Артур Конан Дойль - Самые знаменитые расследования Шерлока Холмса
«Чьим это было?»
«Того, кого нет».
«Кто должен это получить?»
«Тот, кто придет».
«Какой был месяц?»
«Шестой от первого».
«Где было солнце?»
«Над дубом».
«Где была тень?»
«Под вязом».
«Как было отшагано?»
«Север – десять и десять, восток – пять и пять, юг – два и два, запад – один и один, и вниз».
«Что мы отдадим за это?»
«Все, что наше».
«Почему мы должны отдать это?»
«Во имя доверия».
«Оригинал не датирован, но орфография примерно середины семнадцатого века, – пояснил Масгрейв. – Однако боюсь, что в разгадке тайны он вам мало поможет».
«Но он предлагает еще одну тайну, и даже более интересную, чем первая. И не исключено, что разгадка одной может оказаться разгадкой другой. Вы извините меня, Масгрейв, если я скажу, что ваш дворецкий был умнейшим человеком и обладал большей проницательностью, чем десять поколений его господ».
«Я что-то не понимаю, – сказал Масгрейв. – Документ, на мой взгляд, ни малейшей практической ценности не имеет».
«А мне он кажется в высшей степени практичным, и, думается, Брантон разделял эту точку зрения. Вероятно, он доставал его и до того, как попался вам».
«Вполне возможно. Мы «Ритуал» специально не прятали».
«Думаю, он просто хотел напоследок освежить память. У него, насколько я понял, было что-то вроде карты или плана, который он сверял с документом и который спрятал в карман при вашем появлении».
«Совершенно верно. Но какое это может иметь отношение к нашему фамильному обычаю и что означает эта абракадабра?»
«Не думаю, что нам будет так сложно установить это, – сказал я. – С вашего разрешения мы на первом же поезде отправимся в Сассекс и на месте покопаем поглубже».
Еще до вечера мы были уже в Хэрлстоуне. Возможно, вы видели фотографии и читали описания знаменитого старинного здания, а потому я скажу лишь, что построено оно в виде «L», причем длинная сторона более новой постройки, а короткая послужила тем древним семенем, из которого выросла длинная. Над тяжелой притолокой низкой двери в центре старинного крыла вырезана дата – 1607, но, по мнению экспертов, балки и каменная кладка много старше. Необычайно толстые стены и крохотные окна понудили семью в прошлом веке построить новое крыло, а старое теперь используется как склад и подвал, когда его вообще используют. Великолепный парк с чудесными старыми деревьями окружает дом, а озеро, упомянутое моим клиентом, находится вблизи от подъездной аллеи примерно в двухстах ярдах от здания.
Я уже был твердо убежден, Ватсон, что тайн было не три, а лишь одна, и что стоит мне верно прочесть «Ритуал Масгрейвов», как я получу улику, которая откроет мне правду о дворецком Брантоне и о горничной Хоуэллс. Этому я тогда и отдал всю свою энергию. Почему дворецкий так старался разобраться в этом старинном заклинании? Очевидно, потому, что обнаружил в нем нечто, непонятое всеми этими поколениями деревенских сквайров, и надеялся извлечь из этого личную выгоду. Так что же это было такое и каким образом воздействовало на его судьбу?
Прочитав «Ритуал», я не сомневался, что меры длины указывают место, которому посвящена остальная часть документа, и что если мы сумеем определить это место, то далеко продвинемся к раскрытию секрета, который Макгрейвы в старину сочли нужным погрести столь необычным способом. Для начала нам были даны две вехи: дуб и вяз. Что до дуба, тут все было ясно. Прямо перед домом по левую руку от подъездной аллеи высился патриарх всех дубов в окрестностях, чуть ли не самое изумительное дерево, какое мне только доводилось видеть.
«Этот великан рос тут, когда ваш «Ритуал» был записан?» – спросил я, когда мы проезжали мимо него.
«По всей вероятности, он рос тут и во времена Норманнского завоевания, – ответил он. – Ствол в обхвате равен двадцати трем футам».
Одна из моих вех получила подтверждение.
«А старые вязы у вас тут есть?» – осведомился я.
«Да, был один, вон там. Но десять лет назад в него ударила молния, и мы его спилили.
«Отсюда видно то место, где он рос?»
«О да».
«И других вязов не имелось?»
«Старых нет, зато имеются в изобилии буки».
«Мне бы хотелось посмотреть место, где именно рос вяз».
Мы слезли с двуколки, и мой клиент, не заходя в дом, немедленно повел меня к впадине на газоне, где прежде высился вяз. Она находилась примерно на полпути между дубом и домом. Мое расследование, казалось, прогрессировало.
«Полагаю, узнать высоту вяза теперь невозможно?» – спросил я.
«Я могу назвать вам ее сейчас же. Шестьдесят четыре фута».
«Откуда она вам известна?» – удивился я.
«Мой домашний учитель, давая мне упражнения в тригонометрии, всегда строил их на измерении высоты. Мальчиком я вычислил высоту каждого дерева, каждой постройки в поместье».
Такая нежданная удача! Данные накапливались у меня много быстрее, чем я мог надеяться.
«А ваш дворецкий, – спросил я, – не задавал вам такой вопрос?»
Реджинальд Масгрейв посмотрел на меня с изумлением.
«Вы мне напомнили, – ответил он, – что Брантон действительно несколько месяцев назад спросил у меня про высоту вяза, так как поспорил о нем с конюхом».
Превосходное сведение, Ватсон, подтвердившее, что я иду по правильному пути. Я посмотрел на солнце. Оно клонилось к горизонту, и я прикинул, что менее чем через час оно окажется прямо над верхними ветвями старого дуба. И осуществится одно условие из упомянутых в «Ритуале». А «тень вяза», разумеется, подразумевала дальний конец тени, иначе в качестве вехи был бы назван ствол. Следовательно, мне требовалось установить, куда упал бы дальний конец тени, когда солнце почти коснется дуба.
– Трудная задачка, Холмс, раз вяза там больше не было.
– Ну, во всяком случае, я знал, что раз Брантон сумел это установить, то и я сумею. Да к тому же ничего трудного тут и не было. Я прошел с Масгрейвом в его кабинет, вырезал колышек и привязал к нему длинную бечевку, пометив каждый ярд узлом. Затем я свинтил части удилища, составившие вместе ровно шесть футов, и вернулся с моим клиентом к месту, где рос вяз. Солнце как раз соприкасалось с вершиной дуба. Я поставил удилище вертикально, отметил направление тени и измерил ее. Длина составила девять футов.
Естественно, дальнейшие вычисления были очень просты. Если удилище высотой в шесть футов отбрасывало тень в девять футов, то дерево высотой в шестьдесят четыре фута отбросило бы тень в девяносто шесть футов, и тень падала бы вот в этом направлении. Я измерил расстояние, оказался почти у самой стены дома и вбил там колышек. Вы можете вообразить мой восторг, Ватсон, когда всего в двух дюймах от моего колышка я увидел в земле коническое углубленьице. Я понял, что Брантон, производя измерения, втыкал тут свой колышек и что я все еще иду по его следу.
От этого исходного пункта я начал отсчитывать шаги, предварительно определив страны света по моему карманному компасу. По десять шагов с каждой ноги параллельно стене дома, и вновь я отметил место колышком. Затем я тщательно отмерил по пять шагов на восток и по два на юг. Они привели меня прямо к порогу старой двери. Шаг и шаг на запад означали, что мне предстоит сделать два шага по вымощенному плитами коридору и оказаться на месте, подразумеваемому «Ритуалом».
Никогда еще, Ватсон, я не испытывал такого леденящего разочарования. Я даже было подумал, что в мои расчеты вкралась серьезная ошибка. Заходящее солнце освещало пол коридора, и я видел, что старинные серые, истертые подошвами его плиты были крепко сцементированы и, несомненно, в течение долгих лет их не передвигали. Брантон к ним не прикасался. Я простучал пол, но звук повсюду был одинаков, и не обнаружилось ни единой щелочки или трещины. Но, к счастью, Масгрейв, сообразивший, что кроется за моими маневрами, и взволнованный теперь не меньше меня, достал свою копию документа, чтобы проверить мои расчеты.
«И вниз! – вскричал он. – Вы упустили «и вниз»!»
Я полагал, что это подразумевало необходимость копать, но теперь мне, разумеется, стало ясно, что я ошибся. «Значит, тут есть подвал?» – воскликнул я.
«Да, и такой же старинный, как это крыло. Лестница вниз вон за той дверью!»
Мы спустились по каменной винтовой лестнице, и Масгрейв, чиркнув спичкой, зажег большой фонарь, стоявший на бочонке в углу. В мгновение ока стало ясно, что наконец-то мы добрались до подлинного места и были не единственными, кто спускался сюда совсем недавно.
Подвал использовался для хранения дров, но поленья, которые, видимо, загромождали весь пол, были теперь свалены у стен, освободив его середину и открыв в центре большую тяжелую плиту с ржавым кольцом, к которому был привязан толстый шерстяной шарф.
«Черт побери! – воскликнул мой клиент. – Это шарф Брантона. Я хоть присягну, что видел его на нем. Что этот негодяй делал здесь?»
По моему совету были позваны два полицейских, и в их присутствии я попытался поднять плиту, потянув за шарф. Мне удалось приподнять ее лишь самую чуточку. Сдвинуть ее в сторону я все-таки сумел только с помощью одного из полицейских. Под ней зиял темный провал, в который мы все заглянули, а Масгрейв, встав сбоку на колени, опустил туда фонарь.
