Евгения Грановская - Сон с четверга на пятницу
– Ноотроп, антидепрессант и транквилизатор, – ответил Макарский.
– Ноо… что? – не понял Стас.
Доктор глянул на него недовольным взглядом и пояснил:
– Улучшает мозговые процессы, избавляет от бессонницы, паники и депрессии. В общем, приводит мозги в порядок.
– В порядок? – Маша чуть прищурилась. – Два человека покончили жизнь самоубийством. Третью, Галину Упорову, едва удалось спасти. Это вы называете порядком?
– Мы не ожидали, что у «Стиксовита» будет такой странный побочный эффект, – сказал доктор Макарский. – Он действует на зоны мозга, отвечающие за воспоминания. С его помощью мы планировали лечить людей от амнезии, шизофрении и диссоциативных расстройств.
И тут Настя впервые за время беседы подала голос.
– Доктор… – тихо произнесла она, – вы втянули в это моего мужа. А когда его замучила совесть и он решил выйти из дела, ваши подельники убили его.
– Совесть? – Макарский усмехнулся. – Совесть здесь абсолютно ни при чем. Ваш муж просто испугался. Струсил. Он шантажировал нас. Обещал предать все огласке, если мы будем его преследовать.
– Он всего лишь хотел обезопасить свою семью.
– У каждого из нас есть семья, Настя! А ваш муж… он слишком много знал. Как бы банально это ни звучало.
На глазах у Насти выступили слезы.
– Да, он много знал. Но он не знал, что вы настолько циничны, что будете проводить эксперименты на его жене.
– Эксперименты? – Доктор Макарский посмотрел на нее удивленно. – Вы правда думаете, что я проводил на вас эксперимент?
– Да.
Он покачал головой:
– Это неправда. Вы поступили ко мне в невменяемом состоянии. Я искренне пытался помочь вам. Как друг вашего мужа…
– Не смейте называть себя его другом! – яростно воскликнула Настя.
Стас Данилов положил руку ей на плечо.
– Спокойно, – тихо проговорил он. – Не тратьте нервы на эту сволочь.
Макарский снял очки. Снова надел.
– Я… – Голос его сорвался, но он сумел взять себя в руки. – Я пытался ему помочь. Я уговаривал его не пороть горячку. Но Алексей меня не послушал.
Слезы покатились по щекам Насти.
– Пожалуй, для первого допроса достаточно, – сказала Любимова. И приказала кому-то: – Уведите задержанного!
Откуда ни возьмись появились двое полицейских в форме. Они помогли Макарскому встать и вывели его из кабинета.
– Анастасия Сергеевна, мы отвезем вас домой, – мягко проговорила Любимова. – Вам нужно хорошенько отдохнуть.
– Да, – услышала Настя свой собственный голос. – Мне нужно отдохнуть. Мне сильно нужно отдохнуть.
Настя сунула руку в карман халата и достала три желтоватые таблетки.
– У вас есть вода? – спросила она у Любимовой.
– Нет, – ответила та настороженно. – Что это за таблетки?
– Средство от головной боли, – сказала Настя.
– А зачем так много?
– Это моя обычная доза.
– У меня есть чай, – предложил Стас.
Он достал из наплечной сумки небольшой красный термос, свинтил крышку-стаканчик, плеснул в нее чая и протянул Насте:
– Держите. Только он, наверное, слишком горячий.
– Ничего.
Настя положила на язык первую таблетку и запила ее чаем. Горячий напиток обжигающей волной прокатился по пищеводу, заставив Настю поморщиться от боли. Потом она выпила вторую таблетку. И третью. Вернула стаканчик Стасу.
– Спасибо.
– Да не за что.
Настя посмотрела на Любимову и спокойно произнесла:
– Не возражаете, если я прилягу на пару минут?
– Конечно, – ответила та слегка растерянно.
Стас поднялся с дивана, освобождая Насте место.
– Спасибо, – вновь поблагодарила она.
Потом легла и закрыла глаза.
– Стас, давай выйдем в коридор, – тихо сказала Любимова.
Данилов не заставил себя ждать. В коридоре Маша Любимова тихо притворила дверь и, повернувшись к Стасу, сказала:
– Не нравится мне это.
– Мне тоже, – произнес Стас. – Она очень плохо выглядит.
– Три таблетки за раз. – Маша наморщила лоб. – Как-то многовато, тебе не кажется?
– Да уж, – согласился Стас. – Но, с другой стороны, когда я страдаю от похмелья, я тоже глотаю сразу три таблетки цитрамона. Чтобы наверняка. Что будем делать, если она уснет? Надо бы отвезти ее…
Вдруг Любимова сорвалась с места, распахнула дверь и вбежала в кабинет.
– Стас, скорей сюда! – крикнула она.
Данилов последовал за ней. Любимова уже склонилась над Настей.
– Настя! – крикнула она. – Настя, проснитесь! Черт, кажется, она не дышит!
Стас в мгновение ока оказался рядом с диваном.
– Отойди-ка! Да отойди же!
Маша быстро отошла от дивана, уступая ему место. Стас нагнулся и вдохнул в рот Насти воздух. Потом положил руки ей на грудь и сделал несколько толчков.
– Зови Лаврененкова! – велел Данилов.
Маша бросилась вон из кабинета.
Когда пару минут спустя они с патологоанатомом Лаврененковым вбежали в кабинет, Стас сидел на краю дивана, бессильно опустив руки.
– Поздно, – сказал он. – Она умерла.
Лаврененков быстро подошел к Насте Новицкой и пощупал ее шею своими морщинистыми пальцами.
– Н-да, – протянул он. – Никакие промывания уже не помогут. – Он убрал руку и посмотрел на Машу, замершую в дверях. – Марусь, какие таблетки она выпила?
– Точно не знаю, – упавшим голосом проговорила Любимова. – Но думаю, что «Стиксовит».
– Та самая дурь, которая отправляет людей в «другой мир»?
– Да.
– Что ж… – Лаврененков снял свои дешевенькие очки и протер их полой шерстяной кофты. – Вот она и вернулась в свой «другой мир».
Он надел очки на нос и повторил:
– Н-да…
Маша посмотрела на лицо Насти Новицкой. Лицо это было безмятежно, а на побелевших губах застыла счастливая улыбка.
