Филлис Уитни - Голубой огонь
Теперь она снова направилась по Эдерли в сторону горы и очутилась на аллее, приютившей цветочный рынок. Здесь она купит побольше чинксов, чтобы украсить дом. К приезду Дэрка она поставит их повсюду. Он приедет скоро, хотя еще не уточнил, когда. Но прежде, чем купить цветы, она сделает еще несколько снимков цветочного рынка, чтобы восстановить кадры, уничтоженные Вилли. Ее внимание сосредоточилось на этом и тут же пропало. Нет, не сегодня. Такие мысли она не должна допускать.
Она наслаждалась цветом, запахом и формой растений. Она улыбалась цветным женщинам, предлагавшим ей свой товар, доходила до конца рынка и возвращалась назад.
В это время со стороны Эдерли-стрит вошел Никлас Ван Пелт, опираясь на руку Томаса и неся в другой руке трость. Сюзанна обрадовалась такому случаю. Теперь она снова сфотографирует его среди цветочных прилавков. Она вытащила свой экспонометр и определила экспозицию. Томас не заметил ее. Он оставил Никласа на обычном месте, попрощавшись и не глядя по сторонам.
Сюзанна сделала несколько шагов вдоль длинного прохода между рядами, определяя расстояние и присматриваясь к объекту съемки. Был пасмурный день: тени, придающие контрастность и глубину снимку, отсутствовали. Но пленки было много, и можно было сделать несколько попыток.
Та же самая полная женщина подошла к Никласу, чтобы забрать его трость, и он нагнулся над ближайшей миской с цветами, вдыхая их аромат.
Внезапно Сюзанна замерла на месте. Радостная улыбка, появившаяся на ее губах, застыла. С ужасающей ясностью она вдруг поняла, как совершается второй шаг передачи контрабандного товара, как умно и внешне невинно это обставлено. На этот раз не так примитивно и грубо, как с сигарами. Данный способ был продуман намного лучше. От того, что она узнала, ей стало плохо, и она не смогла бы сейчас разговаривать с отцом.
Она кое-как проскользнула за его спиной, настолько близко, что, вытянув руку, могла коснуться его руки. За запахом окружавших его цветов он не мог почувствовать ее духи. Никто не заметил ее, за исключением, возможно, некоторых покупателей цветов; через минуту она была снова на улице и поспешно направилась в сторону авеню.
Плакала ли она или это туман осел на ее щеках? Она плакала от мысли, что почти обрела отца только для того, чтобы снова потерять его. На этот раз навсегда. Теперь она знала, кто дал указание уничтожить пленку. Томас видел, что она фотографировала, когда заходил за Никласом на рынок в тот день. Он, конечно же, доложил об этом. Снимок, запечатлевший Томаса на ступеньках библиотеки, не требовал уничтожения. Указание было передано через Томаса Вилли. Затем было дано указание остановить ее, когда была обнаружена пропажа из коробки с сигарами. Теперь она знала, кем. А кому — неважно. Оба эти указания дал ее отец. Может быть, Маре, более вероятно, что Томасу. Возможно, даже Дэрку, если Дэрк был в курсе этих дел. Хотя она все еще не верила, что Дэрк способен был взяться за такое поручение. Она скоро увидит его и потребует от него объяснений.
Вдоль грязного, с красноватым оттенком тротуара авеню виднелись небольшие лужи: с молодых дубов, росших по обеим сторонам, стекали капли влаги. На фоне промокшей горы вырисовывались красивые белые башни еврейского храма, повсюду вокруг него слышалось клекотание и воркование голубей. Совсем недавно мир и спокойствие этого места соответствовали ее настроению. Сейчас она едва замечала дорогу, поднимаясь по склону в направлении дома. Когда она прошла через ворота Орлиного Гнезда, то обнаружила, что все еще сжимает в руке экспонометр.
Вилли, заслышав ее шага на дорожке, отвлеклась от работы, чтобы открыть дверь.
— Ваш отец звонил около часа назад, миссис Гогенфильд, — сказала Вилли. — Он огорчился, не застав вас.
Сюзанна едва понимала ее. В этот момент она ничего не хотела говорить отцу и ничего слышать о нем.
Вилли взяла ее пальто и последовала за ней в гостиную.
— Мистер Ван Пелт просил передать, что погода завтра должна быть ясной и приятной и он планирует проехаться на автомобиле по Кейпу. Мистеру Корнишу предложено вести машину. Мистер Ван Пелт подготовил все для пикника, и, если вы будете готовы утром к девяти часам, он за вами заедет. Он сказал, что если это вас устраивает, то нет необходимости перезванивать ему.
Сюзанна подумала о том, что не сможет поехать. Она не сможет смотреть в лицо отцу, пока все хорошо не обдумает и не решит, как надо действовать. Она не имела представления, что делать.
Вилли смотрела на нее, озадаченная и немного обеспокоенная. Сюзанна попыталась улыбнуться.
— Спасибо, — сказала она. — Я, может быть, позвоню ему по позднее.
Но она не позвонила ему. Не позвонила и вечером. Ей нечего было сказать ему. Она даже не смогла заставить себя сказать ему, что не может принять его приглашение прокатиться по Кейпу. Если он спросит, почему, что она могла ему сказать?
После того, как Вилли ушла в свою комнату, Сюзанна долго сидела у радиоприемника, пытаясь собраться с мыслями на фоне музыки. Кто-то пел песни на африкаансе — старые народные мелодии, которые часто любил насвистывать Дэрк:
«Двигаясь к Претории…»
Ей внезапно подумалось, что она кое-что сможет сделать, если поедет завтра. Она сможет рассказать Джону Корнишу о своем открытии. Если она поедет, то наверняка сумеет уединиться с Корнишем, когда отец будет отдыхать. Больше ничего она придумать не могла, ни к кому больше не могла обратиться.
Прозвучал прогноз погоды для Южноафриканского Союза, и была обещана хорошая погода. Не было даже надежды, что сегодняшнее ненастье усилится и даст ей при желании возможность ничего не предпринимать и отложить все свои действия.
Утром она поняла, что прогноз сбывается. Она надела темно-зеленые брюки с коричневым свитером и повязала волосы зеленым платком. Все ее движения были вялыми, и настроение не улучшалось.
Когда Вилли пришла сказать, что мистер Корниш ожидает ее внизу, она взяла фотоаппарат, с безразличием перекинула через плечо тяжелый ремень своей большой кожаной сумки, подхватила пальто на случай ветра и пошла на встречу с отцом.
ГЛАВА XX
Никлас Ван Пелт сидел на заднем сиденье. Его голова повернулась к дому, когда он услышал шаги дочери. Когда она, пожелав ему доброго утра, стала садиться возле него, он остановил ее:
— Почему бы тебе не сесть рядом с Джоном, дорогая? У меня здесь уложен обед. Мара слишком занята сегодня, чтобы присоединиться к нам, но она кое-что приготовила для нас.
Джон подошел открыть дверцу машины, и Сюзанна, садясь, поймала на себе его взгляд. Она поняла, что он почувствовал неладное, даже более неладное, чем прежде. Но он ничего не сказал и направил автомобиль к Клуф Нек, где они могли переехать через перевал и, спустившись, выехать на Марин Драйв. Они в молчании миновали Кемпскую бухту, и Сюзанна вспомнила их с Дэрком совсем недавнюю прогулку по песку.
Насколько Дэрк осведомлен о том, что происходит на цветочном рынке? Она очень хотела бы знать это. Может быть, он не в курсе? Наверняка он также был одурачен хитростью Никласа Ван Пелта. Она должна верить в это, должна придерживаться этой версии, пока снова не встретится с ним и обо всем не расспросит.
Пока они ехали по трассе, она видела море с одной стороны и сменяющие друг друга пики — с другой. Один раз она повернулась на своем сиденье назад, чтобы взглянуть на отца. Он сидел с зажатой между колен тростью. Его голова вначале была повернута в сторону Атлантики, он чувствовал на своем лице дуновение морского ветра. Затем он повернулся в сторону гор, как будто ощущая их присутствие и мощь. Сегодня в его лице не было нежности, его мысли нельзя было угадать за непроницаемой маской, которую он научился носить.
Сюзанна подумала, каким беззащитным должен себя чувствовать слепой человек. Те, кого он не видит, легко могут изучать его, при желании позволяя себе то, что недопустимо по отношению к зрячему. Но Никлас научился хорошо скрывать свои секреты за холодной маской лица, за темным блеском очков. Только один раз она с удивлением увидела его без маски — в тот день в маленьком саду для слепых. Тогда она почувствовала нежность к нему, которой не испытывала теперь.
Никлас заговорил громко, будто сам с собой:
— Дрейк сказал, что это красивейший из мысов, а Диаз называл его мысом Штормов.
— В то же время мы, — добавил Джон Корниш, — иронически называем его мысом Доброй Надежды.
— Иронически? — переспросил Никлас.
— Какая добрая надежда может быть здесь, в Южной Африке?
— Но вы должны признать, что наше правительство сняло напряженность, — успокаивающе сказал Никлас.
— Только к чему это ведет? — раздраженно отозвался Джон. — Вы думаете, что мы поверили в легенду про мальчика и дамбу? Если Ганс стоит достаточно долго, давя пальцем, то воды отступят. Но каждый здравомыслящий человек знает, что этого не будет. Давление растет, и дамба будет смята в лепешку с последующим хаосом. Тем не менее Ганс упрямо стоит и кричит, что Другие ему мешают и что он сможет один таким способом удержать воды.
