Питер Аспе - Дети Хроноса
– «Кофейным арестом»?
Ханнелоре пригубила горячее вино.
– Ведь все знают, что вы вместе пили кофе, – сказала она с каменным лицом.
Телефон – отвратительная вещь. Он звонит в самый неподходящий момент. Ван-Ин выругался. Он поставил бокал и побежал на кухню.
– Алло.
– Прошу прощения, что беспокою вас так поздно, комиссар, но…
– Что случилось, Херман?
Ван-Ин узнал голос дежурного офицера. Херман Тант говорил взволнованно, что ему было не свойственно.
– Речь идет о неком Артсе, – сказал он довольно неясно.
– Что с ним?
Ван-Ин отреагировал глупо. На другом конце провода на мгновение стало тихо. Тант жалел, что дал себя уговорить позвонить комиссару.
– Ну, – нетерпеливо напирал Ван-Ин.
– Артс говорит, что он срочно хочет с вами поговорить, я…
Ханнелоре сбросила с себя плед. Ван-Ин выглядел так, словно у него вдруг обнаружилась необыкновенная проницательность.
– Ты о Вилльяме Артсе?
Ханнелоре подошла поближе.
– Да, – сказал Тант с облегчением. – Жандармерия в Завентеме задержала его пару часов назад. Артс хочет говорить только с вами. Он говорит, что это дело жизни и смерти.
Ван-Ин жестом показал, чтобы Ханнелоре тоже послушала.
– Скажи ему, что я сделаю все необходимое, Херман. Где он сейчас?
– В Брюсселе, комиссар.
Ван-Ин знал, что это означает. Если он пойдет официальным путем, ему удастся поговорить с Артсом только через неделю. Он повесил трубку и позвонил Де-Ки. Главного комиссара дома не было. Ван-Ин терпеливо выслушал вздор, который нес автоответчик.
– Он говорит, чтобы по срочным делам звонили в полицию.
Ханнелоре взяла трубку.
– Налей еще бокал горячего вина, – улыбнулась она.
Пока Ван-Ин выполнял свое задание, Ханнелоре позвонила прокурору Бекману. Тот обещал лично взяться за это дело. Через десять минут был ответ. Бекман заверил Ханнелоре, что завтра утром Вилльям Артс в сопровождении жандармерии будет перевезен в Брюгге.
– Доволен? – спросила она немного вызывающе.
Ван-Ин налил полные бокалы и ложкой размешивал в горячем вине мед.
– Не знаю, что бы я без тебя делал, Ханне. Я почувствовал себя почти виноватым.
Она улыбнулась, как Мона Лиза, и степенно вернулась в гостиную.
– Ты можешь легко вернуть этот долг! – крикнула она. – Я оставила свой бокал на кухне. Если бы ты мне его принес…
Ван-Ин автоматически повиновался. Раньше он всегда себя спрашивал, как женщинам удается выдрессировать своих мужчин в покорных обезьянок. Теперь он это знал.
– Спасибо, дорогой. Еще сигаретку – и я почувствую себя царицей Савской.
Ван-Ин снова продефилировал на кухню. Он взял с кухонного стола чистую пепельницу и достал из холодильника кусок молодого выдержанного сыра. Это лакомство он сейчас заслужил.
Йос Броуэрс припарковал «рено» перед виллой своего заказчика. Осмотрительность теперь больше не имела значения. Он оплошал, и это означало, что Вандале больше никогда его не наймет. Деньги будут готовы, пообещал старик.
Бывший жандарм поднял воротник и большими шагами прошел по газону к входной двери. Сквозь щелочки закрытых штор наружу просачивались желтоватые струйки света.
Броуэрс позвонил в дверь. Холодный ветер пронизывал его штанины насквозь. Опавшие листья шуршали на земле. Он терпеливо ждал, пока Вандале откроет дверь. Когда этого не произошло, Броуэрс подошел к окну. Он побарабанил по нему пальцами. Внутри было тихо, лишь ветер завывал над польдером.
Бывший жандарм невнятно выругался. Он пошел к своей машине. В бардачке он всегда хранил маленькую плоскую коробку с несколькими инструментами для взлома.
Вандале сидел за роялем. Его голова лежала на клавишах. Они были покрыты отвратительным месивом. К горлу Броуэрса подступила тошнота, когда в луже темно-красной крови он разглядел черные кусочки внутренностей Вандале. Лицо старого педофила было искажено болью. Вандале был мертв. Он выхаркнул свои гнилые легкие и захлебнулся собственной скверной.
Глава 15
Главный комиссар Де-Ки повесил свое безупречно чистое пальто на вешалку. Он смахнул с плеч воображаемую пыль, пожал Ван-Ину руку и встал перед окном. Положение было щекотливым. Когда Ван-Ин позвонил ему полчаса назад, он немедленно сел в машину.
– Когда он приедет? – спросил главный комиссар.
– В полдевятого, – ответил Ван-Ин.
Де-Ки повернулся. Его лицо выражало озабоченность. За прошедший год судебный аппарат выдержал немало ударов. Если Ван-Ин прав и главный инспектор Барт ответственен за убийство Ива Провоста, это не пойдет на пользу имиджу его полицейского корпуса. Де-Ки постоянно говорил «мои люди». Пятно на гербе полиции Брюгге он рассматривал как личный позор. В этой позиции он был особенно тверд.
– А когда ты ожидаешь того, другого?
– В девять часов, – сказал Ван-Ин. – Командующий жандармерией Брюсселя пообещал в восемь часов посадить Вилльяма Артса в транспорт.
Ван-Ин закурил сигарету. Для этого ему не надо было спрашивать разрешения у своего начальника. Ведь это был его кабинет.
– Те двое как-то связаны?
– Они знают друг друга по начальной школе, – кивнул Ван-Ин.
– И ты точно знаешь, что Дирк Десмедт и Дирк Барт – это один и тот же человек?
– В любом случае даты рождения совпадают. По-моему, Дирк Барт в двадцать один год взял фамилию матери.
Де-Ки принялся ходить взад и вперед. Он очень надеялся, что на этот раз Ван-Ин ошибается.
– Остальное вы можете прочитать в его досье.
Ван-Ин протянул главному комиссару блекло-зеленую папку.
– Дирк Барт ходил в школу на Эзелстрат, и у него есть брат, которого зовут Дани.
Де-Ки отмахнулся. Он бы только выставил себя в глупом свете, если бы стал проверять факты.
Дирк Барт почуял недоброе, когда вошел в кабинет 204. Присутствие с утра главного комиссара Де-Ки было таким же необычным явлением, как визит кронпринца в свинг-клуб.
– Доброе утро, – сказал он, не поднимая глаз.
– Садись, Десмедт.
Услышав свою настоящую фамилию, Барт вздрогнул так, словно его ударило током.
– Что вы имеете в виду, господин главный комиссар?
– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, Десмедт. У тебя большие неприятности, а заодно и у всего корпуса.
Барт сел. Его ноги сделались ватными. Де-Ки резким рывком «перерезал ему пуповину». С этого момента Барт остался совсем один.
– Я ненавидел своего отца. Вы представляете все так, будто я совершил преступление?
Ван-Ин ожидал другой реакции. Но было похоже, что Барт просто так не сдастся.
– То есть ты признаешь, что тебя действительно зовут Дирк Десмедт?
При допросе важно так сформулировать вопросы, чтобы подозреваемый был вынужден отвечать на них однозначно – «да» или «нет».
Барт кивнул.
– У тебя есть брат, которого зовут Дани?
Ван-Ин нарочно употребил настоящее время.
– Да, – сказал Барт.
– И Дани мертв.
– Дани исчез. Двенадцать лет назад он уехал в Нидерланды. С тех пор я больше ничего о нем не слышал.
– Больше ничего?
– Нет.
– Комиссар Ван-Ин хочет тебе помочь, Барт. Если ты сейчас во всем признаешься, то мы сможем упомянуть в протоколе, что ты неожиданно сознался. И это может сыграть большую роль, когда ты вскоре предстанешь перед присяжными.
– Я не понимаю, каких признаний вы от меня ожидаете, господин главный комиссар. Но я не могу отрицать, что знаю закон, – резко произнес Барт.
Ван-Ин бросил на Де-Ки многозначительный взгляд.
– Я даю тебе три часа на размышления, Барт.
Он набрал номер дежурного офицера.
– Если ты за это время не примешь решения, мы будем обязаны передать дело в прокуратуру.
Главный инспектор склонил голову. Почему они его не арестовали, не понимал он.
– Здравствуй, Роберт. Это Ван-Ин. Ты не сможешь на пару часов прислать нам надежного человека?
Роберт Тант сверился со служебным расписанием.
– Барт Вермёлен работает до часу.
– Хорошо. Пришли его.
Прокурор Бекман, непосредственный начальник Ханнелоре, был магистратом нового поколения. В отличие от его предшественников Бекмана отобрали не из кучи заурядных адвокатов, которые из-за нехватки клиентуры обзавелись партийными билетами. В свои сорок два года при удачном освещении он выглядел еще по-мальчишески. Возможно, еще и потому, что он сознательно отказался от темно-серых костюмов, которые его коллеги считали необходимыми для ох какого жизненно важного приличия. Бекман чаще всего носил спортивный пиджак, и иногда его видели без галстука.
– Устраивайся поудобнее, Ханнелоре, – приветливо предложил он.
![Фредерик Дар - Глаза,чтобы плакать [По моей могиле кто-то ходил. Человек с улицы. С моей-то рожей. Глаза, чтобы плакать. Хлеб могильщиков]](/uploads/posts/books/148319/148319.jpg)
