Эд Макбейн - Забавы с летальным исходом
— Ну, давай же! — тихо подначивал ее Ипворт. — Давай!
Женщина все не решалась. Ипворт весь так и подобрался в ожидании.
— Вперед! — шепнул он.
И тут наконец дама сошла с нижней ступеньки и торжественно погрузилась в воду — словно роскошный лайнер после того, как о борт его разбили бутылку шампанского.
— Ой, ледяная! — взвизгнула она.
Ипворт обернулся к Мэтью.
— Слыхали? Восемьдесят четыре градуса, и это для нее ледяная!
— Опишите ее мне, — сказал Мэтью.
— Кого? Холли Синклер? Ну, лет тридцати четырех, тридцати пяти… Светлые волосы до плеч. Голубые глаза. Хороший ровный загар. На ней был белый полотняный костюм и белые лодочки.
Он описывал Джилл Лоутон.
Когда в одиннадцать утра к бассейну подошла Тутс, Ипворт все еще сидел там. Простуда и насморк только усиливаются, объяснил он, и это несмотря на то, что вместе с лучами этого чертова солнца его кожа впитывает драгоценный витамин D. Мэтью снабдил Тутс черно-белым снимком Джилл Лоутон. И вот теперь она показывала его Ипворту. Снимок был опубликован в газете «Калуза геральд трибюн» на следующий день после того, как обнаружили тело Эрнста Коррингтона. Заголовок гласил: «Вдова, да не та» — таким образом провинциальные газетчики изощряются в остроумии. На снимке была изображена блондинка с волосами до плеч, небрежно одетая в джинсы, сандалии и белую рубашку мужского покроя. Сделан был снимок у выхода из морга госпиталя «Хенли», куда ее привозили на опознание трупа — как тогда полагали, исчезнувшего мужа. Знай Мэтью, чем окончится его разговор с Ипвортом, он бы захватил с собой этот снимок с самого начала. Но откуда ему было знать… Ипворт внимательно изучал снимок. Тутс так и замерла в ожидании: а что, если вдруг выяснится, что у Джилл Лоутон есть близняшка-сестра, о существовании которой Джилл знать не знала и не ведала? Словом, как в комедии Шекспира.[38] Ну, пусть не Шекспира, какой-то другой комедии…
— Да, это она, — сказал Ипворт.
Ну вот вам, пожалуйста!..
С того места, где в своей обшарпанной и помятой голубой «Тойоте» сидел Уоррен Чамберс, дома Лоутонов видно не было. Зато он прекрасно видел въезд на узенькую улочку, где этот самый дом угнездился среди других аналогичных строений, возведенных в конце 60-х — начале 70-х. Мэтью сообщил ему, что Джилл Лоутон ездит на белом «Додже», и он специально проехал мимо ее дома, прежде чем занять наблюдательный пост, и убедился, что машина ее припаркована у въезда в гараж. Он вернулся к началу улочки, свернул за угол и остановился практически рядом со светофором, возле которого ей полагалось бы притормозить при выезде на главную дорогу. Вообще-то он предпочел бы запарковаться прямо напротив ее дома, но ведь здесь вам юго-западная Флорида, а не южный Бронкс.[39] И пусть даже эта дамочка его в жизни не видела, стоящая напротив машина с чернокожим может ее насторожить.
В самом начале двенадцатого зазвонил телефон.
Он тут же схватил его, надавил на кнопку.
— Слушаю?
— Уорр? Это Тутс.
— Ну, какие новости?
— Это она, — сказала Тутс.
— Понял. Я на месте, — сказал Уоррен.
Красный «Меркурий» возник на перекрестке где-то в 11.35. Ехал он с запада, по направлению от материка, и притормозил перед тем, как свернуть влево. Солнце светило прямо в ветровое стекло, и Уоррен не видел водителя до тех пор, пока машина не свернула. И, даже увидев, поначалу не был вполне уверен. Однако тут же завел «Тойоту» и последовал за ним. Мужчина принадлежал к разряду тех водителей, что любят выставлять локоть из бокового окна. На нем была розовая рубашка. И локоть так и светился, точно маяк, словно перо фламинго. Для столь узкой и тихой улочки ехал водитель слишком быстро. Но Уоррен не боялся потерять его, а потому держался на приличной дистанции. Когда наконец «Меркурий» резко затормозил рядом с белым «Доджем» Джилл Лоутон, Уоррен остановился, держась на том же почтительном расстоянии.
Из машины вышел не кто иной, как беспутный дружок Мелани Шварц мистер Питер Донофрио.
— Спасибо, что позволили приехать, — сказал он Джилл.
— Просто я жутко любопытная, — ответила она.
На мужчине была нейлоновая розовая рубашка и нейлоновые розовые брюки. Белые туфли, розовые носки. По всей видимости, принарядился ради такого случая. Стоит ли предлагать ему выпить, подумала она. Ведь и двенадцати еще нет. Разве что-нибудь легкое…
— Хотите выпить? — спросила она. — Пива? Содовой?
— Спасибо. Пивка, пожалуй, выпью, — ответил он.
— Присаживайтесь, — сказала она и пошла на кухню. Открыла холодильник, достала с нижней полки бутылку пива. И подумала, стоит ли ей опасаться бывшего дружка Мелани, который похож на гориллу, а одет ну точь-в-точь как обезьяна, которую водят с собой на поводке шарманщики.
Она подала ему бутылку пива и бокал.
— Спасибо, — сказал он и пристроился на подлокотнике кресла лицом к дивану. Поднес бутылку ко рту и стал пить прямо из горлышка. Потом отер ладонью губы и спросил: — Так вы знали Мелани, да?
— Да, — ответила она.
— Все правильно. Несколько дней назад пришел телефонный счет. Кто-то звонил из моей квартиры по вашему номеру. Целых шесть раз, и было это между семнадцатым и двадцатым этого месяца. Лично я точно не звонил. Потом вспомнил, что на тот уик-энд из Сент-Пита приезжала Мелани. Ну и позвонил в «Джи-ти-и», а там сказали, что этот номер принадлежит Джилл Лоутон. Ну вот, поэтому я и приехал.
— Не совсем понимаю почему, мистер Донофрио.
— Да потому, что Мел точно знала одного человека по имени Джек Лоутон. И о нем меня последнее время спрашивали. Вы случайно не знаете человека по имени Джек Лоутон, а?
— Это мой муж.
— Ага… — протянул Донофрио.
И отпил еще глоток пива. В доме повисла тишина. Иногда во Флориде в домах бывает так тихо, как нигде в мире… Джилл молчала и ждала продолжения.
— Она встречалась с ним на севере, верно? — спросил Донофрио.
— Если и да, то мне об этом неизвестно.
— Ну, во всяком случае, ваш адвокат считает, что они были знакомы. Ему-то, я думаю, верить можно. Так или нет?
— Да, но…
— Ведь ваш адвокат Мэтью Хоуп, верно?
— Да, Мэтью Хоуп.
— Ну, короче, пришли ко мне его люди, потолковать. А после и сам он заявился. И все они почему-то считают, что Мелани знала вашего мужа на севере. И на кой хрен им утверждать, что она знала его, если на самом деле этого не было? Я прав или нет?
— Видите ли, мы с мужем разошлись. И не виделись уже больше года, — сказала Джилл. — И я не знаю, с кем он там встречался на севере. Вообще-то я и сама пытаюсь отыскать его. Хочу получить развод.
— Ну а с ней-то вы как познакомились? — спросил Донофрио.
— Встречались как-то в театральной студии. На читке пьесы.
Донофрио глотнул еще пива.
— Хорошая была актриса наша Мелани, верно? — сказал он.
— Да, очень.
— А вы что, тоже актриса?
— Нет. Просто интересуюсь театром.
— А обо мне она когда-нибудь упоминала?
Вот тут осторожней, подумала Джилл.
— Нет. Что-то не припоминаю, чтоб она говорила о вас.
— Не говорила, что я ее дружок?
— Нет, вроде бы ничего не говорила.
— Ну а вы-то сами ее хорошо знали?
— Я же вам сказала, мы встречались в студии на читке пьесы.
— Здесь или на севере?
— Здесь.
— Давно?
— Совсем недавно.
— Когда именно?
— Ну, кажется, в начале месяца.
— И именно поэтому она вам и названивала в тот уик-энд?
— Знаете, я что-то не помню.
— Но ведь она звонила вам целых шесть раз! — сказал он. — И потом… вы знаете, что она умерла?
— Да, знаю, что она умерла.
— И знаете, чья следующая очередь?
Джилл промолчала.
— Того, кто ее прикончил. Вот найду гада, и ему тоже конец. И если вы в ближайшие дни увидите своего мужа…
— Я же сказала вам, не знаю, где…
— Ну, если вдруг случайно увидите. Передайте, что я убью того, кто прикончил Мелани. Так и скажите, этими самыми словами. Обещаете? Если вдруг случайно встретитесь…
Он допил оставшееся в бутылке пиво и со стуком поставил ее на стол возле дивана.
— Приятно было познакомиться, — бросил он и направился к двери. Взялся за ручку, уже приотворил ее, потом вдруг обернулся и сказал: — А кстати… — Покачал головой. — Нет, ладно, ничего, это я так… — и с этими словами вышел.
— Ну и какие мысли по этому поводу? — спросил Блум.
— Пока еще не знаю, не уверен, — ответил Мэтью.
Они сидели в кабинете Блума, в здании полицейского управления города Калузы, в той части этого города, которая называлась центральной. Хотя в строгом смысле слова никакого центра у Калузы не было, а были лишь Северный, Западный, Восточный и Южный районы. Ни центра, ни окраин, ничего подобного. И так называемая «центральная» Калуза располагалась в северной части города, которая, в свою очередь, представляла собой юго-восточное окончание трех городов, где они как бы сходились, сливались, образовывая так называемый Калбразский Треугольник. Приезжие недоумевали. Даже местные жители часто путались.
