Ольга Хмельницкая - 33 счастья
– Ну невозможные конспираторы, – вздохнул ботаник, – просто маньяки!
Он сел на край черной плиты. Ему показалось, что где-то в глубине горы раздался тихий щелчок.
– Это что еще такое? – удивился Бадмаев.
Он прислушался, но щелчок не повторился.
– Ага, – возликовал Юрий, – сама плита является огромной кнопкой. Сейчас я открою дверь!
Он встал на одно колено на край черного полированного зеркала с оскаленной физиономией посредине и хорошенько на нее надавил. Раздался второй щелчок. Внезапно плита с распластавшимся на ней Юрием пришла в движение.
«Ой, – запоздало подумал Бадмаев, – это, наверное, не ручка для открывания двери в туннеле, а что-то совсем другое! Может быть, жертву не убивали, а просто клали на плиту, и камень со страшной рожей проглатывал несча…»
Ботаник бросился назад, пытаясь соскочить с плиты на известняковый пол, но заскользил по гладко отполированной плите. Подушечками пальцев он ощутил на камне легкие царапины.
– Эге, да тут многие пытались зацепиться до меня, – сообразил Юрий.
Теперь плита встала почти вертикально. Открытый в ярости рот, выбитый посредине, казалось, смеялся.
– Вика! – заорал во всю мощь своих легких Бадмаев, падая во тьму. – Вика!!
Потом он ударился обо что-то твердое и потерял сознание.
Почтовая машина ползла медленно, как улитка, но когда Манусевич, сгибавшийся по тяжестью Алены, махнул рукой, фургон ускорился, словно водитель испугался.
– Остановись! Ну пожалуйста, остановись, – проговорил Миша.
Он упал на колени и протянул к почтовой машине руки. Фургон, отъехавший на приличное расстояние, затормозил и дал задний ход.
– Что там у вас? – подозрительно спросил худой и высокий молодой человек, слегка приоткрыв окно и выглядывая в щелочку.
– Девушка. Разбила ногу. Сепсис, – проговорил Миша, пытаясь вспомнить хоть одну молитву. – Довези нас до больницы!
Худощавый почтальон окинул подозрительным взглядом мощную фигуру Манусевича.
– Девушку возьму, а тебя – нет. Нет места, – пояснил он.
– Спасибо, – кивнул Миша. – Пожалуйста, помоги. Ей очень плохо.
Мужчина взглянул в белое лицо Алены и нахмурился.
– Ладно, – сказал он, – но моя колымага быстрее шестидесяти километров в час не едет. Тут уж ничего не поделаешь. Это же не «Феррари». К тому же мне еще надо завезти почту в два горных села.
– У нас все равно нет выбора, – сказал Манусевич.
Он положил Алену на пассажирское сиденье. Она никак не реагировала на происходившее. Наклонившись, Миша поцеловал ее щеку и вздрогнул. Кожа был холодна как лед.
– Что, уже умерла? – спросил почтальон, делая круглые глаза. – Тогда вытаскивай ее! Живую повезу, так уж и быть. А вот трупов мне тут не надо.
Миша проверил пульс. Сердце Алены еще билось, но прерывисто, неуверенно и слишком быстро.
– Она жива, – прохрипел физик, – пока еще.
– Ну, тогда я поехал, – сказал почтальон, – только напоминаю, что мне еще надо заехать в два поселка. А потом я поеду в город, там ее и оставлю, в травмопункте.
Водитель захлопнул дверцу. Поскрипывая, клацая всеми деталями и нещадно чадя, машина с трудом двинулась вперед.
– Ты слышала? – переполошилась Сушко. – Юрий меня звал!
– Ага, – кивнула Ева, вскакивая на ноги. – Причем голос у него был такой, словно он зовет на помощь.
Они заглянули вниз, в колодец.
– Юра! – позвала Виктория. – Ау!
Ботаник не отозвался.
– Может, он сорвался и упал вниз? – предположила Виктория.
Они еще немного покричали, чутко прислушиваясь, но ботаник не отзывался.
– Давай полезем и посмотрим, что стряслось, – сказала Виктория.
– Давай, – кивнула Ева.
Одна за другой девушки принялись спускаться по тросу вниз.
– Ужас, как у меня саднят руки, – вздохнула Ершова, – ни минуты покоя! Я уже не могу дождаться, когда окажусь дома, на диване. А приключения все не кончаются и не кончаются.
– Нам еще надо Колбасову найти и яйцо забрать из тайника, куда ты его переложила, – напомнила Виктория. – Так что ты пока не расслабляйся.
– А мне надо узнать, как там мой жених, – вздохнула Ева, – обнаружил ли его спецназ? Кстати, они скоро должны быть здесь. Так что помощь идет.
Девушки спускались вниз по каменному колодцу, упираясь ногами в округлую стенку, как раньше это делал Бадмаев.
– Что там случилось с Юрой, как ты думаешь? – спросила Виктория. – И куда он подевался?
– Может, его где-то завалило? – предположила Ева. – Тот факт, что Бадмаев позвал тебя, говорит о том, что он заметил грозящую ему опасность. Более того, он считает, что ты могла бы ему помочь.
– Это все хорошо, – с тревогой добавила Сушко, – но только где же он сам?
Девушки приближались к первой нише. Сначала на пол, слегка раскачавшись на тросе, спрыгнула Ева. За ней последовала Вика.
– А-а-а-а! – завизжала Виктория, осветив фонариком скелет.
– Ему лет пятьсот, не меньше, – пробормотала Ершова, – это, очевидно, давняя история. Я не думаю, что он опасен.
Ева изучила железное кольцо и цепь, которыми несчастный скончавшийся пленник был прикован к скале.
– Ужас. Тут когда-то разыгралась настоящая трагедия, – пробормотала Сушко. – Ты думаешь, это скелет мужчины?
– Думаю, да. Скорее всего, это военнопленный, – кивнула Ева.
– А может, это женщина, – предположила Виктория, – заточенная в каменный мешок мужем за неверность?
Ева скептически подняла брови.
– Вряд ли, – сказала она.
– Или, – продолжила строить предположения Сушко, – не исключено, что она, эта несчастная красавица, из ревности отравила свою соперницу, любимую жену хана в гареме, и за это ее посадили сюда.
– Очень романтично, – сказала Ева, – но все-таки это скелет мужчины. Смотри, он был высокого роста, и у него были широкие плечи. Таких мощных женщин, по-моему, не бывает.
– Может, амазонка, – пробормотала Сушко.
– Может, – кивнула Ева.
Они снова схватились за трос и продолжили спуск.
– Я думаю, что он застрял в одной из ниш. Что-то с ним случилось, – сказала Ершова.
– Только бы он был жив, – вздохнула Сушко. – Надо спешить! А вдруг он как раз сейчас задыхается?
Девушки торопливо спускались в следующую нишу. На первый взгляд, она была абсолютно пуста.
– Сундук! – вдруг взвизгнула Сушко.
– Ух ты, – удивилась Ева. – Какая прелесть!
Сундук был огромным, кованым, с позеленевшими от времени медными полосами.
– Может, он внутри, в сундуке? – предположила Виктория. – Полез посмотреть, что там внутри, и его захлопнуло.
– Юра! Юра! – закричали девушки, стуча по кованой крышке.
Потом они попытались ее открыть.
– Заперто, – пробормотала Ева, – не открывается!
– Может, просто слишком тяжелая крышка? – предположила Сушко.
Вдвоем они напрягли все свои силы, пытаясь поднять крышку вверх, но она не поддавалась ни на миллиметр.
– Я думаю, Юрий вряд ли бы стал забираться в сундук, – с сомнением сказала Ева. – Думаю, он где-то в другом месте.
В этот момент откуда-то издалека, из глубины горы, послышался слабый крик Бадмаева.
– Это он! Он кричит! – воскликнула Сушко.
Девушки прислушались, но ничего больше не было слышно.
– Мы идем!! – что есть силы завопили Ева и Виктория хором. – Где ты?
– Ищите жертвенник! – проорал Бадмаев и затих.
– Жертвенник, – повторила Ершова.
Они быстро поползли по тросу вниз, заглядывая в каждую из ниш в поисках того, что хоть отдаленно напоминало бы место для принесения религиозных жертв.
Юрию несказанно повезло. Он падал в туннель, прорубленный под жертвенником, боком, и поэтому не напоролся на частокол острых, как шило, кольев, которыми был усеян пол глухой каменной камеры. Упав, Бадмаев оказался зажатым между двумя рядами кольев. Он попытался пошевелиться, а потом потихоньку выпрямился.
«Ну точно, в рубашке я родился, – подумал он, потрогав острый шип ближайшего кола. – И хорошо еще, что я падал с краю, а не из центра, как другие несчастные».
Юрий подобрал свой фонарик и осмотрелся. Пол камеры был устлан костями. На некоторые из кольев, оказавшихся, при ближайшем рассмотрении, сделанными из сталагмитов, были наколоты черепа.
– Какой кровожадный народец! Я его все меньше и меньше уважаю, – проговорил Бадмаев. – Признак настоящей цивилизации – это прежде всего гуманизм.
– Я с вами полностью согласна, Юрий Рашидович, – проговорил из угла знакомый женский голос. – Гуманизмом тут и не пахнет!
Потрясенный Бадмаев вскинул фонарик. В углу, на участке, где колья были вырублены, сидела Анастасия Геннадиевна Колбасова.
– Добрый вечер, Юрий, – сказала директриса, – вы, наверное, пришли меня спасать? Большое вам спасибо! Если честно, я ни секунды не сомневалась, что меня найдут.
– Ну конечно, – улыбнулся Бадмаев, начиная тихо смеяться, – конечно, мы бы вас рано или поздно нашли. А как вы здесь оказались? И кто вас сюда привел?
