Ольга Хмельницкая - 33 счастья
Защокин и Марьяна внимательно слушали.
– Это очень хорошо, – сказала Филимонова, – но я думаю, что мы тоже должны вам кое-что сообщить.
– Что именно? – спросил Скляров.
Он был полон энтузиазма и уже предвкушал, как сообщит шефу об обнаружении яйца, судьбой которого озабочен лично президент.
– Если барионикс вывелся, то надо быть очень осторожными, – уклончиво пояснила Марьяна. – Тем более в темноте переходов и подземных галерей.
Скляров на секунду нахмурил брови.
– Вы намекаете на то, что он опасен? – удивился Олег. – Я, конечно, понимаю, что птенчик выведется крупный, но это всего лишь…
– Не всего лишь, – сказала Марьяна. – Не всего лишь!
Майор перевел взгляд на академика. Тот кивнул.
– К сожалению, Министерство здравоохранения в моем лице присоединяется к этим предупреждениям, – сказал он похоронным голосом. – Это страшное существо! Если оно еще не вывелось, пока что все не так ужасно…
«… потому что мы быстренько сделаем из него яйцо всмятку. И не важно, что с нами потом сделают то же самое защитники дикой природы», – добавила про себя Марьяна.
– … но если барионикс уже вывелся, это может обернуться сущим кошмаром, – закончил Александр Павлович свою мысль. – Поэтому я очень, очень прошу вас! Будьте осторожны там, в подземелье.
Олег не смог сдержать снисходительной улыбки.
– Вы видели фильм «Чужой»? – спросила майора Марьяна.
– Да, – кивнул Олег, явно не принимая их слова всерьез. – Конечно.
– Это то же самое, – замогильным голосом ответила Филимонова. – И я не преувеличиваю. Скорее преуменьшаю.
– Ладно, – отмахнулся от них Олег, – давайте перейдем от теории к практике. Где здесь вход в подземелье? Будем действовать.
Ступеньки, ведущие из подвала вниз, в скалу, спецназовцы и примкнувшие к ним ученые обнаружили довольно быстро.
– Судя по всему, это и есть жертвенник, – шепотом сказала Виктория, глядя на черную плиту со звериным оскалом.
Вокруг стояли идолы. Вид у них был кровожадный. У Евы побежали по спине мурашки. Ей захотелось как можно быстрее уйти из этого страшного места. Ей казалось, что скульптуры следят за ней своими злыми глазами.
– Да уж, красавчик, ничего не скажешь, – пробормотала Ева, разглядывая яростную физиономию, глаза которой были выпучены, а рот – открыт.
– Ты думаешь, он злится? – тихо спросила Сушко. – По-моему, этот человек кричит от ужаса.
Девушки потрогали пальцами гладкую поверхность.
– Какой интересный камень, – сказала Виктория, – интересно, чем они умудрились так его отполировать? Невероятно!
– А еще – камень совершенно квадратный, – добавила Ева, продолжая коситься на идолов. – Они что, под линейку рисовали?
– И рисунок такой натуральный! Не скажешь никогда, что это сделано много веков назад, – засомневалась Сушко. Ей тоже было не по себе в этом неприятном месте.
– Ха, – не согласилась с ней Ершова, – ты посмотри, какие скульптуры ваяли греки две тысячи лет назад и какие лепят наши современные скульпторы. Небо и земля! Причем небо как раз было тогда, пару тысячелетий назад. А у нас слабые художественные потуги активно маскируют под современное искусство, – добавила она, стараясь держаться подальше от плиты и от идолов. Ощущение, что они на нее смотрят, было очень неприятным. В этих окаменевших фигурах было что-то гипнотическое.
– Девушки, – раздался из-под земли глухой мужской голос. – Вы, может, проведете диспут об искусстве как-нибудь потом?
Ева считала себя человеком достаточно смелым, но тут ее чуть не хватил инфаркт. Виктория вскочила на ноги. От волнения у нее перехватило дыхание.
– Юра! – воскликнула Сушко. – Юра, ты там? Ах, мой дорогой!
И она упала на плиту, прижав ухо к гладкой поверхности и прислушиваясь. В ту же секунду Ева уловила легкий щелчок.
– Назад!! – закричала она. – Виктория!
Черная глянцевая поверхность уже пришла в движение. Сушко заскользила вниз, прямо на острые сталагмиты.
Скляров, спецназовцы и двое ученых спускались вниз, в чрево скалы.
– Ступеньки, – пробормотала Марьяна, – это что, древний монастырь?
– Вряд ли, дорогая, – покачал головой Александр Павлович, – думаю, если и монастырь, то не христианский.
Филимонова незаметно пнула академика ногой. Тот засмеялся и ущипнул девушку за бок. Почему-то рядом с агентом Европола он чувствовал себя как в юности. Ему было не страшно, а весело.
«Я влюбился! – подумал криомедик. – С первого взгляда, буквально».
Ступеньки вели все ниже и ниже. Вскоре группа людей вышла в круглую галерею, откуда во все стороны расходились узкие, прорубленные в известняке туннели.
– Так, – сказал Скляров, заглядывая в бумажку, где было напечатано донесение Евы, – третий туннель справа.
Он без колебаний двинулся вперед. За ним, чутко прислушиваясь, пошли бойцы и Марьяна с Защокиным. Два водолаза тащили тяжелое оборудование. Взрывотехник нес динамит. Спелеологи были увешаны карабинами, крючьями, веревками и альпенштоками. Тьму разогнали мощные фонари. Через несколько минут все достигли круглого помещения. На полу стояла каменная чаша, полная воды.
– Это и есть вход, – пояснил Олег, еще раз посмотрев в донесение. – Он ведет прямо в логово преступника.
Водолазы облачились в гидрокостюмы и начали погружение. Повисла тишина. Несколько минут вода оставалась почти неподвижной. На ее поверхности виднелась лишь небольшая рябь. Внезапно из темной жидкости вынырнула человеческая голова.
– Да, это проход, – подтвердил один из водолазов. – Славик только что отключил воду, через некоторое время можно будет натянуть веревки и пройти. Но там что-то странное…
– Что? – подались вперед Марьяна, Защокин и Скляров.
– Пятна на полу, обрывки какие-то, – пожал плечами водолаз. – И запах… характерный такой.
Уровень воды между тем постепенно понижался. Вскоре обнажились темные ступеньки. Один из бойцов ступил было на лестницу, но Олег категорически запретил ему спускаться.
– Это не переход, а хитроумная ловушка, – сказал он, – Ева нас предупредила.
Спелеологи быстро натянули веревки. Вскоре бойцы стали по одному спускаться в темный провал, путешествие через который чуть не стоило Ершовой жизни.
Миша приподнялся. Прямо в его глаза светило яркое солнце. Одежда почти высохла. Все его мышцы ныли и болели. Вставать не хотелось. Есть – тоже. И даже пить не хотелось, только лежать и смотреть на облака, сменившие тяжелые мохнатые тучи.
«Надо идти в город, обзванивать больницы и травмопункты и выяснять, что там и как», – думал он.
Миша напряг тело, но встать не смог.
– Сейчас, – пообещал он непонятно кому.
Но вторая попытка оказалась такой же неудачной, как и первая. Голова физика закружилась, и он снова растянулся на траве.
«Может, мне проще ползти»? – подумал Манусевич.
Он осмотрелся. Неподалеку росло невысокое дерево. Миша дополз до него и встал, цепляясь руками за ветви. Ему было очень плохо.
– Видимо, я все-таки мало тренировался, – решил он, – отныне буду бегать марафоны со штангой на плечах.
Пошатываясь, он вышел на обочину и заковылял вперед. Сзади засигналили. Секунду спустя возле Миши притормозил автобус.
– В Краснодар идете? – насмешливо сказал водитель, блеснув золотыми зубами. – Могу подвезти, но деньги вперед и только если ты будешь сидеть на полу. А то все сиденья запачкаешь глиной.
Миша пошарил по карманам. У него было достаточно денег, но все – мокрые.
– Ничего, – усмехнулся водитель, – высохнут.
Полупустой автобус, чадя, двинулся вперед, а Манусевич уселся на пол в проходе и подумал, что комфорт – очень относительное понятие.
– Вика! Вика! – закричала Ева, бросаясь вперед.
Сушко падала вниз, пытаясь зацепиться пальцами за гладкую поверхность жертвенника. На мгновение на полированном камне мелькнуло отражение ее искаженного ужасом лица. Виктория взглянула вниз и увидела ряд острых пик.
– Держись, держись! – послышался снизу крик Бадмаева.
– Она падает! Сделайте хоть что-нибудь! – прорыдала женщина, голос которой до странности напомнил Сушко интонации Анастасии Геннадиевны Колбасовой.
В ту же секунду в запястья Виктории вцепились ногти Евы. Падение замедлилось. Ершова тяжело дышала. Он была легче, чем крупная Виктория, и держала ее изо всех сил.
«Сейчас мы упадем вместе, – подумала Ершова, – и я ничего не смогу с этим поделать!»
Страшные пики слабо серебрились в лучах фонарика.
– Надо хоть за что-нибудь зацепиться, хоть за что-нибудь, – проговорила Виктория, стараясь не шевелиться и продолжая медленно съезжать вниз по жертвеннику, увлекая за собой Еву.
– Конечно, надо зацепиться, – согласилась с Викторией Ершова, – но ведь не за что! Абсолютно не за что!
Не отпуская рук Сушко, Ершова стряхнула с ноги кроссовку, а потом и носок.
