Фридрих Незнанский - Возмездие
— Да видишь ли, информация неофициальная, но вполне достоверная. У наших музейщиков свои скелеты в шкафах. И своя корпоративная солидарность. Сколько мои ребята коньяку с ними выпили, пока разговорили, — это не счесть!
— Сочтемся!
— Да не в этом дело. Короче говоря, основная коллекция русской живописи начала века хранится в Русском музее. Но именно те два полотна, которые тебя интересуют, были подарены Эрмитажу в начале войны. Хозяин картин, известный коллекционер Саатрян, подарил их тогдашнему директору Эрмитажа Орбели. Но в эрмитажные каталоги эти картины внесены не были. Существовали какое-то время на правах частного дара, в каких-то своих, внутренних списках. Много позже, в девяносто девятом году, в Эрмитаже проводилась внеплановая проверка Министерства культуры. И тогда-то эти два полотна не обнаружились. Поговаривают, что к исчезновению полотен причастна одна из бывших сотрудниц Эрмитажа. Мне назвали ее фамилию. Но это на уровне слухов. Если вам нужна информация официальная, приезжайте! Ты или Турецкий.
— Виктор! Считай, что я уже выезжаю! — отнимая у друга трубку, закричал Турецкий.
Глава тридцатая ТАКТИКА ПСИХОТЕРАПИИ
Денис Грязнов, руководитель частного сыскного агентства «Глория», выполнял частное поручение своего именитого дядюшки в праздничный день двадцать пятого декабря. В наших палестинах так уж заведено, что новогодние праздники начинаются одновременно с Рождеством в просвещенной Европе, а заканчиваются рука об руку с Востоком. То есть с наступлением Нового года какой-нибудь зеленой Крысы или черного Кабана.
В «Глории», начальником которой и был Грязнов-младший, в это время накрывали стол и расставляли свечи. А он, Денис, отыскал наконец двухэтажный особнячок в районе Покровских ворот, у входной двери которого висела табличка со странной надписью: «ЦОППП», которая расшифровывалась следующим обпазом: «Центр по оказанию психологической помощи подросткам».
Денис вошел в небольшой, уютный вестибюль, расстегнул дубленку, снял кепку, огляделся. Довольно уютная, даже домашняя, обстановка. Пальмы в кадках, несколько диванчиков. Зеркала и картины на стенах, выкрашенных светло-зеленой краской. В глубине — стойка, за которой стояла миловидная барышня-регистратор. Возле стойки ожидали чего-то двое: женщина лет сорока пяти и девочка лет шестнадцати.
Денис топтался на месте, изображая крайнюю степень замешательства и нерешительности, невольно прислушиваясь к весьма громкой перепалке.
Девочка злобно шипела:
— Я никуда не пойду! Никто мне не нужен!
— Но как же не нужен, доченька, — ласково увещевала мамаша. — Мы же вчера вечером обо всем договорились. Ты же обещала, что пойдешь к доктору!
— Это тебе нужен доктор! Это ты больная шизофреничка! А я здорова! — почти рычало на мать юное создание.
— Аленька, но мы же записались на прием! Доктор тебя ждет!
— А мне плевать на доктора! И на тебя плевать! Ты мою жизнь сломала, а теперь по докторам таскаешь!
— Господи, ну почему сломала? Дядя Коля прекрасно к тебе относится! А я люблю тебя больше всех на свете!
— Ха! Очень ты меня любишь! Выскочила замуж за первого же подвернувшегося старика.
— Аля! Ему только пятьдесят лет!
— Продалась за двадцать тысяч рублей! Какая у него зарплата-то? Семьсот баксов? Дешево ты себя ценишь!
— Как ты смеешь! Здесь посторонние люди! — В голосе женщины зазвенели слезы.
Дежурная барышня, не встревая в перепалку, тихо говорила по телефону внутренней связи.
Через минуту в холле возник моложавый мужчина с веселыми голубыми глазами.
— Масальцева? А почему вы еще не у меня в кабинете? Пойдемте-ка! — не допускающим возражения тоном проговорил он.
— Я с ней не пойду, — прошипела в сторону матери девочка.
— А я приглашаю именно вас, Алевтина Львовна, а не вашу маму. Вы барышня взрослая и вполне можете пообщаться с симпатичным мужчиной без маминого участия. Правда? Я ведь симпатичный мужчина?
— Ну-у, ничего. — Алевтина Львовна остолбенела.
— В чем же дело? Прошу в кабинет. Вы курите? — не оборачиваясь на оставшуюся в холле мамашу, весело спросил доктор. И, не дожидаясь ответа, пророкотал: — У меня в кабинете можно! У меня есть чудесные ментоловые сигаретки! Легкие и вкусные. Минздрав, правда, предупреждает, но мы ему не скажем. Мы с вами понемножку, по одной затяжечке...
Пара исчезла за поворотом коридора.
— Теперь все будет в порядке! — уверенно произнесла девушка-регистратор. — Главное, довести ее до кабинета Михаила Юрьевича. А дальше все пойдет как по маслу. Вы свою дочь не узнаете!
Мама перекрестилась. На глазах блестели слезы.
— Спасибо огромное! Она нас с мужем замучила. Он так старается ей понравиться, так заботится о ней. А в ответ оскорбления в мой адрес, а с ним вообще война на поражение... Я просто измучилась вся...
— Обычный юношеский эгоизм. Это коррелирует- ся. Михаил Юрьевич специалист высшего класса как раз по семейным проблемам такого рода.
— Да, да, он мне так понравился, когда я с ним беседовала.
— Вам еще не раз придется беседовать. Коррекция семейных отношений — это процесс коллективный. И муж ваш должен прийти.
— Конечно! Мы с Михаилом Юрьевичем это обговорили. Он велел прийти мужу отдельно, чтобы Аля не видела его здесь.
— Правильно. Чтобы она не думала, что все вокруг озабочены исключительно ею. Но тактика психотерапии в данном случае такова, что врач заставляет выговориться и выслушивает каждую из сторон, а затем объясняет позицию другой стороны. Ваша девочка вас, безусловно, ревнует, но вам она этого никогда не скажет. А доктор заставит ее в этом признаться. А когда диагноз установлен, с болезнью можно бороться.
— Спасибо вам за участие. Я выйду покурю, — улыбнулась женщина.
— У нас не курят, — строго проговорила девушка.
— Я знаю, я на улице в машине посижу.
Женщина прошла мимо Дениса, изучающего настенную живопись.
— Вам нужна помощь? — приветливо окликнула его регистратор.
Денис кивнул и подошел к стойке.
— Какие у вас проблемы?
— Сам не знаю, — тяжко вздохнул Грязнов. — У меня, видите ли, тоже с дочкой не порядок...
— В каком смысле? Объясните. Чтобы можно было направить вас к нужному специалисту.
— Я не знаю. Мы с ней вдвоем живем, она со мной не откровенничает, — вздыхая и запинаясь, начал Денис.
— Сколько ей лет?
— Тринадцать. Такой возраст, знаете ли... И что-то с ней случилось. Замкнутая стала, плачет часто. А в чем дело — не говорит.
— А где ее мама, простите?
— Мамы у нас уже два года нет. Но я ни с кем не встречаюсь. Я ей все время и все силы...
Девушка задумалась.
— Я вас направлю к Звонаревой Зое Петровне. Она психотерапевт общего профиля. Вы с ней поговорите. Расскажите все подробно. Может быть, у вашей дочери обычная гормональная перестройка и она стесняется говорить с вами об этом. Зоя Петровна подскажет, как вам следует вести себя с девочкой. Но может быть и другой вариант, который ни в коем случае нельзя запускать. Не хочу вас пугать, но может быть, ваша дочь подверглась каким-нибудь действиям сексуального характера?
— Не знаю. Я ее об этом расспрашивал, если честно. Она все молчком да молчком. Просто не знаю... Не могу же я ее насильно вести к гинекологу.
— Ни в коем случае! Если вам понадобится помощь психотерапевта-сексолога, то у нас лучший специалист — Щеголев Виктор Семенович. Он на всю Москву славится. Прекрасно работает с подростками. А пока сходите к Звонаревой. Она как раз на приеме. Пойдете?
— Конечно.
— С вас тысяча сто, — мило улыбнулась девушка.
«Ничего себе!» — мысленно крякнул Грязнов-
младший, но полез в бумажник. За его спиной хлопнула дверь.
— Вера Павловна! Костя! Добрый день! — прощебетала девушка, улыбаясь кому-то за спиной Дениса. Тот изо всех сил держался, чтобы не обернуться.
— Здравствуйте, Оля! — послышался ровный женский голос.
Мимо Дениса прошествовала дама в норковой шубе. Рядом шел невысокий подросток. Пара тут же скрылась за углом короткого коридора. Но и беглого взгляда было достаточно, чтобы опознать госпожу Новгородскую.
— Вам в десятый кабинет. — Девушка отдала Денису квитанцию и номерок. — Сейчас налево, потом на второй этаж, первая дверь направо.
— Спасибо, — Денис приложил руку к сердцу, демонстрируя высшую степень благодарности за содранную с него тысячу, и устремился вслед за Новгородской. Благо перестук каблуков на лестнице указывал, что мать и сын также направили стопы на второй этаж.
