
— Кто?!
— Алексей Синцов.
— Откуда ты знаешь его фамилию?!
— Читал в «Вечерней Москве», как он спас заблудившихся в коллекторе студентов. Я же сказал — что-то знакомое.
— Странно. Вообще-то он многих спасал.
— Так как он тебя называл?
— Пуля.
— Хм. Отлично. Пуля. Тебе подходит. Я тоже тебя буду называть Пулей, ладно?
Она пожала плечами:
— Называй как хочешь.
Музыканты перестали играть. Стинг что-то крикнул со сцены Трепетову. Тот сказал: «О'кей, тэнкс! Релакс!» Пуля смотрела на плавающих в светящейся воде людей.
— А акулы не могут приплыть сюда на свет? — обеспокоенно спросила она.
— Они боятся света и шума, — сказал Трепетов. Он поднялся и взял ее за руку. — Пошли поплаваем на сон грядущий?
Предвыборная кампания
До этой поездки Поляк даже не представлял себе, кто сейчас Бруно Аллегро, что он за фигура, что за величина. И как он вообще изменился в последнее время. Но Поляк — это одно дело. Он-то с ним еще общался в последнее время, в шашлычной у Захара сидели и тому подобное. А про Краюху и говорить нечего. Краюха года два не видел Бруно, а то и больше — с тех самых пор, как пошел ишачить на какого-то азера в бригаду…
Ну, а потом Бруно нашел их, рассказал про свою партию и все эти политические дела и предложил пойти к нему охранниками, а деньги предложил такие, что все вопросы отпали сами собой. Он никогда старых друзей не забывал и бабло не ныкал, когда оно у него было. В этом Бруно не изменился нисколько. А в остальном… Да что тут говорить. Как будто он и не Бруно уже, не Тарзан, а другой человек, неизвестно кто. И речь другая, и привычки новые, а особенно вся эта шумиха вокруг него, эти толпы фанатов… Непонятки, короче.
…Первым по списку тогда был Ярославль. Потом Иваново, Владимир, Рязань и Тула — что-то типа гастрольного тура. А сперва они в Ярославль залетели. Там прямо к самому трапу подогнали белоснежный «Ауди» с шофером. Специально для Бруно. Машина новье, массажные кресла, телевизоры в подголовниках, двигатель шесть литров, водила в костюме. Краюха когда это увидел, ему аж морду перекосило. И в мозгах тоже, видно, перекос какой-то сделался, потому что он ни с того ни с сего вдруг в пузырь полез:
— А на х…а нам этот водила, Бруно? Гони его в жопу! Я и сам водить умею! Ты ведь знаешь, тогда в грузоперевозках! Я всю жизнь мечтал, если хочешь знать, на такой белой лошадке прокатиться! С самого босоногого, бздыть, детства!
Бруно так спокойно ему: во-первых, не выражайся, ты теперь входишь в свиту политического деятеля, а во-вторых, мол, ты ведь охранник мой, а не шофер, и все равно ведь города не знаешь.
— Не знаю, так узнаю! А чего не знаю? А чем охранник шофера хуже? Мне вообще на пассажирское место впадлу, я в жизни там не сяду! Я за баранкой привык!
Раньше Бруно и слушать бы не стал, послал бы нах и мордой в асфальт, как тогда на Пречистенке. Но сейчас он сказал:
— Ладно, Краюха. Я не против. Хочешь рулить — рули, пожалуйста. Только у нас время, нас люди ждут, поэтому поехали скорее.
А перед тем шофером извинился, денег ему дал, а потом еще звонил кому-то, чтобы у водилы неприятностей с начальством не было.
А Краюха весь сразу расцвел, уселся на водительское место, вцепился в обтянутую кожей баранку: «Щас все будет в лучшем виде!»
Ага.
Потом он объяснял, что машина была неисправна, в этом все дело. И вообще на таких машинах нормальные пацаны не ездят, только укурки всякие и пидоры. Сам-то он на дизелях всю жизнь катался, типа той «Газели», на которой они мебель тогда перевозили. Вот если бы «Газель» к трапу подали, то все было бы хорошо. А тут — полтысячи лошадей под капотом и под шесть метров длины, представительский класс, понимаешь…
Ну и вот, он сперва с места как взял, так чуть багажную сцепку не протаранил — там тележки такие стояли у самолета, багаж разгружать. А потом в ворота не вписался на выезде с летного поля. Крыло помял, капот, правую фару вдребезги. И, главное, орет как резаный:
— Во, х…! Здесь передача выскакивает! Коробку убитую подсунули! Точно выскакивает, смотри! Это они спецом, Бруно, мамой клянусь!
Тут уж Поляк не выдержал, сам на него заорал:
— Ты что ж творишь, мать твою?! Какая коробка?! Вылезай нах из машины, урод, пока я тебя не порешил здесь вообще!!
А Бруно — тот не орал, ничего такого. Сигару свою сосет, в окно смотрит как ни в чем не бывало.
— Ладно, Поляк, ну чего там, со всеми бывает. Краюха просто перенервничал немного. Вот сейчас успокоится, освоится, все нормально будет… Ты сядь, сядь, не суетись! И не выражайтесь, вы меня дискредитируете!
Спокойно так сказал, даже бровью не повел. Поляк так и сел сразу. Слово «дискредитируете» ему не понравилось. Страшное слово. За это, наверное, и посадить могут, лет на десять! Политика дело такое… А там одна только фара, наверное, потянет столько, что если всего Краюху на органы продать, то все равно не хватит.
— Поехали, Краюха, не бойся ничего! Нам еще во много мест успеть надо, избиратели ждут!
…Ага. Ну, раз избиратели… И Краюха поехал. Зеленый как огурец, сам не рад, что ввязался в политику, только деваться уже некуда. И вот тут едва настоящая беда не случилась. Когда выезжаешь с летного поля, сразу — направо поворот и большая парковка. И там толпа — человек, наверное, миллион. Машин не видно даже, одни люди стоят, стена такая. Это они Бруно встречают, плакаты там всякие с его портретами, муравейниками и маленькими человечками. Кстати, карликов там в первых рядах, наверное, штук пять-семь, считай, что почти и нет. Остальные все обычные люди — мужики, бабы, молодые и пожилые, разные. Но сейчас они избиратели, а это совсем другое дело… Толпа огроменная!
Оцепление там тоже было, ОМОН и все такое… Но когда появилась машина, тут всем по барабану этот ОМОН, толпа навалилась, и несколько человек прорвались и побежали, прямо наперерез. А Краюха со страху, видно, педали попутал и, вместо того чтобы остановиться, резко рванул вперед, только покрышки взвизгнули. Вж-ж-жах! Где-то в полсантиметре просвистел от парня, который первым бежал, того даже немного отбросило волной воздуха. Поляк на переднем сиденье сидел, он увидел, что машина прямо в толпу несется, и ручник вверх рванул. Их крутануло раз и другой, потом остановились кое-как. Просто чудо, что они никого не убили. Да, настоящее чудо. В газетах и по ТВ потом треп пошел, что это кто-то из толпы спровоцировал, что там провокаторы были, и вообще плохая организация. Ну да, ну да. Хня все это, не было никаких провокаторов, был только один Краюха с его тупыми мозгами. И этого хватало, в общем…
Когда они остановились, Поляк подумал, что их сейчас из машины выковыряют и на части порвут, а если не порвут, то ОМОН в бараний рог скрутит, а если не скрутит, то их всех на счетчик поставят за разбитую «Ауди». Но ничего такого. Вся эта толпа сгрудилась вокруг, менты чуть на асфальт не ложились, чтобы какое-то пространство оставить. И хором все орут:
— Бруно, Бруно, Бруно!!! Скажи слово правды!!! Скажи слово правды!!!
И Бруно, который при всем при этом само спокойствие, он ткнул, значит, свою сигару в пепельницу, вышел из машины и одним махом, будто циркач на арене, вскочил на крышу этой «Ауди». И все стихло сразу, было слышно даже, как в здании аэровокзала объявляют посадку на рейс Ярославль — Магадан.
— Здравствуйте, мои дорогие сограждане! — начал он таким задушевным, располагающим тоном, который за душу берет и все нутро размягчает. — Маленькие и большие, толстые и худые… да, самые разные! Я к вам сейчас обращаюсь просто как к людям! Таким же, как я, и даже лучше меня! Ну, честно — я ведь не умнее любого из вас! Я даже не знаю, что сказать вам такого особенного, чтобы мы разом подхватились, куда-то побежали и что-то такое сделали, от чего всем нам сразу станет хорошо! Вот видите!
