Наталья Солнцева - Селфи с римским фонтаном
Она вскочила, и на мгновение мне почудилось, будто в ее глазах вспыхнул черный огонь.
– Кто вы такой? Что вы… себе позволяете? Что за дурацкие выдумки?
– Я угадал! Верно? Это-то вас и смущает…
– Убирайтесь!
Ее щеки пылали. Она вытянула руку, указывая мне на дверь. Наивная. Я демонстративно развалился на диване, забросив ногу на ногу. Ну уж нет! Чего мне стоило попасть сюда! Я не собирался капитулировать. Я же корсар, покоритель неизведанных просторов и строптивых красавиц.
– Могила вашего мужа – место, где проще простого вас найти! – нагло заявил я. – Все знают, где похоронили журналиста Холодного. А вы ходите туда чуть ли не каждый день. Как прикажете это понимать? Ищете смерти? Или вымаливаете прощение? Выследить вас смог бы и школьник, не то, что наемный профессионал. Однако вы до сих пор живы. Не потому ли, что не было никакого убийцы?
Вера закрыла лицо руками и рухнула обратно в кресло. Это выглядело изящно, картинно и производило нужное впечатление, но только не на меня. Я любил ее и презирал. Моя страсть была окрашена в самые пестрые и противоречивые тона. Безвкусица – вот, чем я наслаждался. Я смешивал малиновый с зеленым, желтый с красным, коричневый с оранжевым. Я горстями бросал краски на холст своих чувств… Мне нравилась обнаженная натура. Может быть, я живописец? Гоген[24]?
Злата была пресной добропорядочной леди с обманчивой внешностью кокотки. Я сыт этим по горло! Мне не хватало свежего ветра, захватывающего дух приключения. Почему любовь не может впрыскивать в кровь адреналин? Эротика с привкусом смерти особенно сильно возбуждает. Какими неистовыми, вероятно, были ночи, проведенные любовниками с Клеопатрой или царицей Тамарой! Ведь наутро счастливцев ждала гибель. Переход из оргазма в небытие невыносимо легок…
– Вера, зачем вы закрыли зеркало черной тканью? – спросил я. – Боитесь самой себя?
– Чтобы не видеть там ее…
* * *Я срывал с себя покров за покровом, словно актер, смывающий с лица грим слой за слоем, пока не покажется его истинное лицо: более старое, чем хотелось бы, в изъянах и морщинах, в следах от оспы или, наоборот, слишком юное, нетронутое и свежее, тогда как исполняемая им роль требует наличия шрамов и признаков мудрой зрелости.
Я обнажил свои дикие, греховные и откровенно безумные мысли, открылся во всей красе или безобразии – не мне судить, каким я предстал перед ней. Я заразил ее своим азартом, своей одержимостью, своим демонизмом, если хотите.
Я не видел в этом ничего ужасного. Древние греки называли демонами существ, которые были уже не люди, но еще и не боги. Нечто среднее. Скорее, это сонм злых искусителей, толкающих человека на странные поступки, осуждаемые обществом и его собственной совестью, выходящие за рамки привычного поведения и морали.
Но кто сказал, что общество – нынешнее или прошлое – эталон праведности и благородства?
Да, во мне проснулся демон! А в ней – демоница, если эти существа бывают женского пола. В нас обоих взыграла таинственная неодолимая сила – темная и пугающая, словно голос бездны, куда мы обратили свои взоры…
Я срывал с нее одежду, и она перестала сопротивляться – в какую-то из стремительно летящих секунд женщина в ней взяла верх над всеми прочими ипостасями, и она прильнула ко мне, отдаваясь с неистовой страстностью…
Я не мог остановиться. Казалось, наконец я позволил себе то, в чем долгое время отказывал. Какие-то незримые оковы, связывающие нас, исчезли, и мы вырвались на свободу – я и она.
– Я знаю, кто ты… – задыхаясь, вымолвила Вера. – Ничего не спрашивай, ничего не говори… Такого не бывает!
– Мы все придумали…
– Ну и пусть! Давай сыграем этот спектакль, написанный для нас двоих…
Непостижимым образом я понимал, что она имеет в виду. И она знала, что я понимаю.
– Ты ведь не умер тогда…
– Я инсценировал свою смерть. Но потом… время не обманешь…
– Оно всегда возвращает то, что берет…
– Мы оба сошли с ума…
Безумие оказалось сладостным и неописуемо прекрасным. Все условности рухнули в один миг, и поразившая нас молния высекала из наших сердец пламя любви – божественной ли, дьявольской… Кому дано судить?
Я сорвал с зеркала черную ткань, и в стене образовалось всевидящее око – коридор в иную жизнь, откуда мы пришли… и куда сможем уйти, если пожелаем. Там стояла богатая кровать под балдахином, и двое влюбленных соединились в тесном объятии… На полу валялось поспешно сброшенное голубое платье, затканное серебристым узором, а чуть поодаль лежали плащ рыцаря-крестоносца и длинный тяжелый меч…
– Не только мы смотрим туда, но и на нас смотрят оттуда… – прошептала она. – Зачем ты это сделал? Мне страшно…
Мы перешли на «ты». Я был не я и она – не она… Я перестал различать, по какую сторону мы находимся… Я ощущал только вкус ее теплых губ и нежность ее кожи…
Эрос порхал между нами – от меня к ней, от нее ко мне, – и его дыхание обжигало нас, оставляя следы любви… Наслаждение на грани смерти, вот что это было. Жизнь наша растворялась в прикосновениях, как снег в солнечных лучах. Огонь и лед сталкивались в вечном притяжении-противоборстве, порождая взрыв… Так появились звезды.
Наверное, в эту ночь во Вселенной зажглась новая звезда. Ее космический свет ослепил нас, превратил в пепел. Эрос торжествовал, а мы лежали, обессиленные и опустошенные, словно два странника в жаркой пустыне…
– Мы переступили черту, – шептала она. – И теперь нам нет спасения…
– О каком спасении ты говоришь?
– Ты погубил мою душу…
Я чувствовал всю вопиющую неправоту ее слов, но не нашел способа убедить ее в обратном.
– Есть ли искупление? – спросил я.
Она молчала, глядя в никуда, в ее зрачках горело отчаяние… И я дал обещание, которое вновь привело меня к ней.
«Никогда не клянитесь!» – вот заповедь, начертанная огненными знаками на вратах любви.
На этом дневник Евланова обрывался.
– Я склонен считать, что мы имеем дело с частью романа, – закончив чтение, заявил Матвей.
Астра стояла на своем. Она была уверена в подлинности каждого описанного эпизода.
– Писатели обыкновенно используют наблюдаемые события, приукрашивая их на свой лад. В контексте сюжета, – объяснял он. – Недостающие детали они придумывают и включают в повествование.
– Согласна. Но зачем Дмитрий принес эту флешку Кручинину?
– Мало ли, что взбрело ему в голову? Творческие люди импульсивны… Решил уехать, побоялся оставлять рукопись в компьютере.
– Чего бояться-то?
– Не знаю, я же не писатель. Плагиата, например. Вдруг, кто-нибудь залезет в машину, скопирует файл…
Матвей понимал, что несет чушь. Просто у Евланова «поехала крыша» – это заметно по содержанию текста. Он убил жену и решил скрыться с новой «избранницей»… чтобы и ту убить. А свои сомнительные откровения оставил товарищу. Для потомства! Маньякам свойственно гипертрофированное самолюбие и самолюбование. Бывший банкир – не исключение. У публики существует тяга к сенсационным признаниям убийц и насильников, иначе бы те не писали мемуары, сидя в тюремных камерах и упиваясь собственной жестокостью.
– Почему Евланов убрал файл из компьютера? – спросила Астра.
– Не в его интересах давать следствию в руки доказательство своей невменяемости. И расстаться с этим литературным шедевром было выше его сил! Вот он и попросил школьного друга припрятать текст у себя. А сам скрылся! Теперь я гроша ломаного не дам за жизнь вдовы журналиста.
Астра покачала головой:
– Ты слишком рационален. Здесь нужен другой подход…
Глава 22
Виолетта не осознавала до конца, что ее подруги Златы больше нет в живых. Она ходила, как в воду опущенная, натыкаясь на мебель и отвечая невпопад на вопросы покупательниц. Вечером, запершись у себя в кабинете и пересчитав выручку, она долго бродила из угла в угол, курила, пытаясь припомнить что-то важное…
Та женщина, которую прислала к ней свекровь погибшей, спрашивала о чем-то необычном, связанном со Златой. Ничего такого Виолетта не замечала…
– Какая же я невнимательная! – сокрушалась она. – Я никуда не гожусь!
Смутная мысль шевелилась в ее уме. При гадании Злате выпал Туз Кубков! Вот что не давало ей покоя… Выходит, у подруги наклевывалась какая-то влюбленность? Почему же Злата помалкивала? У них не было тайн друг от дружки.
Пару раз Виолетта бралась за телефон, однако не решалась позвонить. Что она скажет? Выражения типа «мне кажется» и «вроде бы» давно изъяты из ее лексикона деловой женщины.
Астра облегчила Виолетте задачу: позвонила сама.
– Вам действительно нечего мне сообщить?
– Я не привыкла зря морочить людям голову, – смешалась та. – Никакими стоящими фактами я не обладаю…
– В таком деле, как убийство, степень важности того или иного факта может определить только специалист.
