Матвей Медведев - В поисках истины
— По случаю моей помолвки.
— С кем же?
— С нашим трактористом Андреем Кожуховым. Я выхожу замуж.
— Что ж, в таком случае поздравляю. Спасибо!
— С чем же у вас пирог, Эльфрида?
— С картошкой. Ну и с луком, разумеется.
— Только он у вас подгорел, кажется.
— Это мой первый опыт. В следующий раз получится лучше.
Гусев поднялся с табурета. В теплой кухне, возле топившейся печи его клонило ко сну. Ведь он спал сегодня всего какой-то час-другой. Не до сна было. Все утро он искал нарушителя. Но пока безрезультатно.
— Покажите мне свое жилище, Эльфрида. Ведь я у вас никогда не был.
— Пожалуйста, товарищ лейтенант, проходите сюда.
— Вам не страшно одной в доме, Эльфрида?
— Первое время страшно было. А теперь привыкла. Да и кого бояться?
— Граница рядом. Кстати, Эльфрида, вы никого не встречали сегодня из посторонних?
— Никого. А разве что случилось, товарищ лейтенант?
— Хочу вас предупредить, будьте осторожны. Счастливо оставаться.
— А пирог? Вы же не попробовали мой пирог, товарищ лейтенант!
— В следующий раз.
Гусев ушел. Эльфрида выждала некоторое время, потом постучала в пол:
— Выходи!
Виктор выбрался наружу.
— Ушли? Черт! — выругался он. — Почему это к тебе повадились гости? Чего они вертятся вокруг хутора, как мухи?
— Сама не понимаю. Я так боялась, что тебя обнаружат. Пожалуй, тебе надо уходить. Немедленно.
— Как бы не так! Уж не считаешь ли ты советских пограничников глупцами? Они, конечно, оставили возле хутора засаду.
— Не думаю.
— Впрочем, чего мне бояться? У меня ведь есть документы. И еще кое-что. Но это на самый крайний случай. Хорошо, я действительно пойду.
— Возьми на дорогу кусок пирога.
— Не надо.
— Что я, зря старалась?
— Ладно, отрежь кусок, пригодится. Так ты поняла, о чем я тебе сказал? Уговори какого-нибудь парня, хотя бы этого твоего тракториста, — и валяй с ним через границу.
— Я подумаю.
— Ну, прощай!
Виктор покинул хутор. Да, оставаться здесь дольше было неразумно. Пограничники могли навестить хутор еще раз, осмотреть дом, и уж во второй раз вряд ли удалось бы избежать встречи с ними.
Пока же Виктору везло. Надо же! Переплыть пограничную реку и остаться незамеченным. Добраться до хутора и даже тогда, когда его навестили люди в зеленых фуражках, суметь спрятаться от них. Но кто знает, может быть его заметили тогда, на реке, и нарочно пропустили не задержав. Такие случаи тоже бывали. О них рассказывали на занятиях в школе.
Пропустят в тыл, а потом где-нибудь на станции или в вагоне поезда задержат. «Пройдемте, — скажут, — с нами». Ну, нет, с ним этого не случится. Он живым не дастся. Пусть попробуют сунуться. Он им покажет.
Но это крайняя мера. А вообще, спрашивается, чего ему бояться? Документы в порядке? В порядке. Эти черти ловко подделывают паспорта. В кармане у него нож.
А все же для успокоения не мешало бы сейчас хлопнуть стаканчик-другой коньяка. Зря он не сунул в карман алюминиевую фляжку. Она бы не помешала. А теперь вот иди с пересохшим ртом.
Где-то, казалось совсем неподалеку, тарахтел трактор. «Тах-тах-тах» — слышалось из-за леса, и этот звук почему-то беспокоил Виктора. Он напоминал пулеметную стрельбу.
Пели птицы.
Путь Виктора лежал между полями. Он пробирался окольной тропой и видел, как высоко поднялись рожь и овес. Иногда набегал ветерок, и тогда колосья начинали шуметь и клониться к земле.
Не останавливаясь, Виктор выдернул колос и растер его между пальцами. На ладони осталось несколько зерен. Он съел их и почувствовал во рту вкус муки.
Он шел и не узнавал знакомых мест. Как они здорово изменились за несколько лет! Всюду были поля, и всюду были крупные, такие вот, как эти, полновесные колосья. А когда-то эта земля пустовала. Он хорошо помнил это.
— Пятилетка! — тихо проговорил он. И еще раз пробормотал: — Пятилетка!
Ненависть душила его.
И в то же время он трусил. Когда кончились наконец поля и дорога пошла лесом, он вздохнул с облегчением. Здесь было, по крайней мере, где спрятаться.
А может быть, он напрасно появился на хуторе у Эльфриды? Кто знает, что в голове у этой девки? Правда, когда он утром поговорил с ней откровенно, она как будто согласилась с ним. Когда он сказал, что она могла бы жить совсем по-другому, глаза у нее заблестели. Каким тоном произнесла она: «О, в самом деле, Виктор?»
Впрочем, какие у него основания верить Эльфриде? Никаких. Может быть, она просто притворяется, а на самом деле пойдет к пограничникам и выдаст его?
Он скривил рот. Эта Эльфрида — хитрая бестия. Притворяется, что заодно с ним. Сунула на дорогу кусок пирога. Вот он лежит в кармане. К черту ее пирог! Пусть валяется, на земле.
Эта Эльфрида, однако, сумела ловко устроиться. Трактористка. Еще, чего доброго, комсомолка. Живет одна в таком хорошем доме. А вот он, Виктор Лоди, должен, как волк, прятаться от людей.
С какой бы радостью он устроил людям какую-нибудь пакость. Поджег бы поля. Или насыпал бы чего-нибудь в колодец.
Но это в задание, которое он получил, не входило. Он должен был только разыскать в городе одного человека, передать ему инструкцию, взамен получить кое-какие важные сведения и вернуться с ними обратно.
Тогда он сможет купить себе мотоцикл.
В сущности, и там, откуда он пришел, не доверяли ему. Никто ему не доверял. Все отворачивались от него. Даже Хильда Корка.
И это было для Виктора всего обиднее.
10
...Начальник заставы Гусев покинул хутор с двойственным чувством.
Ему ничего не удалось обнаружить, но кое-что насторожило его. Ему показалась какой-то искусственной, не соответствующей обстановке веселость Эльфриды. Уловил он и едва заметное смущение в тоне ее голоса, и фальшь в поведении. Как будто Эльфрида что-то знает и скрывает.
Но в то же время Гусев понимал, что это еще не основание брать молодую трактористку под подозрение только потому, что ему, Гусеву, что-то показалось не совсем ладным. Мало ли по какой причине могла смутиться Эльфрида. Девушки часто смущаются без всяких даже причин. Посмотришь на девушку, и она тут же начинает краснеть. А если еще к тому же в твой дом неожиданно нагрянули такие гости, как пограничники с заставы, как тут не смутиться!
...Прошло уже немало времени с тех пор, как застава была поднята по тревоге, а следы нарушителя пока так и не были обнаружены. Комендант Рогачев отдал приказ: не прекращать поиски. Оперативные группы продолжали прочесывать местность. Но нарушитель как в воду канул...
А Лоди уже подходил к железнодорожной станции, находившейся в нескольких десятках километров от границы. День клонился к закату. Розовые краски на небе предвещали хорошую погоду. Взяв билет, Виктор стал дожидаться поезда. Никто ничего не заподозрил, глядя на этого высокого угрюмого человека с черными жесткими волосами, похожего то ли на работника лесопункта, то ли на матроса с речного буксира. Мало ли зачем и куда едет этот пассажир!
На станционной платформе находилось довольно много народа. Стояли женщины с корзинами, прикрытыми шерстяными платками, судя по всему с грибами и ягодами, которые они набрали в дальнем лесу. Пожилые колхозники в соломенных шляпах и высоких сапогах. Два-три любителя-рыболова с удочками и другим снаряжением. Подростки. Никто не обращал на Виктора никакого внимания, но тем не менее он продолжал держаться настороже. И лишь когда подошел поезд и он сел в вагон, выбрав место у дверей, чтобы удобнее было видеть всех входящих и выходящих, почувствовал: вот теперь опасность, которая угрожала ему все это время, действительно позади.
Ехать пришлось долго. Из одного поезда Лоди пересел в другой, который увез его еще дальше от границы. Только на утро следующего дня прибыл он на конечную станцию. Виктор вышел на перрон. Шум, суетня под гулкими сводами большого вокзала, свистки кондукторов, крики носильщиков, пробиравшихся с вещами сквозь толпу, грохот багажных тележек — все это немножко ошеломило его, привыкшего к одиночеству, тишине и безлюдью. Брезгливо кривя рот, он поспешил выбраться на площадь и зашагал по улице, слившись с потоком прохожих.
Было воскресенье, и многие жители города устремились в парк культуры и отдыха. Туда же направился и Виктор, после того как забронировал за собой койку в общежитии-гостинице при рынке. День был жаркий, полный солнца и синевы, но здесь, в парке, дышалось легко — рядом был залив. Там белели паруса и летали чайки. В самом парке били фонтаны. Они безостановочно лили свои струи, сея вокруг себя мельчайшую водяную пыль.
Виктор подошел к киоску, в котором торговал газированной водой немолодой мужчина с толстым, отечным лицом, и, дождавшись, когда около прилавка не стало очереди, спросил:
