Рауль Мир-Хайдаров - Масть пиковая
– Мы, наверное, не скоро увидимся, а телефонам я не очень доверяю, большинство из них прослушивается, и не обязательно по требованиям органов или с санкции прокурора, тем более у такого должностного лица, как вы, владеющего государственными секретами, – сказал хан Акмаль, – поэтому, пожалуйста, спрашивайте, что вас интересует, наш восточный такт, сдержанность иногда мешают делу. Мы сегодня должны оговорить многое, в свою очередь, я тоже кое о чем вас спрошу. Но если мне вдруг понадобится передать вам что-то срочное, я воспользуюсь только нарочным, у вас теперь во дворе ЦК много жалобщиков, как мне сказали, так что мой посланник не бросится в глаза, это будет обязательно житель Аксая, поэтому, пока не уехали, восстановите в памяти всех, кого вы видели тут, у меня не работают случайные люди. Воспользуюсь я, при надобности, и вашими днями в общественной приемной ЦК, поэтому, уходя, не забудьте заглянуть в коридор, может, там будет ходок и от меня.
Вот только теперь Сенатор не чувствовал подвоха в словах Иллюзиониста и очень жалел, что неожиданный приезд Тулкуна Назаровича не дал ему толком затронуть волнующие его проблемы.
– Спасибо за подслушивающую аппаратуру, но я хотел бы заполучить и вашего человека, читающего по губам, мне о нем с восторгом говорил Шубарин, он как-то пользовался его услугами. Что он за человек? Располагая деньгами, я немедленно купил бы ему дом в Ташкенте и перевез его туда с семьей, он-то мне нужен будет часто, человек всегда мобильнее любой техники.
– Наверное, ему больше подойдет квартира, а не собственный дом, он холостяк, двадцать восемь лет, пять из них провел в тюрьме, там он и обучился своему редкому ремеслу, ко мне попал случайно, я спас его от нового срока заключения. Работает он фантастически, я проверял его несколько раз на себе. Сижу разговариваю с кем-нибудь, передо мной магнитофон, а Айдын, он турок-месхетинец, где-то метров за тридцать с биноклем в руках располагается на дереве, на шее у него тоже магнитофон, для контроля. А затем сличаем обе записи, точность поразительная, хорош он и тем, что и узбекский, и русский знает в совершенстве, ведь у нас порою в разговоре невольно переходят с одного языка на другой, особенно грешат этим партработники и городская интеллигенция.
– Спасибо, Акмаль-ака, считайте, я его забрал, как только подготовлю ему жилье, за ним приедет человек, вы уж поговорите с Айдыном, что работа ему предстоит серьезная, иногда, мол, государственной важности, ну, и оплата, разумеется, профессорская. Скажите ему, раз он знает Артура Александровича, что требования у меня будут точно такие же. Но это лишь одна просьба. Я хотел бы в некоторых случаях пользоваться и вашим табибом, укорачивающим человеческую жизнь. Шубарин как-то упоминал о сигарете, выкурив которую прощаешься с жизнью на следующий день, и главное, невозможно определить отравление при экспертизе. Не ваш ли лекарь мешает в табак хитрое зелье?
– Нет, не мой, Артур к нему не обращался, я бы знал. А что касается сигареты, ничего в нее не мешают. Сигарета вещь хрупкая, нежная, тем более фирменная, чем обычно и привлекают курильщика. А делается это так, сигаретку сутки держат в особой табакерке, и она впитывает ядовитый аромат, не убивающий вкуса и запаха табака. Такая табакерка у меня есть, разживемся и для вас. Способов отправить человека на тот свет тайно нынче много, есть снадобье, вызывающее через время инфаркт и даже опасные раковые заболевания, в каждом конкретном случае лучше советоваться со знахарем, как я и делаю, он столько людей на тот свет отправил, что в сотрудничестве с вами не откажет, но он работает не в Аксае, сюда он наведывается в горы на все лето за травами, а живет он у вас под рукой, в Ташкенте, я с Айдыном передам его координаты, я рад, что вы собираетесь работать всерьез.
Они выбрались далеко за ограду охотничьего дома и шли рядом хорошо вытоптанной тропинкой в горы, то и дело останавливаясь, но разговоры у них были не об удивительной природе, открывающейся вокруг. Уже доносился шум водопада, но они его не слышали, их волновало другое, Сухроб Ахмедович, пользуясь минутами откровения непредсказуемого хана, торопился прояснить ситуацию.
– Хотя вы отказались от расписки, я все-таки вернусь еще раз к деньгам. – Сенатор упорно гнул свое. – Там, мне кажется, миллионов шесть, не больше…
– Да, вы почти угадали, всего пять, – уточнил Иллюзионист.
– Пять или шесть в принципе особой разницы не имеет, и та, и другая сумма невелика. Вы знаете, чтобы сейчас провернуть какое-нибудь серьезное дело, нужны счета с пятизначными и шестизначными цифрами. Я расцениваю ваш взнос как первоначальный, что-то вроде аванса в привлекательное, но рискованное предприятие. – Сенатор ожидал, что хан вскипит, скажет что-нибудь о неблагодарности, но он ошибся.
– Да, пожалуй, можно считать мой вклад даже не авансом, а единовременным пособием, я отдаю себе отчет, что задуманное вами стоит больших денег, я сам вчера говорил, что огромные средства необходимы для создания молодежного, студенческого движения, бесплатно заниматься политикой никто не станет, на все нужны деньги. И считайте, что они у вас есть. Но если я немедленно передам вам средства и архивы, ответьте, зачем нужен я сам? – Хан посмотрел на гостя, и в его взгляде не было присущей ему всегда агрессии, видимо, он говорил искренно. – Я и документами поделился лишь отчасти, отдал то, что, считаю, может пригодиться вам в ближайшее время, и опять из тех же соображений. Денег должно хватить примерно на год, если за это время ваша работа покажется целесообразной, эффективной – за финансирование не волнуйтесь. Денег я скопил достаточно и хотел использовать примерно на те же цели, что и вы, тут у нас разногласий нет.
– А как вы узнаете, эффективна ли моя работа, движется ли, политика не бег на короткие дистанции, если вам придется уехать или, извините, хуже того, вас арестуют?
– Вот за это у вас не должна болеть голова, я узнаю обязательно, и если вдруг умру, об этом будут в курсе мои доверенные лица, их много, и они всегда придут к вам на помощь, так и в дальнейшем, в вас будут вглядываться внимательно, я ведь все эти годы не сидел сложа руки, тоже что-то создал. И не обижайтесь, если я сегодня не все разложил по полочкам, вы возникли из ничего, вас не было в моих планах, а теперь вы занимаете в них главное место, и все это, заметьте, за сутки, перестроить стратегию тоже нужно время, и после вашего отъезда я займусь этим вплотную. Может, встреча с Тулкуном Назаровичем что-то еще прояснит?
– Но как мне все-таки быть, если с вами что-то случится? – решился на откровенный разговор прокурор.
– Да, вполне резонный вопрос, он меня не обижает, если понадобится срочная помощь, найдите Сабира-бобо. – Видя удивление на лице гостя, он повторил. – Да, да, Сабира-бобо, считайте, он мой духовный наставник. Человек железной воли, лишен тщеславия, он сам себе придумал образ служки, чтобы не привлекать ничьего внимания, и держится в таком обличье уже почти пятнадцать лет. Он мало говорит, но зато умеет слушать. Вот к нему и обратитесь, он знает всех моих друзей и единомышленников, моих последователей, короче, всех тех, кого я объединил за эти годы, а их много, они повсюду, он сегодня укладывал деньги и понял, что вы теперь в Ташкенте наше особо доверенное лицо. – Хан Акмаль неожиданно сделал паузу, и они услышали грохочущий рядом водопад. – Мои московские гости назвали его Летящая вода, от него в округе брызги летят как от шампанского, а внизу все пенится, шумит, искрится, пузырится, как знаменитый напиток, которому Артур отдает предпочтение перед всеми другими. – Хан Акмаль оглянулся по сторонам, словно кого-то поджидал, и предложил: – Давайте, Сухроб-джан, присядем на эти валуны, шагов через двадцать от шума низвергающейся воды ничего не будет слышно, а мне еще есть что сказать вам.
Близость водопада, стремительной горной реки чувствовалась, и камни, на которых они расположились, не держали тепла послеполуденного солнца, они казались влажными.
– Визит Тулкуна Назаровича, – продолжил разговор директор, – оказался некстати, только сегодня мы нашли толком подход друг к другу, а поговорить всласть нет времени. Я благодарен вам за предложенный вариант иммиграции в соседние республики. Скажу честно, такой исход для себя я тоже предусмотрел, и давно. У меня есть не только резервный дом, поддельный паспорт, но даже жена, которая говорит всем, что мы в разводе из-за того, что у нее нет детей. Время от времени туда наведывается мой двойник с подарками, так что мое появление там вряд ли для кого-то окажется неожиданным и привлечет внимание. Говорят, у меня шахматный склад ума, видимо, учитывая многовариантность и непредсказуемость моих ходов, хотя я, кроме нард и картежной игры, не признаю ничего, даже бильярд, наверное, оттого я пять лет назад, в безоблачное время, придумал для себя плацдарм для отступления. Вчера, когда вы ушли отдыхать, я вернулся в бассейн, попросил затопить сауну, вызвал массажиста и все время думал о вашем предложении – бежать ли мне?
